Неотразимый - Мэри Бэлоу

– Я стыжусь самого себя, – признался Рекс, когда четверо друзей пустили лошадей шагом. – Помню, я читал все газеты о чествовании бедного Армитиджа – признаюсь, читал и посмеивался. Можно было подумать, что остальные британские солдаты только и делали, что искали, где бы спрятаться, и не думали вступать в бой, и лишь один Армитидж, подобно мстительному ангелу с блестящей шпагой и сверкающими очами, да со своими рыжими усами – хотя о них нигде не упоминалось – спас нацию от несчастных лягушатников, которых привело на поля сражений корсиканское чудовище. Статьи о подвиге Уолтера, как я отчетливо вспоминаю, были буквально переполнены этими и им подобными выражениями. Впрочем, уверен, что Софи тоже смеялась над ними – она обладает очень тонким чувством юмора, что дано далеко не каждой женщине, да и не каждому мужчине. Так или иначе, помнится, я читал, что ей подарили домик. Но мне и в голову не приходило заглянуть к ней, когда я бывал здесь.

– Мне тоже, Рекс, – подхватил Иден, – хотя за два года я бывал в Лондоне гораздо чаще вас. И до сих пор я ни разу с ней не встретился. Ах, старушка Софи! Она была отличным товарищем. Я рад, что ты пригласил ее в Роули-Хаус.

– Я хочу, чтобы она познакомилась с Кэтрин, – сказал Рекс. – Думаю, они понравятся друг другу. И Мойре тоже, Кен.

Натаниель обратил внимание, что с лиц его друзей не сходят блаженные улыбки. А кто бы на их месте не улыбался – катаясь верхом в такое прекрасное утро в замечательном парке да еще с самыми близкими друзьями? Но именно встреча с Софи привела их в такое радостное и умиротворенное состояние. Как всегда, исходившая от нее непоколебимая жизнерадостность словно освещала все вокруг, хотя, возможно, друзья не совсем осознавали, почему у них на душе стало еще радостнее. Молодец, Рекс, догадался пригласить Софи к себе, где они смогут спокойно посидеть и повспоминать былое.

Натаниель однажды решился написать Софи по случаю посмертного чествования Уолтера и получил от нее очень вежливый ответ, который показался ему слишком сдержанным. После этого он больше не стал ей писать. Он был холост и подумал, что теперь она тоже одинока и ей, возможно, неловко ему писать. Но все эти годы он не забывал Софи – как, очевидно, забыли его товарищи: друзья, с которыми ты так крепко дружил во время войны, порой довольно легко забываются. Он даже намеревался вместе с Джорджиной и Лавинией навестить ее, но не был уверен, сможет ли застать ее в городе, по-прежнему ли она живет в подаренном ей правительством доме. И теперь он от души радовался, что связь с Софи не утеряна и что они снова встретятся.

Но эта встреча состоится только через два вечера. А тем временем в его распоряжении остаются еще сегодняшний и завтрашний вечера, и он рассчитывал сполна насладиться жизнью. Поскольку Натаниель целых два года не был в столице, он решил, что будет разумнее предоставить выбор места и способа развлечения Идену. Вполне вероятно, что публичные дома, которые он раньше посещал, по-прежнему процветают да еще с теми же девушками. Но у Идена должны быть более свежие сведения, и уж он-то не подведет.

Невероятно приятно было ощущать волны сладостного предвкушения предстоящего вечера. И Натаниель решительно отказывался воспринимать свои ожидания как степенный деревенский джентльмен, в которого он превратился. Он отказывался подвергать сомнениям нравственность человека, покупающего проститутку на ночь. Он намерен доставить себе удовольствие, и нечего тут рассуждать.

Черт побери, но до этого еще далеко, ждать придется невыносимо долго!

– Ну что, друзья? Позавтракаем в «Уайтсе»? – предложил Иден. – Почитаем утренние газеты, а потом, может, заглянем в боксерский салон Джексона? Все как в старые добрые времена?

– Не совсем, приятель, – возразил Кеннет. – Мойра снимет мне голову, если я буду отсутствовать все утро. Мы собирались привести Джеми поиграть и побегать в парке, пока здесь не слишком много народу.

– Мы с ним скучные женатые люди, Иден, – смеясь, сказал Рекс. – Когда-нибудь ты тоже вольешься в наши ряды и поймешь, в чем тут соль.

Иден нарочито содрогнулся от ужаса.

– Премного благодарен, дружище, – сказал он, – но уж нет! А ты, Нат, тоже намерен вернуться к неисчислимому сонму своих сестер?

– Мне не надо возвращаться ни к сестре, ни к кузине, – успокоил его Натаниель. – После утомительного путешествия обе намерены проспать до полудня. Так что, дружище, веди меня в «Уайтс»!

«Какое восхитительное утро меня ждет», – подумал он. Натаниель не сомневался, что отлично повеселится до своего возвращения в Боувуд. Он намеревался как следует насладиться всем, что могут предложить ему столица и высший свет… не забывая и о дамах полусвета.

Глава 3

София добралась до дома. Она чувствовала себя совершенно подавленной и измученной, мечтая только о том, чтобы побыть в одиночестве. Но куда там! Ее поджидал один из слуг, Сэмюел, и ей пришлось собрать все силы, чтобы улыбнуться и выслушать его. У прислуги выработалось обыкновение обращаться к ней со всеми хозяйственными и личными проблемами, хотя они и сами отлично с ними справлялись. Оставалось предположить, что они не могли обойтись без одобрения своих поступков хозяйкой, которую очень уважали. На этот раз возникла проблема с угольщиком: он привез им столько угля, что его хватило бы на зимний месяц, хотя на дворе стоял уже апрель. Миссис Армитидж будет приятно узнать, что Сэмюел твердо отказал ему и даже сделал выговор.

– Вы поступили совершенно правильно, Сэмюел, – успокоила его София. – Так что в следующий раз он уже подумает, прежде чем сразу везти уголь.

– Да, мэм, – сказал он, почтительно кланяясь. – Приказать принести вам чай наверх, в гостиную?

– Да, хорошо, благодарю вас, – с улыбкой ответила она. – Заодно попросите, чтобы туда же принесли и еду для Лесси, а то она, видимо, считает себя слишком благородной дамой, чтобы есть на кухне.

– Да, мэм. – Сэмюел позволил себе понимающе усмехнуться.

Но даже после того, как София сняла капор и разделась, кое-как привела прическу в порядок и поднялась в гостиную, она все равно должна была держать себя в руках, так как появилась с подносом Памела и стала многословно объяснять, что чашка миссис Армитидж, предназначавшаяся для утреннего чая, к несчастью, выскользнула из собственных рук Памелы на пол кухни и вдребезги разбилась.

– И представляете, мэм, повар за это накричал на меня, что вот, мол, теперь у него вычтут из жалованья за разбитую чашку и все по моей вине, мэм! – волнуясь, тараторила ее безотказная служанка. – Хотя я совсем не виновата. Если бы Сэмюел не заорал так неожиданно на угольщика, который хотел пролезть мимо него со своим мешком, будь он неладен, поверьте, мэм, я бы не уронила чашку. Мне так жалко, мэм!