Река - Олег Мельник

Странник обвел взглядом стоянку – вся команда беспечно спала, только на лице Проводника, казалось, играла довольная улыбка.

Утро пришло довольно поздно. Если верить внутренним часам, вокруг уже давно должен цвести ясный солнечный день, но ущелье до сих пор заливал предрассветный сумрак. Путешественник не сразу заметил пропажу одного из членов команды, он ежился от утреннего холода и сонно цедил из кружки горячий чай. Затем вдруг подорвался с места так быстро, что содержимое его кружки подскочило вверх и мокрыми парящими лужицами свалилось на землю. Удивленный Спутник молча следил за действиями своего товарища, Проводник и Странник остались невозмутимы. Путешественник метался из стороны в сторону, внимательно рассматривал место, где Скиталец устраивался на ночлег, убегал от стоянки и вглядывался куда-то вдаль. Через несколько минут, видимо, окончательно убедившись, что Скитальца нигде поблизости нет, Путешественник вернулся к костру, озлобленный и огорченный. Пустая кружка так и осталась мотыляться у него в руке.

− Так и знал, что этот говнюк нас кинет! − воскликнул Путешественник в сердцах.

− Зачем тогда тянул за собой? − поинтересовался Странник.

− Хотел дать парню шанс. Я видел, какой никчемной жизнью он бродил по миру. Я хотел дать ему путь, вечно голодному, избитому, без гроша в кармане… − при этих словах Путешественник запнулся и кинулся к своему рюкзаку. Пошарив там немного, он с озадаченным выражением вывалил все содержимое сумки и обреченно сел на камни: − Он деньги наши спер! И жрачка осталась у него в рюкзаке!

− Странник, − сказал Спутник, − ты стоял последний на вахте. Я был до тебя и точно помню, что Скиталец на пересмене лежал на своем месте. Выходит, он при тебе сбежал.

− Да, − просто ответил Странник. − Я видел, как он собирает вещи и уходит.

− И ты не попробовал остановить его? − едко спросил Путешественник.

− Видимо, он передумал. Я не стал его переубеждать.

− А когда он деньги крал, ты тоже не хотел его переубеждать? − Путешественник начинал закипать.

− Я думаю, они вам больше ни к чему, − ответил Странник.

Путешественник плюнул и стал ходить взад-вперед. Через некоторое время его горячее сердце остыло, он покорно вздохнул и принялся собирать свои вещи обратно в рюкзак.

− Ладно, − сказал Путешественник, − допивайте свой чай, доедайте… завтрак и давайте уже… пора идти.

Спутник стал помогать товарищу со сборами, однако на лице его уже не читалось былой решимости, его заполнили сомнения, рука потеряла твердость. Спутник был не уверен в том, что делает, но продолжал идти за Путешественником, повинуясь какой-то притягательной силе то ли его характера, то ли его идеи.

Странник несколькими движениями собрал свою простую торбу и теперь молча сидел, наблюдая за действиями туристов.

− Пойдем, Странник, − махнул рукой Путешественник, когда они вместе со Спутником надели всю амуницию и были готовы штурмовать скальные стены.

− Я остаюсь, ребята, − виновато произнес старик. − Видимо, это дорога не для меня. Я хочу чего-то другого, но пока не нашел этого. У меня свой путь, не похожий на другие. Вероятно, потому меня и называют Странником. − С этими словами Странник подошел к туристам и протянул им сверток из газеты. − Здесь оставшийся заяц, возьмите. Вам он нужнее.

− Да вы с ума все посходили! − воскликнул Путешественник. Несколько секунд он смотрел в глаза Страннику, затем отвернулся и, ничего не говоря, направился к скале.

− Будь осторожен, − напутствовал старик Спутника, когда тот принял у него сверток. Спутник непонимающе посмотрел на Странника, затем на Путешественника, положил зайца в рюкзак и, сказав только «Спасибо», ушел к своему другу.

Странник стоял, наблюдая за туристами – как они разматывают веревки, привязывают их к поясам, лезут по скале, вбивая клинья в неподатливую породу. Старик хоть и не разделял теперь взглядов своих бывших сотоварищей, но всем своим бывалым сердцем желал туристам удачного подъема и глубоко переживал, когда уставшая или неверная рука соскальзывала с выступа в скале и ребята опасно повисали на страховочном ремне. Подъем давался им тяжело – Странник это понимал, скала была такой высокой, что Спутник с Путешественником превратились в едва различимые точки, добравшись до ее середины. Вскоре они пропали из виду, старик некоторое время шарил взглядом по опустевшему склону, вздохнул и вернулся к дымящим остаткам костра.

Проводника нигде не было видно. Странник сделал вывод, что его давнему знакомому стала неинтересна очередная группа самоубийц, и он вернулся в свое убежище коротать остатки выделенного ему творцом времени. Странник повесил за плечо торбу, взял в руку свой верный посох и направился к веревочному мосту, желая поскорей покинуть это древнее, страшное и загадочное место. Пустые глазницы черепов, казалось, глядели ему в спину с презрением, сожалением, даже со злобой. И мольбой о помощи. Какое-то послание из прошлого читалось в этих мертвых глазницах, забытые судьбы, поиски потерянных душ, угасшие мечты. Они все шли сюда с надеждой: с надеждой на счастливую безбедную жизнь, с надеждой получить уважение в глазах окружающих, с надеждой доказать свою исключительность. С надеждой возвыситься или прикоснуться к мечте. С надеждой получить богатство, власть, желая накормить свое ненасытное самолюбие. Желая разбавить почтением к своей драгоценной персоне зловонную чашу комплексов, страхов, недоверия, презрения к самому себе за слабость и трусость – делать то, чего от тебя ждут, что тебе регламентировано делать в той или иной ситуации, а не то, чего бы тебе действительно хотелось. Хотелось бы – если бы не заглушали природный зов чистой души в искреннем сердце помехи, пускаемые в эфир любителями денег, регламентов, социопатами и прочими больными паразитизмом. Это замкнутый круг. Уроборос, в котором выкипают цивилизации.

Нашу жизнь стараются оптимизировать. Каким шуткам необходимо смеяться, какому мнению следовать, к каким вершинам необходимо стремиться, какой стандартный телефон купить, чтобы не казаться человеком далеким от моды современной технологии. Что популярно, а что недостойно внимания. Нам заботливо подсказывают, какая одежда сейчас в моде, какую музыку следует называть хитом, какие книги бестселлеры и какие фильмы нужно смотреть в кинотеатрах. Стандартный набор настроек для каждого вида искусства довольно-таки скушен. Одинаковые сюжеты и избитые вдоль и поперек идеи. Простота в восприятии и узнаваемость.

Любители порассуждать часто задаются вопросом о назначении искусства. Одни видят в этом источник развлечения, другие – источник мудрости, третьи полагают, будто искусство должно пробуждать в человеке высокие качества: совесть, доброту, честность, любовь… Однако это крайности. Это самообман, в который вовлечены и сами деятели культуры. Искусство должно украшать. Ювелир мастерит кольцо не для того, чтобы чему-то научить его будущего владельца или как-то развлечь в унылые будни. Кольцо украшает, и с этим трудно поспорить. Художник пишет на холсте для того, чтобы продать свое творение и украсить чье-нибудь жилище. Автор наполняет свои творения сочными цветами или красивыми звуками только для того, чтобы украсить остандарченную жизнь бедных людей. Он делится доступной его взору красотой. Он – собака-поводырь, ведущий свою слепую публику по тропам жизни, рассказывая о том, что видит вокруг. Искусство не должно развлекать, так как в этом случае единственное, что делает творец – потакает слезным капризам публики, показывая то, чего от него ожидают слепые, и, жаждая обратить на себя внимание, сделаться всеобщим любимцем, превращается в художественную путану. Публика не только внимает путеводным словам автора, но и сама является частью представления, ибо спектакль создается лишь в сознании творца и зрителя. Не всем по нраву будет пробужденная творением картина, но угождать каждому – невыполнимый труд. То, что заинтересует человека в произведении, уже есть в нем самом, однако лишь с помощью проводника-художника у него есть шанс отыскать это.

Есть вещи незыблемые и независимые от сиюсекундной прихоти экономических рабовладельцев и властителей гламура. Настоящие мечтатели, искатели счастья – те, кто первыми пришли сюда когда-то в древности, − они сейчас здесь. Их кости – не те, что лежат вдоль подножия Горы или покоятся на самом ее пике, все эти останки – они давно вторичны. Кости первооткрывателей Горы находятся под самой Горой, придавленные тяжестью глупости и подражания своих последователей. Заваленные тысячами тонн загубленных судеб, которые будучи слепыми, рвались увидеть открывшуюся мечтателям красоту. Величественная гробница. Те, кто открыл Гору, никогда не видели всего ее великолепия и смертоносности.

Может быть, деньги и правят этим миром, только деньгами управляют лень и жадность. Лень заключается в том, чтобы сесть на шею наивному народу, впрячь людей в орало и весело махать кнутом. А жадность – в нежелании делить с ними взращенный общим усилием хлеб, выманивать их долю под любым предлогом, и культивировать распри и паразитизм в нормальной человеческой среде. Ибо измученные, голодные грузовые волы в конце концов заткнут уши и сбросят надоевших седоков, отдав свои жизни во власть личного ума и возможностей.