Секта - Еремей Парнов

Набирая, не без душевного трепета, ее номер, Саня приготовился к упрекам, даже к холодной отповеди. Менее всего он мог ожидать, что его встретят с такой искренней радостью. Словно расстались вчера, и она все еще под впечатлением той нескончаемой ночи, когда они, счастливые и обессиленные, раздвинув наконец шторы, увидели солнце в зените и сверкающую гладь водоема с березками на островках. Сердце заныло от ее беззаботного смеха. Ощутив смешанное со стыдом облегчение, он попытался что-то такое объяснить, оправдаться, но лишь окончательно запутался и умолк. Тараторя без умолку, Лида нуждалась разве что в одобрительном поддакивании и возгласах удивления. Она продержала его у телефона минут сорок, пересказывая накопившиеся новости, которые хотела излить все разом. Интересного или сколь-нибудь значительного в них было немного. Так себе — радужные брызги событий и впечатлений. Багатели, как говорят французы, милые пустячки. И все у нее «классно», изумительно, неповторимо, словно не было в ее жизни ни трудностей, ни огорчений. Летний дождик при ярком солнце, и только.

Более чуткое ухо могло бы уловить затаенные обертоны грусти в ее звонком и чистом голосе, но Саня слишком был занят собственными проблемами. Когда в сплошном потоке слов проскользнули короткие бреши он перевел разговор на профессиональные темы. Терпеливо выслушав жалобы на грабителей почтовиков и жмотов рекламодателей — беды у всех были общие — осторожно спросил про конструктора, вскользь заметив, что срочно и позарез нужны координаты. Лида оказалась не в курсе, но обещала разузнать.

Положив трубку, он с раскаянием подумал, что хотя бы из вежливости следовало назначать встречу. Но, как нарочно, муж его новой подруги отбыл в зарубежную командировку, и впереди маячила целая череда безмятежных дней и ночей. Такого с ним еще не было. Быстро воспламеняясь, он так же скоро остывал, но ненасытный омут этих тайных свиданий только распалял жажду. На плаву удерживала лишь работа. Не столько газета как таковая, с ее лихорадочной текучкой, сколько внутренний и всегда такой благодатный отклик на все, что связано с печатным словом. Ибо Слово в его изначальном значении — и Бог, и миф, и мир. Впрочем, до таких глубин, доступных лишь философскому или истинно писательскому уму, Саня не добирался. Ему вполне хватало тех поверхностных знаний, которых в конечном счете требует маcc-медиа. Журналист не только не обязан, но и не должен быть мудрее среднестатистического подписчика.

Сане не пришлось выбирать профессию, она сама избрала его. В школе, пионерлагере, на факультете — везде он был бессменным редактором стенгазет. В «КС» пришел еще студентом, да так там и остался, пройдя весь путь от нештатного корреспондента до члена редакционной коллегии. Не бог весть какая карьера, но он и не стремился выше. Ни должности, ни награды, ни титулы не могут заменить журналисту единственного отличия — имени. Достаточно того, что Александра Лазо причисляли к первой десятке, хотя достойных соперников у него было только двое: в «Известиях» и «Сегодня». Всякий раз, приступая к горячей теме, Саня невольно думал о том, как бы каждый из них выстроил композицию, какие нашел сравнения, как надавил на болевые точки власть предержащих. Если удастся найти контакт, он постарается превзойти себя. Выдаст такой фитиль, что чертям тошно станет.

Предвкушая грядущее торжество, Саня мысленно возвратился к Лиде и вновь ощутил едкую кислоту запоздалого стыда. Она не только нашла нужного человека, но и сама договорилась о встрече! А он даже поблагодарить, как следует, не сумел, свинтус… Почти как в анекдоте: она ему: «Поженимся?» — а он в ответ: «Созвонимся». Слова вроде другие, но подтекст почти тот же.

Ее звонок, как потом выяснилось, не первый за день, Саня услышал еще на площадке, когда отпирал дверь. Влетев в кухню, он больно ушиб плечо об угол холодильника и свалил на пол телефон. К счастью, внутренности не пострадали, хотя от пластмассы откололся солидный кусок. В какой-то мере это было знаком судьбы. Массивный аппарат, купленный женой, теперь уже бывшей, был единственной вещью, которую она почему-то не пожелала забрать. Казалось бы, под старину и под мрамор, впандан с обстановкой, что она вывезла, вплоть до торшеров и ламп. Словом, трещина, расколовшая корпус, оказалась чуть ли не символической.

Провозившись далеко за полночь, когда густую синь за окном разбавило белесой мутью, Саня незаметно впал в дрему — как был, в рубашке и джинсах, на пролежанном старом диване, которым снабдил его сердобольный сосед.

Убогое ложе, казалось, еще хранило стойкий тревожный запах Лориных духов. Как же он мандражировал, когда впервые привел ее в эту пустую комнату с теневыми квадратами от картин на выгоревших обоях. Но она и здесь оказалась на высоте, эта дивная женщина в изысканном туалете от Сен-Лорана. Сбросив платье и не щадя маникюра, вымыла полы, протерла окна и даже вычистила Санины парадные туфли. И все быстро, сноровисто, словно каждый день занималась самой черной работой. Это выглядело тем более удивительно, что в ее особняке, на седьмом километре от Кольцевой, не ощущалось недостатка в прислуге. Упарившись, более от жары, нежели с непривычки, Лора, ничуть не смущаясь, стянула с себя тончайшие трусики, оставившие на пышных бедрах розовый след, и побежала под душ.

«Тебе нужно особое приглашение?» — окликнула, пустив воду на полную мощь.

Аромат «пуазона», навеяв томительные воспоминания, незаметно просочился в сон. Уже в забытьи Саня ощутил волнующую близость женщины, разметавшейся где-то под самым боком. Полный желания, он потянулся ищущими руками, которые тут же уперлись в обшарпанную кожу дивана.

Он с трудом перевел дыхание и разлепил глаза. Разворошенное гнездо заливал ослепительный жар. День обещал быть таким же изнурительно знойным, как и все предыдущие.

Пора было вострить лыжи. На дорогу по приблизительной прикидке понадобится не меньше часа — тридцать пять минут только на метро. Утрата «жигуленка» шестой модели, отошедшего вместе с дачным участком жене, существенно сузила Санину деловую активность. Он знал, что может легко сорвать несколько тысяч зеленых на скрытой рекламе, но пока брезговал.

Засекреченный конструктор обретался на Нижней Масловке, в бывшем цековском доме из желтого кирпича. Двухкомнатная квартира с высоким потолком, просторным холлом и всяческими подсобными помещениями производила впечатление гостиничного люкса средней руки. Темная лакированная мебель, обилие хрусталя, ковры машинной выделки — ничего примечательного. Разве что развешанные по стенам поделки из корней и капа — хобби, как легко догадаться, хозяина, самого Петра Николаевича.

На вид ему было за пятьдесят. Невысокий, но крепкого сложения, он встретил гостя радушной улыбкой и сразу же предложил чаю.

Взглянув на натертые до блеска полы, Лазо сделал движение разуться, но хозяин остановил его небрежным взмахом руки.

— Не затрудняйтесь… У меня особое покрытие: дунешь — и нет. Никакая грязь не пристанет.

— Такое бы, да для внутреннего употребления, — пошутил Саня.

— Не понял?

— Я душу имею в виду.

— Душа — штука нематериальная. Я, знаете ли, в атеистическом духе воспитан и не собираюсь менять убеждения. Глянешь на вчерашнего бойца идеологического фронта, как он с постной рожей держит свечу, так с души воротит.

— Вот вам и нематериальное понятие, — улыбнулся Саня.

— Что?.. Вы совершенно правы! — Петр Николаевич рассмеялся. — Слова, слова… Однако присаживайтесь. Будете записывать на магнитофон?

— Если не возражаете, — Саня включил диктофон с миниатюрной двухчасовой кассетой.

— Ничего не имею против. Мои условия знаете?

— Знаю.

Единственным условием была полная анонимность. Поэтому Лазо не стал выяснять ни подлинного имени, ни отчества и уж тем более не поинтересовался фамилией. Пусть будет Петр Николаевич. Главное — нарыть побольше фактов.

— Взгляните, — развернув газету, он показал иллюстрацию к очерку, — тот самый?

— Как две капли воды. Могу продемонстрировать и свой собственный… Из той же партии.

— Интересно.

Петр Николаевич принес точную копию кейса, запечатленного на снимке. Та же фирма и пластинка на том же месте, только без номера.

— Раскрыть нельзя?

— Сделайте одолжение, — отщелкнув боковые замки, Петр Николаевич распахнул крышку. Внутри оказался портативный ноут-бук с крохотным экраном и выдвижной клавиатурой, тестер и набор инструментов для тонкой электроники. — Вы ожидали чего-то иного, не так ли?

Саня отрицательно покачал головой.

— Я не ожидал, — подчеркнуто выделил он, — что ядерная кнопка страны может оказаться в таком чемодане… Почему именно «Самсонит», Петр Николаевич? Не нашлось подходящей упаковки отечественного производства?