Третий Рим - Руслан Скрынников

Накануне боя Василий II дал пир явившимся к нему младшим удельным князьям и боярам. Рано утром нагрянули татары, грубо разбудившие спавший лагерь. Бой произошел 7 июля 1445 г. у стен Суздаля на поле против Спасо-Ефимьевского монастыря. Закованные в броню дружинники дрались с упорством и обратили неприятеля в бегство. Возможно, бегство татар было притворным. Преследование расстроило боевые порядки русских. Одни поспешили вслед за врагами, другие «начаша избитых татар грабити». Имея три с половиной тысячи воинов, Мамутяк сумел остановить натиск русских и предпринять повторную атаку. Застигнутые врасплох князья обратились в бегство. Московский летописец, желая обелить Василия II, хвалил его мужество. Князь будто бы получил множество ран «по голове и по рукам, и тело все бито вельми». Татарское войско потеряло 500 воинов, русские — несравненно больше. Много дружинников было иссечено в битве. Василий II, князь Михаил Верейский, многие московские бояре и дети боярские попали в плен. После битвы царевичи двинулись к Владимиру, а затем вернулись в Нижний, где передали пленных отцу. Хан продержал Василия II менее трех месяцев, после чего за выкуп отпустил на Русь.

После суздальской битвы управление Москвой взял на себя Дмитрий Шемяка как старший в роду Калиты. Известие о пленении государя вызвало в народе растерянность и ужас. Жители Москвы и окрестных уездов спешили укрыться со всеми пожитками в Кремле, ожидая, что татары явятся с минуты на минуту. Скорее всего, от костров, разложенных беженцами в крепости, вспыхнул пожар. Сгорели все деревянные постройки, а «белокаменные» стены «падоша во многих местех». В огне погибло множество людей, сгорели княжеская казна и товары, свезенные в Кремль. Население начало в панике покидать Москву. Пример показала княгиня-вдова Софья. Шемяка вернул ее с дороги и предпринял другие меры, чтобы положить конец панике. Население стало готовиться к осаде.

В Москву прибыл татарский посол Бегич. Дмитрий Шемяка оказал ему «многу честь». Русские не могли изгнать татар из Нижнего Новгорода без войны с Ордой. Но Шемяка нашел средство избежать конфликта, казавшегося неизбежным. Он принял решение восстановить великое княжество Нижегородское и с этой целью подписал договор с наследниками изгнанных из своих владений нижегородско-суздальских князей. Чтобы склонить Улу-Мухаммеда на свою сторону и получить от него ярлык (это намерение приписывали князю московские летописи), Шемяка должен был отпустить Бегича как можно скорее. Вместо этого князь задержал посла до глубокой осени, чтобы сведения о бедственном положении Москвы не подтолкнули татар к новому набегу. Василий II едва не разминулся с Бегичем на границе, но все же успел арестовать его, после чего посол был утоплен.

26 октября 1445 г. Василий II вернулся в Москву. «И бысть радость велика всем градом русскым», — записал летописец. Но радость вскоре сменилась унынием. Ситуация 1445 г., как две капли воды, походила на ситуацию 1432 г. Но были существенные различия. В Первом случае князь ездил в Орду как верноподданный и должен был заплатить обычную дань. Во втором случае он поднял оружие против «царя», был разгромлен и взят в плен. На этот раз речь шла о дани и выкупе. После каждого набега татары продавали полон на невольничьем рынке Орды. Богатых полоняников выкупали за большой выкуп родственники. Василий II и князь Михаил должны были заплатить выкуп за себя, за своих бояр и членов двора, попавших с ними в плен. Как записал псковский летописец, Василий II добился освобождения, «посулив на собе окуп от злата и сребра и от портища всякого и от коней и от доспехов пол 30 тысящ». По новгородским данным, хан взял на Василии II «окупа двести тысяч рублев». Новгородская версия кажется менее достоверной. Наличность в московской казне исчислялась тысячами, самое большое десятком тысяч рублей. Государь не мог заплатить сумму в 25000 рублей и обязался передать хану в счет окупа драгоценные ткани и другие предметы из казны, а также табуны коней из княжеских конюшен. В ставке хана-изгнанника не было купцов, у которых князь-пленник мог бы занять крупные суммы. Поэтому Улу-Мухаммед отправил с Василием II своих мурз, поручив им надзор за сбором платежей на Руси. С ними был отряд из 500 татар.

Едва пленники перешли границу, один из слуг предложил выкрасть государя у татар и таким путем не допустить татарскую стражу в Москву. Однако Василий II не решился нарушить слово, данное хану. Он надеялся употребить для расчета с татарами родительскую казну, но в Москве узнал, что вся княжеская казна сгорела при пожаре Кремля. Властям срочно пришлось обложить народ тяжелыми поборами. Вновь, как и в старину, сбор денег осуществлялся под надзором татар. Народ мог убедиться в том, что Русь опять попала в ярмо татарского ига. После Куликовской битвы само иго воспринималось совсем иначе, чем прежде.

Дмитрий Шемяка пришел к власти на законном основании и, по-видимому, успел привлечь на свою сторону немало московских бояр, детей боярских и жителей. Теперь он решил использовать их недовольство для свержения князя-неудачника, принесшего одни беды своему государству. Исход заговора зависел от многих обстоятельств, в частности от позиции влиятельных духовных лиц.

Церковь по-прежнему оставалась без митрополита. Епископы из провинциальных городов не пользовались авторитетом у москвичей. Зато возросло влияние Троице-Сергиева монастыря. В 1438–1439 гг. Василий II дважды посещал обитель, а в 1440 г. пригласил его игумена Зиновия крестить сына Ивана, будущего государя. По свидетельству современника, удельный князь Василий Ярославич, на земле которого располагался монастырь, стал держать братию «не столь честно», как прежние удельные государи Владимир Андреевич и Андрей Радонежский, и тогда Василий II по челобитию братии взял Троицу «в свое государство». Но это произошло позже. Ко времени возвращения Василия II из плена его доброхота Зиновия в обители уже не было. Отправляясь на богомолье в Троицу в начале 1446 г., монарх не подозревал, что попадет в ловушку.

Татары неизменно сопровождали Василия II во всех его выездах. На богомолье он отправился, «отпустив татар». Заговорщики использовали момент для выступления. В ночь на 12 февраля Шемяка и его сообщники без боя заняли Москву. В заговоре участвовали московские бояре, отворившие Шемяке ворота Кремля. Занятие столицы сопровождалось грабежами. Пострадали дома и имущество великого князя и его сторонников. Отдельный отряд воинов был направлен в Троице-Сергиев монастырь для ареста Василия II. Руководили арестом московский боярин Н. К. Добрынский и удельный князь Иван Можайский. Князь Иван обещал Василию II полную личную безопасность: «аще ти восхощем лиха, буди то над нами лихо». Свержение законного монарха он оправдывал заботой о «христианстве» (народе) и необходимостью сократить сумму окупа: «видевши бо се татарове, пришедши с тобою, облегчат окуп, то ти царе давати».

У Василия II была возможность спастись в том случае, если бы за него заступилась троицкая братия. В 1442 г. у стен Троицы игумен Зиновий примирил государя с Шемякой, двигавшимся с войском на Москву. Однако монастырские власти не заступились за монарха. Если верить тверской летописи, мятежники объявили монарху его вины, «положиша доску на персех его среди монастыря, и ослепиша его, и вину возложиша на него». Большего доверия заслуживает, по-видимому, московская версия, согласно которой Василия II бросили «в голый сани, а противу его черньца» (троицкого старца. — Р.С.) и увезли в Москву, где передали в руки Шемяки. Мстя за брата, тот приказал ослепить пленника.

Никто из московских бояр не был взят под стражу вместе с монархом. Пользуясь общей суматохой, боярин В. М. Шея-Морозов скрылся из Троицы с малолетними сыновьями Василия II. Князья Ряполовские дали им приют в своей вотчине, а затем увезли в Муром. Василий II думал искать спасения в Орде, потерпев поражение в борьбе с дядей. Верные ему бояре шли по его стопам. Ради спасения детей они готовы были увезти их ко двору Улу-Мухаммеда. Ордынские усобицы помешали выполнению их планов. Победитель Василия II Мамутяк после битвы занял Казань и убил сначала местного владетеля Алим-Бека, а затем отца, что позволило ему стать «первым царем на Казани».

Подготовляя переворот, Шемяка «почя… всеми людми мясти, глаголюще, яко князь велики всю землю свою царю процеловал». Арестовав государя, удельный князь намеревался в Орду «царю не дати денег, на чем князь велики (крест. — Р.С.) целовал». Замятия в Орде позволила выполнить обещание. Низложенному Василию II предъявили обвинение: «Чему еси татар привел на Русскую землю и городы дал оси им, и волости подавал еси в кормление». Неизвестно, кого имел в виду обвинитель государя — царевичей, принятых им на службу или, что вероятнее, мурз, которых Василий II действительно привел на Русь для сбора «окупа». Не имея казны, монарх, как видно, должен был расплачиваться с татарами кормлениями. Передача городов в кормление воспринималась населением резко отрицательно. Обвинение заканчивалось словами о том, что великий князь «паче меры» слушал татар, давал им «злато и сребро и имение», а христиан томил «паче меры без милости». Заговорщики утверждали, что Василий II выдал «христианство» басурманам. Их заявления нашли отклик у жителей. Шемяка беспрепятственно привел население к присяге.