ЛЕВША - Вадим Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Олег Васильевич, да я не виноват! — выпалил Соболевский, дождавшись секундной паузы в процедуре экзекуции. — Это журналюга всё переврал! Я когда с милицией общался, он свою собаку выгуливал. Ну и подошёл к нам, дескать «а что случилось?»…
— Ну, а ты всё и разболтал, крысёныш, — закончил за собеседника немного успокоившийся Карп. — Ладно, слушай сюда. То, что писака про тебя в прессе статью тиснул, нам может и в масть сыграть. Ты теперь у нас борец с преступностью! Пламенный комсомолец, бл… — муха! — хохотнул главарь. — Может даже получится тебя по партийной линии наверх двинуть. Будешь нас от ментов прикрывать.
— Да… — угодливо хихикнул Валя. — Мы тогда ух как развернёмся…
— Рот закрой! — снова взбеленился Карп. — Я щас говорю!
Соболевский испуганно осёкся и принялся молча поедать глазами главаря, не решаясь даже шелохнуться. Однажды он стал свидетелем расправы Карпухина над неугодным подручным и теперь отчаянно боялся повторить судьбу несчастного. Наконец, Карп продолжил:
— Далер сказал, что из-за твоей тупости вы нарвались на очень крутых бойцов. Он, как ты сам знаешь, спортсмен бывший, боксёр-перворазрядник. Так один из «терпил», которых вы решили нагнуть, метелил его с такой силой, что у Далера теперь не лицо, а отбивная. А твой «клетчатый» вообще троих наших за несколько секунд положил, пока ты, гнида, за деревом прятался.
Карпухин сделал небольшую паузу, ещё раз всё взвесил и озвучил своё решение:
— Носом землю ройте, но найдите этих двоих раньше ментов! Такие бойцы, если они ни с кем не связаны, нам самим пригодятся. Ну, а если они из «южных» или «заводских», то придётся их грохнуть, иначе пацаны не поймут. Ты лично, падла, их исполнишь, а я прослежу!
Услышав это, Валя затрясся, как осиновый лист, но, зная крутой нрав Карпа, возражать не осмелился. Только сейчас он начал понимать, в какую беду его завёл собственный язык, когда он так неосмотрительно решил нагнуть «лоха» в клетчатом пальто…
* * *
Стоило мне только прочесть сегодняшние газеты, как в номер вломился осточертевший Василич, торжественно нёсший на вытянутых руках допотопный телефонный аппарат, который днём ранее у меня же и забрал.
— Наконец-то! — заявил старик, воткнув шнур в розетку. — О нас вспомнили, Дима! Сейчас будет звонить товарищ Петрищев из Пензенского обкома, поздравлять тебя с медалью.
Глядя на мою недоумевающую физиономию, «нянь» пояснил:
— Намекнёшь ему на проблемы с жильём, и квартиру тебе, оболтус, дадут быстрее. А если женишься на Марфуше, то и вовсе получишь двухкомнатную!
Не успел я открыть рот, чтобы послать усатого гада подальше, как телефон, доселе спокойно стоявший на тумбочке, душераздирающе зазвенел.
— Петрищев Сергей Валерьевич, — успел просветить меня Колыванов, после чего схватил трубку с рычагов и сунул её мне.
— Дима, приветствую, — тут же услышал я напористый и немного хрипловатый голос невидимого собеседника, — это Петрищев Сергей беспокоит. От имени и по поручению первого секретаря обкома партии товарища Калявина поздравляю тебя с завоеванием медали чемпионата СССР!
— Спасибо… — ответил я, уловив паузу в речи чиновника, — и Вам, и товарищу Калявину.
— Тебе спасибо! — тут же отреагировал Петрищев. — Ты ведь у нас первый призёр в таком турнире за последние пятнадцать лет. Так что имей ввиду — мы ждём твоего возвращения в Пензу…
Не успел я понять, к чему он клонит, как энергичный собеседник развил свою мысль:
— Вокруг тебя уже начали суетиться «покупатели» из других регионов? Золотые горы сулить, и всё такое? Если нет, то скоро начнут. Поэтому твёрдо знай — мы о тебе не забываем и любые вопросы, в том числе жилищные, решим на раз-два!
Поблагодарив Петрищева ещё раз, я распрощался и положил трубку.
— Ну?! — нетерпеливо уставился на меня «нянь». — Что он тебе сказал?
— Василич, дай отдохнуть, в конце концов, — возмутился я. — Завтра обо всём поговорим.
Услышав это, усатый кровопийца принял вид оскорблённой добродетели, кряхтя, поднялся из кресла и безмолвно покинул комнату, демонстративно подволакивая ногу. Никакой хромоты раньше я у него, к слову, не замечал, так что на будущее сделал себе зарубку в памяти ещё и об актёрских талантах моего чудо-тренера.
В следующие пару часов я отдыхал и вновь прикидывал планы на будущее. По всему выходило, что сразу после окончания турнира мне следовало поскорее уезжать в Пензу, поскольку в Казани меня искала вся городская милиция.
В углу древний ламповый телевизор что-то бубнил о росте надоев молока и о происках коварного Запада, задумавшего это самое молоко у СССР непременно забрать, вкупе со всеми остальными ресурсами и богатствами. Под эти занимательные рассказы меня вскоре потянуло в сон, и я непременно заснул бы, если бы гадский телефон не затрезвонил опять. Звонила Динара.
— Спишь? — каким-то чудом угадала она. — А я к тебе в гости собираюсь. Пустишь?!
— Да, конечно, — зевая, согласился я. — Салатов по пути захвати каких-нибудь.
— Наглый, капец, — возмутилась девушка. — Скоро буду.
Её «скоро» растянулось на добрых два часа, и первым, что она произнесла, переступив порог моего гостиничного номера, стало:
— Так что там за невеста, Калитенко? Я не поняла.
Пришлось срочно что-то выдумывать, а главной линией моей защиты был тот факт, что так называемую «невесту» я практически ни разу и не видел. Сущая правда, к слову.
Неотрывно глядя на меня «детекторами лжи» серого цвета, девушка, вроде бы, пришла к выводу, что я не лгал, постепенно смягчилась, и дальнейшее общение стало развиваться по сценарию двухдневной давности.
Вечерние проводы Динары домой на этот раз прошли без каких-либо приключений — улицы были темны и совершенно безлюдны. И всё же, когда я уже развернулся спиной к её подъезду и сделал несколько шагов, меня словно кольнуло под лопаткой. На улице не прибавилось ни одного человека, но кто-то явно поедал меня глазами. И каким-то шестым чувством я понимал, что этот кто-то был мне совсем не друг.
На следующий день, когда мы с Василичем приехали в спорткомплекс для тренировки, я увидел то, о чём Петрищев талдычил по телефону. Интерес к моей персоне у окружающих вырос невероятно.
Как только я переоделся в спортивную форму и вошёл в тренировочный зал, совершенно незнакомые боксёры со всех сторон кинулись пожимать мне руку, хлопать по плечу и желать удачи в финале.
— Матусевич, кстати, волнуется, — хохотнул кто-то. — Ты, Димыч, для всех тёмная лошадка!
— Ага,
