Империя Александра Македонского. Крушение великой державы - Джон Грэйнджер

На севере македонцы конфликтовали с иллирийцами. Царь последних, Бардалис, был постоянной угрозой для македонцев на протяжении жизни целого поколения. У фракийских Царей на востоке были во многом такие же проблемы с властью, что и у македонских. Возможно, что кроме этих народов, иллирийцев и фракийцев, было известно что-то об экспансии кельтов, одна ветвь которых жила в Галлии, вторая в Северной Италии, а третья недавно достигла нижней части долины Дуная. Вероятно, на этом и ограничивались сведения македонцев, частично из-за того, что кельты пришли совсем недавно и их присутствие очень обеспокоило все местные народы.

Балканские народы были лишь частью «социальной смеси» материковой Европы, население которой и греки, и италики называли варварами. В этих регионах было мало городов, но во всем остальном люди жили в основном на том же уровне экономического развития, как и те, кто жил вокруг Средиземного моря. В большинстве своем они были фермерами, живущими в деревнях, но были также и ремесленники, торговцы и моряки, у них существовали царства и племенные сообщества, соперничающие, торгующие и заключающие союзы друг с другом. Разница между сообществами на берегах Средиземного моря и внутренней части европейского континента заключалась в первичных различиях политической организации и грамотности, а не в экономическом развитии. Македонцы принадлежали к обоим «типам»: основное население жило как варвары Европы, но культура элиты больше походила на греческие города, хотя и с заметным македонским «оттенком». Цари Македонии походили на царей Иллирии и Фракии, но в то же время их сильно притягивала греческая культура: царь Архелай принимал при своем дворе Еврипида, а царь Пердикка позволил греческому философу Евфраю организовать свой двор. Комбинация таких различных элементов могла создать опасное напряжение — некоторые из македонских аристократов ненавидели Евфрая, — но сочетание греческой культуры и административного опыта с агрессивностью и энергией македонской элиты имело удивительные последствия.

К востоку от Греции располагались несколько сообществ и политических образований, которые совершенно отличались и от тех, что были в Греции и Италии, и от сообществ материковой Европы. Эти земли были старыми, на них располагались давно существующие цивилизации, и в 360 г. до н. э. они входили в состав величайшей империи — Персидской, которой правила династия Ахеменидов.[72] В течение двух столетий эта гигантская империя доминировала во всем мире от Индии и на запад до Греции. Во многих отношениях она была еще большей антитезой греческим городам, чем варварские племена и царства, но она была гораздо более гибкой и способной к адаптации, чем любые из них. В ее состав входили древние царства, греческие города, варварские племена, торговые города и племена кочевников.

Персидская империя была основным геополитическим фактором в жизни каждого человека и государства в мире между Восточной Индией и Гибралтарским проливом. Сам ее размер предполагал, что не было иного выбора кроме терпимости по отношению к завоеванным ею различным группам людей и сообществам, хотя некоторые в любом случае оставались недовольны. Египет успешно избавился от персидского правления, и в 360 г. до н. э. был независим уже в течение четырех десятилетий, власть Персии также отступила и от Долины Инда.[73] Но греческие города Малой Азии по Анталкидову, или «царскому», миру 387 г. до н. э. были возвращены и приняли эту ситуацию без особых возражений.[74] Правление Великого царя и его губернаторов-сатрапов не слишком значительно отражалось на его подданных.

Это ни в коей мере не делало персидское правление более привлекательным для других государств, чем власть египтян. Для Македонии Персидская империя была бывшим сюзереном и близким соседом, ее западные провинции располагались всего в одном дне плавания на восток через Эгейское море. От Черного моря до границ Египта империя контролировала все побережье Средиземного моря, а для греков она простиралась далеко на восток, через Анатолию и Сирию до Вавилона и Персии и дальше, видимо, до бесконечности, ни один из греков не знал ничего о землях за Сузами.[75]

В 360 г. до н. э. Персидская империя находилась далеко не в полном расцвете. Многолетние попытки царя Артаксеркса II восстановить власть над Египтом заканчивались бесславными провалами. В конце 360-х гг. до н. э. среди сатрапов нескольких западных регионов разразилось крупное восстание. К 360 г. до н. э. оно закончилось неудачей, но стало яркой демонстрацией слабости империи. Подавление восстания тем не менее стало также и показателем гибкости империи.[76] Концепция «упадка» этой империи не слишком отражает реальность, будучи ретроспективным взглядом с точки зрения ее поражения от Александра. Рост трудностей империи в 360-х и 350-х гг. до н. э. означал ее силу, а не упадок.

Нет никаких указаний на подобные неурядицы в других частях империи к востоку от Сирии. Вавилония, Персия и Бактрия были спокойны и лояльны, и царь с 405 г. до н. э., Артаксеркс II, смог без помех сконцентрироваться на проблемах на западе. Он был жестким и упорным, но очень подозрительным. Неоднократно он отзывал своих полководцев, которые были на грани победы, возможно, потому что не мог поверить в их лояльность в случае победы. Ведь как только он унаследовал трон, против него выступил его собственный брат. Он умер в 359 г. до н. э., в тот год, когда Филипп стал царем Македонии, его преемником стал его сын Артаксеркс III Ох, более жестокий и решительный правитель.

За неопределенной восточной границей Персии Индия была смесью царств, племен, городов и республик, подобно Греции и Италии, хотя в долине Ганга одно государство разрасталось уже в течение нескольких десятилетий. Это была Магадха с центром в городе Паталипутра, где правила жестокая династия Нандов. Их сила росла, но росла также и неприязнь, которую испытывали по отношению к ним индийцы. Насилие и непостоянство политической жизни Индии вызвали появление в предыдущем столетии новой религии, буддизма, который неуклонно обретал все большее значение.[77]

Китай был отделен от остальной части цивилизованного мира огромными горами и населенными кочевниками степями Монголии и Центральной Азии. Он был подобно Индии на западе разделен и охвачен насилием и состоял из нескольких государств, протянувшихся вдоль долины Желтой реки, которые постоянно боролись друг с другом с помощью дипломатических интриг и оружия.[78]

Удобно рассматривать Персеполь политическим центром мира, со стабильной и богатой империей Ахеменидов, вокруг которой группировались другие общества и государства — Китай, кочевые племена, Индия, Греция, Италия, Сицилия. Но нужно также отметить, что к 360 г. до н. э. во всех этих периферийных регионах происходили серьезные изменения. В Италии возвышался Рим; в Греции взаимное истощение городов было готово открыть дорогу Филиппу Македонскому; в Индии могущество Магадхи угрожало всем остальным государствам; в Китае количество соперничающих государств постоянно сокращалось. И все они стояли перед проблемой, которую пока смогли решить только Ахемениды: как править империей, не применяя постоянно силовые карательные меры против ее населения.

Проблемы Македонского царства во многих отношениях были сходными с его современниками. Сохранение целостности государства было сложной задачей и для империи Ахеменидов, и на Пелопоннесе, и в Македонии. Строительство государства было одинаково трудным делом в Италии и Индии, в Китае и в Афинах. Даже государства, долголетие которых, кажется, показывает, что они решили проблему стабильности, управлялись аристократами, от которых избавлялись, если или когда они становились неугодными. Но методы государственного строительства были известны и показали свою успешность в Персии, в греческих городах, на Сицилии, в Египте. Необходимые инструменты — честное правительство, эффективная бюрократия, профессиональные армии — уже были в наличии для создания стабильного государства в Македонии. Несколько ее царей предпринимали попытки использовать их, но только Филиппу удалось на некоторое время добиться этого.

2

Безопасность Македонии, 359–354 гг. до н. э

Филипп II стал ведущим государственным деятелем своего времени, созидательным политиком, чья деятельность превратила Македонию в великую державу на последующее столетие. Этот аспект его достижений проявился через несколько лет, поскольку в первый период своего царствования он был занят обеспечением безопасности своего положения и укрепления царства.

Филиппу приходилось грамотно сочетать хитрую и умелую дипломатию, вооруженные силы и внимательное отношение к развитию ресурсов царства. У него были примеры деятельности предшествующих царей Македонии, однако не каждый новоиспеченный царь, к тому же немногим старше двадцати лет от роду, поступал таким мудрым образом. Часть гения Филиппа и состоит в том, что он смог успешно использовать все нужные составляющие грамотной политики одновременно.