Златокудрая Эльза. Грабители золота. Две женщины - Евгения Марлит

К всеобщему удивлению, комната оказалась полностью меблированной спальней. У стены стояли две постели под пологом, на них лежали шелковые стеганые одеяла и полотняное белье. Все предметы, необходимые для удобства богатых людей, были здесь налицо, хоть и покрытые слоем пыли, но вполне годные к употреблению. К этой комнате примыкала другая, с двумя окнами. Она также была обставлена, причем мебель, как видно, привозили отовсюду. Старинный письменный стол с вычурными точеными ножками и художественной мозаичной доской не подходил к обитому красной материей дивану гораздо более современного фасона. Золотые рамы картин, висевших на стенах и изображавших сцены из охотничьей жизни, не гармонировали с посеребренной оправой большого венецианского зеркала. Но тем не менее, в комнате было все необходимое для того, чтобы сделать ее уютной. На полу даже лежал ковер, хотя и немного поблекший, а под зеркалами стояли красивые старинный часы. Затем следовал небольшой, также меблированный кабинет, дверь из которого вела в переднюю, на лестницу. Позади этой комнаты находились сени, два окна выходили в сад. В одной из боковых комнат, предназначавшейся, очевидно, для прислуги, стояла простая сосновая мебель и две кровати.

– Черт возьми! – поразился лесничий. – Мы нашли тут такие богатства, о которых и мечтать не смели. Если бы покойник узнал это, то, наверное, перевернулся бы в своем гробу. Всеми этими сокровищами мы обязаны, видно, какой–нибудь нерадивой ключнице или забывчивости дворецкого.

– А можем ли мы взять их себе? – в один голос спросили Елизавета и госпожа Фербер, которые до сих пор не могли вымолвить ни слова от радостного изумления.

– Конечно, милая, – успокоил жену Фербер. – Дядя завещал тебе замок со всем, что в нем находится.

– Нельзя сказать, чтобы это было слишком много, – проворчал лесничий.

– Но сравнительно с нашими ожиданиями – настоящий клад, – проговорила госпожа Фербер, открывая красивый шкаф, где стояла различная фарфоровая посуда очень хорошего качества, – и если бы тогда, когда я еще бодро и с надеждой смотрела на жизнь, дядя оставил мне наследство, это, наверное, не произвело бы на меня большего впечатления, чем сегодняшнее открытие, избавляющее нас от многих хлопот.

Елизавета высунулась в окно первой комнаты и старалась раздвинуть руками ветви, загораживающие окно всего фасада и пропускавшие в комнаты только зеленоватый полусвет.

– Как жаль! – произнесла она, убедившись в тщетности своих попыток. – Мне хотелось хоть немного видеть лес.

– Неужели ты думаешь, что я оставлю вас за этими зелеными баррикадами, вовсе не пропускающими свежего воздуха? – ободрил ее лесничий. – Это сегодня же будет устранено.

Они спустились по лестнице, которая вела в большую комнату. Посреди нее стоял стол, окруженный высокими стульями. Пол был выложен плитками, а стены и потолок украшены затейливой резьбой. В этом зале были четыре окна и две двери. Одна из них вела в сад, а другая выходила на узкую площадку, лежавшую перед домом и совсем заросшую кустами орешника и сирени. Мужчинам удалось пролезть сквозь эту чащу и они очутились около небольшой калитки, ведущей через ограду в лес.

– Прекрасно, – обрадовался Фербер. – Теперь конец всем колебаниям. Этот выход имеет большое значение – нам не нужно будет переходить по дворам, пробираться окружным путем через ветхие строения, что было бы очень сложно да и не безопасно.

Квартиру обсудили еще раз, осмотрели и стали распределять комнаты. Каменщику было предложено на другой день заняться устройством кухни в одной из задних комнат. Тщательно заперев ведущую в большой флигель дверь, все отправились в обратный путь.

В саду лесничества вернувшихся встретили Сабина и оставленный на ее попечение маленький Эрнст, который с нетерпением ожидал их. Старушка накрыла стол для кофе на площадке перед замком, под буками. Ей очень хотелось знать, как обстоят дела наверху. Выслушав рассказ обо всем, она радостно воскликнула:

– Ах, господи! Видите, господин лесничий, ведь я была права! Видите, все эти вещи были позабыты. Ну, да это и не диво. Когда засыпали землей молодого господина фон Гнадевица, старый барин уехал сломя голову и забрал с собой всю прислугу. Остался только старый управляющий Зильбер. Он под конец совсем выжил из ума. Да и в новом дворце была такая масса всяких вещей, что ему было довольно заботы следить, чтобы ничего не пропало. А наверху все так и осталось, и ни одна душа про то не знала. Господи, помилуй, ведь все эти вещи прошли через мои руки, я вытирала пыль и чистила их. А этих часов я всегда боялась, потому что они играли какую–то печальную музыкальную пьесу, когда били, и она звучала уныло–уныло в этих комнатах, где я была одна–одинешенька. Да, тогда я была еще молода! И куда только ушло время!..

Все уютно устроились пить кофе и мирно обсуждали, что предпринять. Елизавета сказала, что не может представить себе ничего более восхитительного, как в первый день Троицы проснуться там, наверху, под звон колоколов, доносящихся из ближайших деревень. Мать присоединилась к ней, а потому было решено на следующий же день приступить к работе, чтобы уже накануне Троицы переехать в новую квартиру.

Сабина примостилась невдалеке на сосновой скамейке, чтобы быть под рукой, если что–нибудь понадобится. Она не любила сидеть, сложа руки и, вытащив из грядки пучок молодой морковки, принялась мыть и скоблить ее. Елизавета села возле нее. Старушка бросила лукавый взгляд на тонкие белые пальцы, взявшие у нее несколько морковок, и сказала:

– Оставьте, эта работа не для вас – от нее желтеют ладони.

– Меня это нисколько не смущает, – рассмеялась Елизавета. – Я помогу вам, а вы расскажите мне что–нибудь. Вы здешняя и, наверное, знаете кое–что из истории старого замка.

– А то как же, – с радостью отозвалась старая ключница. – Ведь Линдгоф, где я родилась, принадлежал Гнадевицам с незапамятных времен. Да и, видите ли, в таком маленьком местечке все вертится около господ, которым оно принадлежит. Тут уж ничего не упустят из того, что делается в господском доме, и рассказы об этом передаются из рода в род. Господ уже давно и в живых–то нет, а парни и девушки все еще рассказывают друг другу разные истории про них. Вот, например, моя покойная прабабушка, которую я еще хорошо помню, знала вещи, от которых волосы дыбом на голове становились. Она питала огромное почтение к господам и всегда заставляла меня кланяться чуть ли не до земли, когда они проезжали мимо. Она знала имена всех господ, живших в замке с самых незапамятных времен. Многое из того, что творилось там, противно законам Божьим и земным.