Тысяча порезов (ЛП) - Малком Энн

Он раздавил сигарету в пепельнице посреди стола и тут же закурил другую.

— Человеческие существа не созданы для того, чтобы быть счастливыми, — добавил парень после вдоха. — Мы сами все портим, вместо того чтобы позволить сделать это окружающему миру. Так что, в твоих глазах, я могу быть виновным, ведь мне было бы не так больно, если бы она просто рассталась со мной.

Кристиан уставился на Харриса. На него смотрели одни из самых больных и отвратительных ублюдков в мире. Люди, которые совершали ужасные поступки. Никогда еще на него не действовал пристальный взгляд мужчины, говорящего о любви.

— Лучше бы я убил ее, — прошептал он. — Если бы ей пришлось умереть, если бы я не мог этого предотвратить, мне хотелось бы сделать это самому. У меня было бы больше времени с ней, пока она еще дышала. Я бы не пропустил ни одной гребаной секунды ее сердцебиения. Мне было бы наплевать на то, что случится со мной после, лишь бы у меня был последний из ее моментов на этой земле. Но кто-то отнял это у меня.

Внезапно он перестал быть похожим на ребенка.

Черт, он не был похож на человека.

Он встал. От скрежета стула по полу слезились глаза.

— Кто-то украл это у меня, — повторил парень, переводя взгляд с одного мужчины на другого. У обоих были годы впереди, но каким-то образом он заставил Харриса почувствовать себя гребаным ребенком. Его нервировало, когда на него так смотрели.

— Ты зря тратишь время, думая, что это был я, — сказал Кристиан. — Но ты просто делаешь свою работу, и, если у тебя это хорошо получается, ты достаточно скоро поймешь, что это не я. Но я сделаю все, что в моих силах, и выполню вашу работу лучше, чем вы. Я сам найду воров, которые забрали самую важную вещь в моем мире. А потом посмотрю, как они испустят свой последний вздох. Именно я покончу с их жизнью.

Харрис знал, что тот говорит серьезно. Знал, что какая бы доброта, невинность ни были в этом мальчике, они давно исчезли. Теперь тот стал мужчиной. Он был состоявшимся человеком. И в конце концов ему придется его уничтожить. До того, как он станет еще более опасным, чем сам Дон. 

Глава 2

Двадцать пять лет спустя

Сиенна

Он пристально смотрел на меня.

Весь последний час.

Я заметила, что он смотрит на меня ровно пятьдесят девять минут, пятьдесят пять секунд назад. Потому что невозможно не заметить, когда такой мужчина пялится на тебя. А потом отслеживать минуты и гребаные секунды.

Как и я, он сидел один. Перед ним стоял бокал красного вина и тарелка с едой. К которой он не прикасался.

Я также сидела перед целой тарелкой еды, к которой не притронулась. Наполовину полный «Олд фешен» я заказала, потому что без алкоголя невозможно пережить целый час, когда горячий парень пялится на тебя. И заказала бы еще стаканчика четыре, но мужчина следил за каждым моим движением, а мне не хотелось, чтобы он думал, будто я здесь для того, чтобы напиться в одиночку в полдень вторника.

Я пришла со своим набором для выживания в одиночестве: телефоном, книгой и парой контрактов, которые мне нужно было просмотреть. Все это, как и моя еда, были нетронуты. Даже немного неловко, потому что безумно увлеклась этой книгой, а контракты действительно нужно прочесть в срочном порядке, и еще я умирала с голоду. Хоть я и носила дорогую обувь, одежду и получала очень приличную зарплату, жила в хорошей квартире в Нью-Йорке, но все равно была не совсем в том положении, чтобы оставить на столе нетронутую тарелку пасты за тридцать долларов. Кроме того, это была лучшая паста в городе, так что это своего рода гастрономическое преступление.

Но когда мужчина с таким взглядом пялился на тебя, ничего нельзя поделать, кроме как подчиниться ему.

Подчиниться.

Я так хотела сделать это.

Его глаза были голубыми, почти бирюзовыми. Казалось, они светились с другого конца комнаты. Прожигали меня насквозь. Никаких колебаний, никаких игр. Он давал понять, что хочет меня. Давал понять, что будет доминировать надо мной. Контролировать меня.

Хотя казалось невозможным сделать подобный вывод из того, что мужчина пялился на тебя в течение часа, но настоящая женщина всегда знает.

Он был старше меня. Очень сильно. По крайней мере, лет на десять. В его черных волосах было изрядное количество белых прядок. Они были уложены просто, гладко, подчеркивали его острую челюсть, покрытую тенью щетины. Черты его лица были угловатыми, мужественными, словно высеченными из мрамора. Густые темные брови еще сильнее подчеркивали его глаза.

На нем был костюм, черный, наверняка дорогой. В расстегнутом воротнике, насколько я видела, виднелись загорелые жилы мускулистой шеи. У него были широкие плечи, и я знала, что они тоже были мускулистыми. Несмотря на то, что он сидел, я догадывалась, что мужчина высокий. Все в нем было большим, внушительным, сильным, опасным. И чертовски опьяняющим.

Я крепко сжимала бедра в течение целого часа, кожа была влажной от возбуждения. Это безумие. У меня такая реакция на то, что незнакомец, черт побери, просто пялился на меня.

Я видела, что он оплачивал свой счет, и, затаив дыхание, задавалась вопросом, как сидеть дальше, если тот уйдет отсюда. Я не знала его, но меня внезапно охватила мысль о том, как жить, не услышав его голоса, не ощутив прикосновение его кожи.

Сердце стучало в ушах, пока я наблюдала за его движениями. Все так плавно. Человек, уверенный в себе. Полностью контролирующий каждое свое движение, контролирующий все и всех вокруг себя. Не только я отмечала каждое его движение, другие тоже наблюдали за ним — не только женщины, но и каждая душа в ресторане. Официанты обходили его стороной, и это говорило о том, что они его боялись. Пара мужчин, одетых в строгие костюмы, подходили к нему в течение часа, но он, едва взглянув на них, отпускал их, и они убегали.

Казалось, все в ресторане затаили дыхание, когда он встал, застегнул куртку и пошел.

Ко мне.

Я ничего не сделала, когда он приблизился. Я даже не могла контролировать выражение своего лица. Мои губы были слегка приоткрыты, дыхание — поверхностным и учащенным. Мужчина, который знает, как читать женщину, увидел бы, насколько я заинтересована. Как чертовски отчаянно нуждалась в нем. И он был одним из этих мужчин. Понимающее подергивание его губ и блеск в глазах сказали мне, что он точно знал, насколько влажными были мои трусики.

Затем мужчина встал перед моим столом, возвышаясь надо мной и поглощая своей тенью.

От него пахло сандаловым деревом и кожей.

Мне было страшно смотреть на него, но глаза двигались по собственной воле, как будто они были магнитами, просто подчиняющимися законам физики.

Огонь внутри меня взорвался в ту секунду, когда мои глаза встретились с его.

Этот мужчина, этот незнакомец ничего не сказал. Просто смотрел. Гораздо дольше, чем было уместно. Ну и замечательно, ведь я хотела, чтобы тот делал со мной очень неподобающие вещи. Возможно, для других, нормальных людей перспектива заняться сексом с совершенно незнакомым человеком была ужасающей и испорченной. Но я не была нормальной.

Поэтому, когда он протянул свою большую мужскую ладонь с длинными пальцами, не говоря ни слова, я взяла ее.

Мы не разговаривали, пока выходили из ресторана, держась за руки. В его присутствии мое тело дрожало от желания и предвкушения.

Я решила, что он, должно быть, оплатил мой счет, потому что никто не побежал за нами, когда мы целенаправленно направились к двери. С другой стороны, потребовался бы мега грозный официант, чтобы противостоять ему. Этому высокому, красивому, сильному мужчине, который владел всеми в комнате. Мужчине, который мог подойти к столику женщины, без слов протянуть руку и уйти с ней.

Может быть, не каждая женщина взяла бы эту руку. Может быть, я была единственной на планете, настолько облажавшейся, чтобы сделать это.