Капитан - Антон Перунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как бы то ни было, больше возражать никто не решился, и капитаны разошлись.
— Колычев, задержись, — остановил намылившегося было с ними воспитанника Зимин.
— Смотри внимательно, Мартемьян, — показал карту каперанг. — Вот здесь и здесь у японцев посты ВНОС[3]. Твоя задача — высадить незаметно десантные группы, которые их уничтожат. Задача понятна?
— Так точно, — кивнул Колычев. — Только не уверен, что на «Ночной Птице» поместится столько людей.
— Ты уж постарайся. Надо, чтобы всем места хватило. От этого зависит успех завтрашней операции.
— А что если…
— Договаривай.
— Что, если вместо одной группы диверсантов пойдем мы.
— Кто мы?
— Мой экипаж. Я, дядька Игнат, Ким и…
— С ума сошел? И думать забудь об этом! Твоя задача высадить людей, потом так же незаметно их забрать. На этом все! Понятно?
— Так точно, — вздохнул Март.
— Хорошо, что точно. А то знаю я твою натуру, — проворчал опекун, после чего, окинув внимательным взглядом парня, продолжил воспитательную беседу: — Я прекрасно понимаю, что у тебя на душе, сам когда-то был молодым командиром, но твое поведение никуда не годится!
— А что такое? — изумился Колычев.
— Посмотри на свое отражение, — показал на зеркало Зимин. — Похудел, осунулся, под глазами черные круги… Забыл, что летчикам нужно полноценно питаться и отдыхать? Ничего, я напомню!
— Действительно, замотался, — вынужден был признать молодой человек. — Но это ничего, я в норме!
— Я вижу, — саркастически усмехнулся капитан первого ранга. — В такой норме, что того и гляди воткнешь корабль куда не надо. В общем, прекращай пререкаться и садись за стол. Это приказ!
Закончив с нотациями, Зимин нажал кнопку вызова прислуги.
— Чего изволите, ваше высокоблагородие? — возник на пороге официант.
— Принеси нам, братец, чая с лимоном, варенья, конфет и бутербродов с балыком, ветчиной, сыром, да побольше, а то мы с капитаном Колычевым до того оголодали, что готовы быка съесть.
Судя по скорости, с которой угощения появились на столе, все было заранее подготовлено и только ждало приказа.
— Вот, совсем другое дело. Так что давай, налегай на угощение. Шоколада обязательно возьми, это не абы какой, отменный продукт от самого Жоржа Бормана!
Увидев перед собой такую груду разносолов, Колычев вдруг понял, что и впрямь давно нормально не ел, а потому, недолго думая, принялся за угощение.
— Остальным вы пока ничего не сообщили, — вспомнил он, утолив первый голод. — Думаете, что среди рейдеров могут быть изменники?
— Черт его знает, — поморщился тот. — Дряни среди наших коллег хватает. Тем более что большинству из них совершенно не за что быть благодарным своему отечеству.
— Как и вам, не так ли?
— Я — офицер! — жестко ответил Зимин. — Да еще и казак. Мы два раза не присягаем. Да ты жуй, а то еще подавишься, чего доброго!
— Простите, я не то хотел сказать. В общем, вы уверены, что они выполнят приказ?
— У приватиров есть свой кодекс. Если контракт заключен, он будет выполнен при любых условиях. А с теми, кто нарушает наши правила, мы разбираемся сами без оглядки на законы Российской империи и очень жестко. Тебе, раз уж ты стал одним из нас, полезно будет это знать… Да и вообще, я гораздо больше опасаюсь утечки из штаба.
— Думаю, в ближайшее время этот канал для японцев окажется недоступен.
— Почему ты так считаешь? — насторожился капитан первого ранга.
— Оссолинский исчез, мисс Ли бежала…
— Может, ты и прав, а может статься, это все чудовищное совпадение, — покачал головой Зимин, не знавший еще всех подробностей недавних событий.
— Лиманский тоже поспешил нас покинуть, — как бы между прочим добавил Колычев, с удовольствием дожевав последнюю конфету, и сам поразился: когда и успел умять столько? Видимо, молодому организму и в самом деле требовалось восстановить потраченные резервы и восполнить энергию.
— А при чем здесь капитан «Синегорья»? — насторожился опекун.
— Я практически уверен, что именно он вывез Оссолинского.
— Это серьезное обвинение. Надеюсь, у тебя есть доказательства?
— Пока нет, — вынужден был признаться Март. — Но они явно как-то связаны, и этот срочный вылет выглядит крайне подозрительно.
— С последним я, пожалуй, соглашусь. Что же касается остального… Постарайся держать свои подозрения при себе, по крайней мере, пока нет твердых улик. Я согласен, что Лиманский — человек подозрительный, но это можно сказать о доброй половине рейдеров.
— Да, но если он и впрямь предатель?
— В таком случае хорошо, что он улетел раньше, чем началась подготовка к сражению! В общем так: мы будем за ним следить, и, если твоя догадка подтвердится, Лиману не поздоровится. Из-под земли достану предателя и лично снова зарою, — с неожиданной свирепостью жестко ответил рейдер. — Но до той поры молчок!
Трудно сказать, как создатели «Ночной Птицы» додумались скрестить ежа и ужа, то есть воздушный корабль и подводную лодку, но своей цели они каким-то образом сумели достичь. И главным бонусом для этого таинственного аппарата было как раз то, что никому и в голову не могло прийти, что это в принципе возможно. Корабль потому и оставался неуловим долгое время, практически как «Наутилус» из романов Жюля Верна, что соединял в себе столь разные требования.
Секретность же, окружавшая это «потаенное судно», только усугубила дело, а потому внимательно наблюдавшие за небом японцы и представить не могли подобного чуда, и не сумели заметить высадку у себя под носом.
Две группы диверсантов, хотя и весьма урезанного состава, поместились на борту с большим трудом. Пришлось не только отдать им носовой десантный отсек, но и разрешить расположиться прямо на палубе посреди и без того узких проходов. Так что членам экипажа приходилось при всякой необходимости перемещаться по кораблю, проявляя прямо-таки чудеса акробатики.
Главное неудобство таилось даже не в отсутствии свободного пространства, а в недостатке кислорода. Во время передвижения под водой иных источников кроме баллонов со сжатым кислородом не имелось, потому расходовать его приходилось экономно. К счастью, путешествие оказалось не слишком долгим. Закаленные в боях воины стоически выдержали неудобства, и теперь нагруженные взрывчаткой и оружием, они бесшумно спускались по откинутой аппарели, стараясь не зацепить металл и случайно не загреметь.
Приближалось утро, когда выбравшаяся из морской пучины «Ночная Птица», подобно древнему ящеру, легла на каменистое дно небольшого залива, какими изобилуют берега Кореи. Нельзя сказать, чтобы вокруг царила полная тишина, такого в живой природе практически не бывает, но все же окрестности оказались погружены в сон.
— Славная у вас посудина, — не удержался от похвалы молодой сотник, командовавший
