Кошки бродят по ночам - Эрл Гарднер

Короткий, резкий звонок телефона прервал его.

Берта сняла трубку.

Женский голос в трубке произнес:

– Добрый день. Торговая фирма Нанли слушает.

– Будьте любезны мистера Нанли, – произнесла Берта холодным, отчетливым голосом, слегка растягивая слова.

– Прошу прощения, кто его спрашивает?

– Миссис Кул.

На том конце линии женский голос заметно ожил и тотчас же откликнулся:

– Да, миссис Кул. Пожалуйста, подождите одну минутку. Он пытается разыскать вас.

Еще один щелчок, и Нанли гораздо быстрее, чем при последнем разговоре с Бертой, произнес:

– Добрый день, миссис Кул.

– Добрый день.

– Я оставил в вашем офисе сообщение, чтобы вы мне позвонили. Вы получили его?

– Да.

Нанли откашлялся.

– Миссис Кул, я не буду ходить вокруг да около, а прямо выложу на стол свои карты.

– Валяйте, – сказала Берта. – Хождения вокруг да около в данном случае ни к чему не приведут.

– Когда вы обращались ко мне со своим предложением, я подумал, что это была шутка. Я собирался уже сказать вам, чтобы вы не утруждали себя.

– У-гу, – протянула Берта и затем прибавила: – Я знаю.

– Но ситуация изменилась. Так вышло, что я узнал об одном деле, вложив средства в которое я смогу получить вчетверо больше.

– Понятно.

– Конечно, вы можете оказаться всего лишь… спекулянтом, который скупает судебные дела и сидит на них, и вы можете быть подставным лицом Эверетта Белдера.

– Разве мы еще не закончили это обсуждение? – спросила Берта.

– Полагаю, что закончили. Перехожу прямо к делу. Если у вас будут две с половиной тысячи долларов в виде кассового чека или чека с доверенностью на мое имя, который я смогу получить сегодня не позднее четырех часов, то я передаю вам это судебное дело.

– Понятно.

– Но это должно быть к четырем часам дня и сегодня. Вы меня поняли?

– Да.

– Стимулом для принятия вашего смехотворного предложения, содержащего такую ничтожную сумму, послужила крайняя необходимость. Это единственная причина, по которой я его принимаю. Если у меня к четырем часам не будет денег, ничего хорошего это мне не принесет.

– Понятно.

– Я могу рассчитывать на то, что эти деньги будут у меня к четырем часам?

Берта колебалась какое-то мгновение. Она поглядела на взволнованное лицо Белдера и сказала в телефонную трубку:

– Это слишком быстро. Не можете ли вы дать мне немного больше времени?

– Миссис Кул, вы вели себя так, будто располагаете нужной суммой наличных. Вы буквально потрясли этой пачкой у меня перед лицом. Я хочу, чтобы деньги были у меня сегодня к четырем часам, или дело закончится. После четырех я не дам за него и одного цента. Четыре часа – это крайний срок. Одна минута пятого будет уже слишком поздно. Ну, а теперь я хочу, знать: получу я эти деньги или нет?

– Получите. Где вас найти?

– Я буду у себя в офисе.

– Мой адвокат составит документы о передаче дела. Я не хочу верить словам и уклоняться от этого.

– Что вы подразумеваете под словом «это»? – подозрительно спросил Нанли.

– Все вместе, – ответила Берта.

Нанли засмеялся:

– Думаю, что все в порядке, миссис Кул. Я хочу получить деньги как можно скорее. Если вы сможете передать мне их через полчаса, это будет изумительно, но четыре часа – крайний срок.

– Я поняла.

– Рад, что вы поняли. Теперь скажите, во сколько вы сможете доставить мне деньги?

– Три пятьдесят девять, – сказала Берта и повесила трубку.

– Он возьмет их? – спросил Белдер.

– Он чувствует к ним непреодолимое влечение. У него сбой в работе. Это хорошо. Сначала притворялся, что у него есть какое-то дело, в которое он может вложить капитал. Старый трюк. Ему нужно получить двадцать пять сотен долларов в виде кассового чека или в виде доверенности, ему безразлично, в какой форме.

Белдер вскочил со стула и изо всех сил стиснул плечо Берты.

– Миссис Кул, вы молодчина! Вы устроили это дело! Не знаю, как у меня появилась мысль, что вы сможете это сделать. Черт меня побери, если бы вы только могли себе представить…

– Подождите минутку. Здесь есть контрольный срок, окончательный и бесповоротный – четыре часа дня. Одна минута пятого – это уже поздно. Как бы то ни было, он так сказал.

Белдер протрезвел:

– Возможно, это правда. Он погряз в ценных бумагах, и ему самому назначили крайний срок. Видимо, к этому времени он выйдет с кем-то на связь, чтобы избежать тюрьмы… Это означает, что мне надо работать быстрее.

– Полагаю, что кассовый чек будет самым лучшим вариантом. Это сбережет ваши деньги, которые бы вы затратили на перевод средств на мой счет, и избавит от необходимости засвидетельствования моего чека.

Белдер поглядел на часы.

– Нам надо связаться с моей женой, – сказал он.

– Вы не можете сделать все это без нее?

– Конечно нет.

– Возможно, будет сложно просить ее заняться этим после письма, – заметила Берта.

Белдер в ответ только засмеялся:

– Это не касается моих с ней деловых отношений. Она будет придираться ко мне несколько недель подряд по поводу моих вымышленных похождений с горничной, но подпишет чек в течение пяти минут после того, как я скажу ей об этом. В конце концов, миссис Кул, это мои деньги.

– Были вашими, – сухо отозвалась Берта.

Белдер улыбнулся широко и снисходительно:

– Даже если бы она была больна, как старый дядюшка-подагрик, она все равно избавилась бы от этой тяжбы по поводу двадцати тысяч долларов, заплатив всего две с половиной тысячи.

– Вы на удивление прекрасно понимаете ситуацию, – похвалила его Берта.

– Я это знаю, – ответил он, хмуро глядя на часы. – Она вот-вот должна вернуться домой, даже если и встречается с автором этого письма. Хотя в этом могут быть и минусы. Они говорили, а потом могли отправиться пообедать… Господи, миссис Кул, если бы вы только не потеряли ее из виду!

– А вы не можете пойти к своему банкиру, – начала Берта, – объяснить ему обстоятельства, сказать, что вы были обвиняемой стороной, и чтобы избавиться от этого…

– Абсолютно никаких шансов, – прервал ее Белдер. – Чтобы покончить с этой тяжбой, я должен был перевести все на имя моей жены. Я не могу взять ни цента до тех пор, пока она сама мне не даст. У меня даже нет достаточных доходов, чтобы оплачивать содержание офиса. Я составил завещание, и это было хорошим делом, а потом, когда пришли тяжелые времена, я заполз в нору и замуровал за собой отверстие. Это идеальное положение для того, чтобы покончить с тяжбой, но оно ужасно, если ты хочешь оттуда выбраться, а сам не в силах взять денег… Нет, мне нужна Мейбл. Если ее нет дома, то она может пойти обедать в одно из четырех или пяти мест. Полагаю, единственное, что я могу сделать, – это все их проверить.

– Хотите, чтобы я пошла с вами?

– Да. Когда мы получим чек, это сэкономит время… Нет, подождите минутку, нельзя же сбрасывать со счетов это проклятое письмо. Если я найду жену, а вы будете со мной… О, проклятие! Почему им понадобилось выбрать именно этот момент, чтобы написать грязное письмо?

Берта Кул встала.

– Я буду ждать в своем офисе. Вы можете позвонить мне, как только все будет улажено.

Лицо Белдера снова озарилось.

– Черт возьми, миссис Кул, это просто великолепно. Я пришел к вам по счастливому наитию. – Он пересек кабинет и открыл дверь в приемную. – Чувствую, что никогда не смогу расплатиться с вами…

Дверь, ведущая в коридор, отворилась. В офис с величественным видом ворвались две женщины.

Радушный крик Белдера таил в себе позорную неискреннюю нотку.

– Тереза! – воскликнул он. – И Карлотта! Я рад вам везде, куда бы вы ни заглянули. Я не мог прервать совещание, чтобы поговорить с вами по телефону… Прошу простить меня, – мимоходом сказал он Берте Кул.

– Конечно, – с убийственной формальностью парировала Берта.

Миссис Голдринг оглядела Берту с ног до головы. Ее глаза на мгновение задержались на ее талии.

– Тереза, вы выглядите просто изумительно, – сказал Белдер. – Вы смотритесь как сестра Карлотты. – И прибавил с поспешностью человека, пытающегося исправить допущенную ошибку: – И сама Карлотта выглядит потрясающе. Лучше, чем мне когда-либо приходилось ее видеть. Я говорю это целую неделю, не правда ли, Карлотта?

У Карлотты было скучающее выражение лица. Миссис Голдринг, хотя и была крайне раздражена, все же одарила Белдера притворной улыбкой:

– Вы так думаете, Эверетт, или так говорите?

– Нет, Тереза, я действительно имел это в виду. Прохожий, встретив вас на улице, мог бы, конечно, принять вас за… У него никогда даже мысли не возникнет, что вы и Карлотта – мать и дочь.

– Вы же знаете, что мы не мать и дочь, – ядовитым тоном вставила Карлотта.

– Вы знаете, что я хотел сказать, – произнес Белдер. – Ну, проходите в мой кабинет. Я уже заканчиваю.

– Я надеюсь, что наш визит не выглядит как вторжение, – сказала миссис Голдринг.

– Нет-нет. Ну, проходите же в мой кабинет и устраивайтесь как дома.