Гроза над океаном - Кэй Мортинсен

Пат кивнула.

— Сахар?

— Два.

— Я кладу три.

Он протянул ей тонкую фарфоровую чашку и наблюдал, как она размешивает чай изящной серебряной ложечкой, подносит ко рту и пьет маленькими глотками, слегка выпячивая пухлые губы.

— Я понимаю, это действительно, — он искал и не мог найти нужное слово, — потрясение — думать, что вы и я могли быть родственниками.

— Да, — отозвалась она не отрывая губ от чашки. Пат больше не могла видеть эту фотографию, может быть, она сошла с ума и все это плод ее воображения? Она поставила чашку и подняла на него грустные глаза. Он стоял, скрестив руки на груди, губы его сжались, образуя твердую линию.

— Вы согласны, что ошиблись?

Она ничего не ответила, чувствуя, что губы ее дрожат, а глаза наполняются слезами.

— Мне не хотелось бы расстраивать вас, но я знаю своего брата. Я помню даже, сколько он заплатил за этот костюм, примерно…

Она смахнула слезу. Или Бенционни уверен в том, что говорит и она глубоко ошиблась в личности человека на фотографии, или… он лжет. Надо узнать правду.

— Костюм очень дорогой, — Патрисия не дала ему договорить, — я согласна с вами.

— Вы не обиделись? — Марио протянул ей носовой платок чистого ярко-синего цвета. Она глубоко вздохнула и, взяв платок, вытерла щеки.

У Эдди была другая жизнь? Он скрывал это от семьи? Она нервно теребила платок, скатав его в маленький синий комок. Беззвучные рыдания душили ее.

Эдди был слишком привлекательным, шикарным парнем, достаточно свободным во взглядах и манере поведения. Наверное, он не очень-то уютно чувствовал себя в их тесной квартирке. Вечные бутылки с соусом на столе, остатки еды, масло прямо из пачки, отсутствие салфеток…

И сейчас, быть может, Пат видит перед собой его брата — элегантного, аристократичного синьора Бенционни, который одинаково решительно не отпускает ее и вместе с тем держит на почтительном расстоянии.

Пат подошла к окну, подняла лицо, поочередно подставляя солнечным лучам то одну щеку, то другую, как будто те могли осушить слезы. Внизу копошились крохотные человечки, крыша ее фургона белела невзрачной букашкой. Она вдруг вспомнила своего отца за рулем и себя девочкой, свернувшейся калачиком на переднем сиденье. Ее голова лежала у него на коленях; иногда отрывая руку от баранки, он трепал светлые завитки на ее макушке и говорил: «Ничего, малышка, все будет о'кей!»

Она тряхнула головой, резким жестом вытерла слезы и повернулась к Бенционни.

— Я люблю честных людей. Я привыкла называть вещи своими именами. Я знаю, мой муж не мог позволить себе такой дорогой костюм, но…

Марио перебил ее:

— Вы… вы на мели? — Он сосредоточил свое внимание на изящной тарелке с кусочком бисквита, которую протягивал Пат.

— О! — сказала она, глядя на тарелку и не отвечая на вопрос. — Пожалуйста, только немного. — Она надкусила бисквит и вдруг поняла, что умирает с голоду.

— Ваш муж безработный?

— Нет, он коммивояжер. Редко бывает дома, все время в разъездах. В последнее время… все это непросто.

— Как я понимаю, он немного зарабатывает.

Патрисия жестом показала, что не может продолжать разговор, так как ее рот набит бисквитом. Да и зачем? Что он может смыслить в таких делах? Вряд ли господин Бенционни считает, что мужчины должны отчитываться перед женами в своих заработках? Что может знать богатый финансист о скромном домашнем бюджете? Наверное, то, что он давал жене, исчислялось другими цифрами. Если вообще он был женат.

Она взглянула на холеные руки, опять протягивающие ей тарелку. На безымянном пальце левой руки красовался перстень-печатка. Но он родом с континента, там у них все не так, как в Англии. Пат жевала бисквит, рассеянно слизывая языком густой слой крема. Она вспомнила, что, когда Марио показывал ей на фотографии обручальное кольцо брата, оно было на правой руке, как носят на континенте. В Англии кольцо бы надели на левую. Так или иначе, Марио не носил кольцо на правой руке. С равным успехом он мог быть женатым или холостяком.

— Недостаток денег — наше обычное состояние, — вернулась она к разговору.

— Ваш муж сейчас дома? — небрежно спросил Бенционни.

Пат коротко взглянула на него. Его лицо было непроницаемым, но она уловила напряженность и интерес, скрывающийся под маской безразличия и вежливого любопытства.

— Нет, но он приедет завтра. Как раз сейчас он в дороге, — объяснила она. Ресницы опять предательски дрогнули от вновь показавшихся слез, как только она представила себе возвращение Эдди и неизбежный разговор о разводе. Он опять будет грозить, что не отдаст Слая, если она уйдет. Пат задохнулась от этой мысли.

— Он звонит вам, когда уезжает? — спросил Марио с мягкой симпатией в отливающих металлом глазах.

— Нет. — Она могла бы объяснить, что Эдди уже давно перестал утруждать себя звонками. Пат не хотелось обсуждать столь подробно свои семейные проблемы с господином Бенционни. — В последнее время он работал в Шотландии, — пояснила она. — Он там уже три недели…

Темные глаза встретились с глазами Пат. Ей показалось, что он хочет сказать что-то важное. Но нет, в его взгляде не было ничего, кроме холодной учтивости.

— Мой брат живет на Сицилии. Он там уже, — последовало короткое колебание, — некоторое время. — Марио с силой сжал губы, скрипнув зубами.

— О Боже! Очевидно, я сделала ошибочный вывод. Но это сходство… — произнесла она изумленным шепотом.

— Сколько заказов у вас еще осталось? — не обращая внимания на ее слова, спросил Марио.

— Ни одного. Я закончила, — ответила Пат, чуть улыбнувшись. — Я засиделась, пора идти.

— Я отправлю вас на такси.

— Нет! — Она протестующе замахала руками. — Я не могу позволить себе этого.

— Не беспокойтесь, это мелочи.

— Я не беру милостыни. Мой фургон ждет меня там, внизу.

— Вы очень бледны. Думаю, вам лучше не садиться за руль, — настаивал он.

— Со мной все в порядке. — Пат торопливо сунула ноги в туфли, видя, что он опять нажимает на кнопки селектора.

— Пожалуйста, Габби, лимузин ко входу, — бросил он тоном приказа.

Это звучало замечательно, но с ее матерью случится истерика, если Пат вернется домой в лимузине с шофером.

— Лучше не нужно. Спасибо за чай, — вежливо поблагодарила она, завязывая шелковые шнурки туфель. — Благодарю вас и прошу извинить, что отняла у вас время.

— Я сам отвезу вас домой, а моему шоферу вы покажете фургон, и он пригонит его вам. И без возражений, — сказал он, поднимая руку в ответ на ее протест. — Моей сицилийской чести будет нанесен удар, если я не помогу женщине в беде, — насмешливо добавил он.