Попранная справедливость - Джерри Эхерн

Он вышел из номера и пошел по коридору, в последний раз затягиваясь сигаретой.

Остановился возле дверей Линды Эффингем, затушил сигарету в маленькой пепельнице на стене.

У него был ключ, но Керни все равно постучал.

Дверь приоткрылась от стука.

Линда была очаровательна.

Но в этом не было ничего удивительного, потому что она всегда была красива. Черные или почти черные волосы были распущены, а белое открытое платье подчеркивало отличный загар.

— Я готова.

Она улыбнулась и потянулась, чтобы поцеловать его в губы. Керни ответил на поцелуй. Если все начнется сначала, он опять не поужинает.

— Я только возьму шаль и сумочку.

— У нас еще есть пятнадцать минут. Мы можем выпить в баре, если хочешь.

— Отлично.

Линда снова появилась в дверях, держа в руках маленькую сумочку, а под мышкой свернутую шаль.

Она прошла мимо него, и он снова почувствовал запах ее духов.

«Расслабься», — прошептал он сам себе, закрывая дверь…

Бар в отеле «Сиамская Отмель» был элегантный. Оформление казалось лучше чем в министерских кабинетах или офисах крупных корпораций. Было темно, но не настолько, чтобы напрягать глаза и заработать головную боль, рассматривая собеседника.

В одном углу стоял очень большой и дорогой телевизор, настроенный на какую-то спортивную программу. Передавали сюжеты с последних зимних Олимпийских игр. Керни переводил взгляд с Линды Эффингем на слаломистов.

Линда потягивала джин с тоником, который заказал ей Керни, как настоящая леди. Керни, который предпочитал что-нибудь покрепче, пил виски.

Человек, который сидел у стойки, не потягивал из стакана, а просто глотал. Керни вяло подумал, что если парень будет разговаривать в том же тоне, то дождется ареста. Свобода слова пока еще не была запрещена каким-нибудь дурацким указом Романа Маковски, но Керни не сомневался, что подобный указ уже лежит у него на столе, дожидаясь своей очереди.

— …эти ублюдки делают с Конституцией. Каждый день вычеркивают по строчке. Жаль, что этого Романа Маковски не грохнули вместо настоящего президента.

Керни прикурил Линде Эффингем сигарету и, ни о чем не думая, положил «Зиппо» в карман. Мужчина у стойки, конечно, немного выпивший, говорил то, что другие думали. Очень многие предпочли бы, чтобы Роман Маковски, а не настоящий президент, не вышел из коматозного состояния. Если выборы когда-нибудь снова разрешат, у него немного шансов остаться на второй срок.

Бармен, прекрасно выглядевший негр, с хорошим баритоном, наклонился к разговорчивому посетителю и что-то прошептал ему на ухо. Керни не слышал да особенно и не прислушивался.

Однако Керни уловил ответ. Каждый в баре, а может даже и в холле «Сиамской Отмели», наверное, услышал его.

— Пусть Роман Маковски приедет сюда и поговорит с людьми. И они ему скажут, какая он задница.

Вдруг человек замолчал, повернулся к Керни и Линде Эффингем и улыбнулся.

— Простите меня, сэр, надеюсь, я не обидел вашу даму.

Керни посмотрел на Линду.

— Ты не обиделась, дорогая?

Она облизала свои хорошенькие губки и уставилась в бокал.

Керни посмотрел на мужчину.

— Я думаю, она переживет. Но, наверное, будет лучше, старина, если вы будете аккуратнее подбирать слова.

Это было единственное, что он мог сказать, не рискуя ввязаться в драку. Только драки с пьяным ему и не хватало. Пусть даже с таким приятным парнем, как этот.

Мужчина улыбнулся.

— Вы настоящий джентльмен, сэр.

— Спасибо, — кивнул Керни.

— Вы ведь не американец, правда?

Керни улыбнулся и кивнул.

— Я, как вы нас называете, брит, но мы, англичане, прекрасно знаем, какие у вас здесь в Штатах проблемы, и отлично вас понимаем.

— Черт, англичане всегда были нашими союзниками, во всех мировых войнах. Вы-то уж наверняка знаете, как они переживают за нас. Жаль, что ваша королева не может приказать Маковски пойти… Может, он бы ее послушался. Но на американцев ей наплевать.

— Конечно, я уверен, королева не сможет этого сказать. Вообще-то, наша монархия больше символ, чем политическая сила. По крайней мере, так считается.

— Ну, тогда ваш премьер-министр.

— Премьер-министр со мной еще не советовался, — улыбнулся Керни, прикуривая сигарету.

Мужчина засмеялся и плюхнулся на стул справа от Керни. Он протянул руку.

— Меня зовут Амос Уислер.

Керни пожал протянутую руку — у парня было крепкое, мужское пожатие — и представил свою даму, потом представился сам. У Линды покраснели щеки.

— Меня зовут Бартоломью Кейтридж. А это мисс Эффингем. Рад познакомиться с вами, мистер Уислер.

— Амос. Приятно познакомиться, мисс. Все зовут меня Амос.

— Друзья зовут меня Барт.

Джеффри Керни почувствовал, как Линда толкнула его локтем в бок. Он слегка повернулся и подмигнул ей.

— А что, Барт, у тебя есть братья Брет и Бо? — Амос Уислер засмеялся.

— Я тоже смотрел старые американские вестерны. Но боюсь, из меня вышел плохой игрок в покер, — соврал Керни.

Амос Уислер опять засмеялся. Керни вдруг понял, почему так много бездарных комиков добились успеха в Америке. Влейте в кого-нибудь нужное количество жидкости, и он будет смеяться над чем угодно.

— Что ж ты делаешь, если не играешь в покер, Барт?

Керни заставил себя улыбнуться.

— Я торгую искусством. Здесь, в Штатах, ищу себе что-нибудь новенькое для своих галерей.

— Искусством? Черт! Я сам люблю искусство. Я собираю все: от китайских кукол до Сальвадора Дали и обратно. Тебе бы надо прийти посмотреть. — Керни не знал, что сказать, поэтому не сказал ничего.

— Я живу милях в двух отсюда, если идти через центр Харрингтона. У меня все свалено в большом старом сундуке.

— Ну, может быть…

— Послушай, Барт, — Амос Уислер повернулся на своем табурете, — почему не сейчас?

Керни посмотрел на свой бокал.

— Конечно, я бы хотел, но дама и я приглашены на ужин.

Керни глянул на «Ролекс» на левом запястье.

— Кстати говоря…

Амос Уислер сказал почти шепотом:

— Искусство, как и красота, — это на любителя. Но если тебе не интересны мои картинки и все остальное, может, ты посмотришь на братьев Домбровски? Они очень хотят тебя увидеть.

Керни начал поворачиваться к нему.

— Мы можем пойти туда прямо сейчас, вместе, а девушка останется здесь и не пострадает, правильно? Она может прогуляться, пока мы съездим. А можешь начать изображать из себя крутого, и тогда эти четверо ребят за последним столиком — давай, посмотри на них…

Керни так и сделал. Двое мужчин и две женщины сидели за столиком, у женщин были большие сумочки, а мужчины были одеты в слишком свободные куртки. Мужчины подняли стаканы, будто здороваясь с Керни.

— Они начнут стрелять в тебя. Это так же точно, как то, что Бог сотворил яблоки. И тогда мисс Эффингем умрет.

Керни посмотрел на Линду Эффингем, потом на Амоса Уислера.

— Старина, ты тоже умрешь, я тебе обещаю. Если с ней что-то случится.

— Барт, — прошипела Линда рядом с ним.

— Все будет в порядке, — сказал Керни, взяв ее руку.

— Вопрос в том, хочешь ли ты, чтобы она умерла. Ты и я влезли во все это, мы по разные стороны баррикад, и все такое, но мы влезли. Она здесь совсем ни при чем. Поэтому выбирай, — он опять заговорил громко: — Я уверен, тебе понравится, пойдем ко мне хоть ненадолго. И ты и твоя дама это не забудете.

Амос Уислер улыбнулся, но Керни его улыбка вовсе не понравилась.

— Ну хорошо, — сказал Керни тоже громко. — Думаю, будет интересно. А может, и полезно для дела. Но ты ведь, наверно, не продашь Дали? Сейчас тяжелые времена, я знаю, но на него всегда спрос.

Уислер подыграл ему.

— Ты прав. Смотря сколько ты дашь, Барт.

— Хорошо, — сказал Керни. — Тогда ты подожди здесь, а я отменю нашу встречу.

Керни поднялся с табурета. Он наклонился и поцеловал Линду.

— Я буду через минуту, дорогая.

Потом вышел из бара.

Керни глубоко вздохнул. Они бы все равно убили Линду, но, по крайней мере, был шанс, что так она останется жива.

Он пошел к столику администратора. Один из двух мужчин с последнего столика вышел из бара и наблюдал за ним, стоя возле телефона рядом с мужским туалетом.

— Здравствуйте, меня зовут Кейтридж. У меня заказан столик на двоих. Боюсь, мы не сможем прийти.

Он не стал ждать ответа, а пошел обратно через фойе. Мужчина из-за крайнего столика все еще стоял возле телефона. Керни подошел к мужскому туалету и вошел внутрь. Действовать нужно было быстро, а иначе ситуация в баре станет непредсказуемой, и Линда умрет.

Он зашел в кабинку, закрыл дверь, ногой сбил с унитаза круг и, пригнувшись, стал на сиденье. Открылась дверь в туалет. Ему повезло, дверь кабинки прилегала плотно, даже без защелки.