Бриллиант Хакера - Петр Северцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я схватил его за плечо и развернул лицом к себе. Парень оказался хлипковат и годился на роль гоблинской шестерки. Сбегать в ларек за пивком, своевременно обеспечить девочек, припарковать хозяйскую тачку – не более того. Уж такой сложнейший инструмент как слежка был явно не по плечу этому раздолбаю.
– Какого хрена ты за мной плетешься? – грозно спросил я.
Парень неумело постарался изобразить на своем фэйсе удивление.
– Ты чего, земляк? Давай без рук, а? Давай по-хорошему... Чего хватаешь?
Он был явно напуган – и тем, что его раскрыли и тем, что я очень сердит.
– Какого хрена, я спрашиваю, ты мне на пятки наступаешь? Думаешь, слепой? – я заметно усилил металлические нотки в своем голосе.
Тут филер не нашел ничего лучше, как заорать тонким голосом:
– Помогите! Извращенец! Среди бела дня пидорасы убивают!
Это был не очень уместный ход. Прохожие почти не смотрели в нашу сторону, разве что какой-то молодящийся дед с серьгой в правом ухе с интересом смерил взглядом фигуру кричавшего парня.
– Насилуют! – совсем уже не убедительно заверещал шпик.
– Это ты насилуешь мое терпение! – встряхнул я его посильнее.
Но он юркой рыбкой выскользнул из моей руки, – послышался треск рвущейся по шву рубашки, – и припустился вприпрыжку бежать вдоль по улице.
Я чертыхнулся, – не трусить же мне за ним следом! Вот это как раз могло бы привлечь внимание милиции и отнять у меня несколько часов драгоценного рабочего времени. Плюс то, что никакими доказательствами слежки я не располагал и вынужден был бы вдаваться в малопонятные и запутанные объяснения.
Быстро забравшись в машину, я поехал следом за улепетывающим парнем. Этот тип был настолько туп, что минуть пять бежал вперед, оглядываясь на мой автомобиль и продолжал что-то кричать о сексуальных домогательствах. И только потом догадался свернуть во двор, куда мой автомобиль не смог бы проехать.
Мой дальнейший путь лежал в самое, наверное, печальное место в этом городе.
Невысокое одноэтажное здание, стоявшее рядом с медицинским институтом, но несколько сбоку, не содержало на своем фасаде никакой таблички. С торца дома топталось несколько грузин весьма скорбного вида. Когда я заходил внутрь, их соплеменник махал товарищам рукой с порога и показывал на зеленый автобус-катафалк, медленно подруливавший к низким воротам подвального помещения.
Дежурный скучал в своем отсеке, листая иллюстрированный сборник экзотических кулинарных рецептов. Из неплотно прикрытой дверцы тумбочки предательски выглядывала початая бутылка водки.
Стараясь дышать носом не в полную силу, – формалин едко и противно щекотал ноздри, – я перегнулся через вертушку и спросил:
– Товарищ потерялся неделю назад. Девушка его волнуется... Может, глянем?
Дежурный отложил журнал и, разодрав челюсти в зевоте, потянулся.
– Вот утречком комендант придет, тогда и посмотрим. Ясно или еще вопросы есть?
– Да ты пойми, до утра девушка седой совсем станет, – искренне убеждал я дежурного. – Я понимаю, что тебе влом суетиться, но давай я хоть приметы подскажу, а ты посмотришь в журнале.
Тут я кивнул на толстенный талмуд, лежавший на краю стола.
– А ты у нас, как я погляжу, информированный товарищ, – повел головой дежурный, однако не поспешил исполнить мою просьбу.
Я демонстративно вынул бумажник и, достав из него купюру с изображением квадриги лошадей на Большом театре, бросил ее на стол.
– Человек пропал приблизительно неделю назад. Мужчина лет тридцати, невысокий, четыре передних зуба из железа, – произнес я, наблюдая, как моя банкнота исчезает в ящике стола.
Фаимилию я не называл, так как был убежден, что останься при Егорычеве паспорт, его след давным-давно бы нашарил Приятель в ментовских сетях.
Рыженькие брови дежурного медленно, но верно поползли вверх.
– Постой-ка, постой, – хлопнул он себя по лбу. – Так это ж в мою смену было...
Он пододвинул к себе журнал и, быстро перелистав страницы, нашел нужную справку.
– Хм, вроде сходится, – покачал он головой. – Опознать можешь?
– Нет.
Я назвал фамилию Егорычева и предложил дежурному связаться с его родственниками.
Пока старшина что-то считал на калькуляторе, я придвинул к себе его талмуд и прочел, что труп неизвестного был обнаружен в сквере на Лопатинской («Это недалеко от дома Французовой», – отметил я про себя) с множественными ножевыми ранениями и телесными повреждениями, нанесенными, очевидно, во время избиения.
Когда я уже вознамерился уйти, дежурный неожиданно схватил меня за рукав, подмигнул и быстро-быстро пробормотал, бегая глазами по сторонам:
– Тут надо бы документ составить, насчет твоей заявы... Да вот... Слышь, ты того... Я вижу, что у тебя глаз на эту девку, угадал? Что, надеешься получить ее, раз свободна теперь? Рад за вас, так сказать... Но и ты мне сделай хорошо, кореш. Ты вот что... не говори, что сказал мне про трупака про этого, лады?
– Это еще почему? – теперь настала моя очередь удивиляться.
Дежурный замялся.
– Нам процент какой-никакой к зарплате идет за каждую раскрытку, – с неохотой пояснил он. – Тебе-то прибыли никакой, а мне, только я сейчас трубочку подыму, да сообщу, что по оперативным данным неизвстный жмурик – такой-то, сразу денежка капнет. Так что, не будем составлять заявление?
Я вырвал рукав из его цепких пальцев и молча удалился. Ну и нравы, господа, в морге!
Дома меня ждал Приятель, гоняющий в мое отсутствие по экрану мышек с крутящимися ключиками в спинках – чтоб моня не сгорел раньше срока. Вернув монитор в рабочее состояние, я смог изучить предоставленные мне данные относительно клиентов банка «Аркадия».
Приятель не упустил случая показать свою осведомленность и выделил полужирным мою фаиилию среди списка вкладчиков.
Подключив звуковой анализатор, я сначала раздраженно буркнул:
– Кончай сваппить, железяка. Запрашиваю данные на Рукосуева.
Приятель послушно хрюкнул и выдал мне список операций со счета Рукосуева. Хакнутая сеть «Аркадии» была теперь передо мной как на ладони, но меня в данный момент интересовал только один человек.
– Ага, – удовлетворенно потер я руки. – Что и требовалось доказать.
Оказывается, неведомый мне господин Рукосуев с похвальной регулярностью переводил на счет госпожи Французовой по две косых в зелени ежемесячно. И этой благородной миссией он занимался уже год с небольшим.
Адрес, который был вписан в его карточку, – Кирова, шесть, – оказался, как и предполагал Приятель, вымышленным. Моему взору тут же была предоставлена трехмерная карта Тарасова, на которой был высвечен пустырь – как раз на том самом месте, где должен был располагаться дом господина Рукосуева согласно данным, предоставленным им в банковскую службу.
Откинувшись в кресле, я закинул руки за голову и призадумался.
Не многовато ли обманов насчитывается в самом начале дела? Нищая старушка с валютным счетом в банке, пропавший племянник, которого никто не ищет, благодетель с липовым адресом...
Кстати, а как наш с Катей разговор перешел на ее знакомого? Память, говори! Павлик, так она его называла. И очень насторожилась, когда я заговорил про павлина, – мол, птица, красивая, а кричит препротивно. Что там у нас насчет пернатых?
Я сел за фоторобот и уже через полчаса на меня смотрела с монитора физиономия Павлина, – Катиного знакомого с белым «линкольном».
Ага, вроде, он. Теперь грузим изображение в программу и ждем ответа.
Три минуты, и досье на Павлина было на моем мониторе. Пробежав первые строки, я хлопнул себя по лбу, досадуя на собственную забывчивость. Теперь я понял, откуда мне известен Павлин и почему образ этого парня был связан в моей ассоциативной, – и гораздо менее быстрой – памяти с образом шоколада.
Павленко Павел Антонович «держал» местную шоколадную фабрику. Причем, это была не просто банальная бандитская крыша: Павленко принимал деятельное участие в увеличениее производственных мощностей, находил выгодных поставщиков сырья и заказчиков конечного продукта. Короче, опекал курочку, несущую ему золотые яйца.
Сей-то перспективный молодой человек и приходился ближайшим приятелем Кати, юной филологини и собирался обеспечить ее достойной жилплощадью. Очевидно, оргтехника и прочие дорогие предметы в ее отдельной комнате были оплачены из кармана Павлина.
Я, скрепя силы, собрался и снова вывел свою машину на трассу.
Подъехав к дому Французовой, я выглянул из окошка машины и заметил, что, несмотря на довольно поздний час, в окнах горит свет.
Меня, разумеется, не ждали, но и спать в квартире Иды Яковлевны никто не собирался. Старушка встретила меня на пороге с папиросой в зубах.
– Какого черта вы вмешиваетесь не в свое дело? – набросилась она на меня с порога.
Не отвечая, я отстранил Иду Яковлевну с пути и прошел в комнату. От моего взгляда не ускользнуло, что на этот раз вешалка в коридоре была заполнена только вещами женского гардероба.