Замок над рекой - Кей Мортинсен

Кей Мортинсен

Замок над рекой

Пролог

Загорелый худощавый мужчина лет тридцати или чуть больше, в кожаном пиджаке и белой рубашке, высунул руку из дорогой машины с откидным верхом и указательным пальцем чуть ли не коснулся надписи на дорожном знаке.

– Поселок Ла-Рош, – с благоговейным трепетом произнес он, казалось, наслаждаясь звучанием самого слова – Ла-Рош.

– Подумаешь! Надпись, каких на здешних дорогах сотни и сотни, – саркастически заметила сидевшая рядом с мужчиной белокурая и удивительно белокожая, с тонкими чертами лица девушка.

Мужчина снисходительно усмехнулся.

– Господь воспрещает предаваться греху отчаяния и сомнения, а иначе... – пробормотал он, растягивая английские слова на манер жителя американского Юга. – Если бы ты знала, Сильви, что я готов выскочить из машины и целовать эту благословенную землю.

Сильви скорчила снисходительную гримаску.

– Неужели теперь это все твое?

– Наше, душа моя! Наше! Вся эта долина! – Он обвел рукой сочные зеленые пастбища, излучину реки, густые рощи грецкого ореха, а заодно и живописные, но явно находящиеся в плачевном состоянии старинные здания на холме. – Увы, за исключением нескольких домов. Но, разумеется, в ближайшее время они тоже станут нашими. Иначе я не Клод де Ларош!

Клода переполняла радость, ему хотелось выкинуть какую-нибудь глупость, перевернуться через голову, станцевать с Сильви на лугу. Надо быть начеку, подумал он с усмешкой, дабы не погубить репутацию в первый же день приезда в родные места. Здешние жители довольно консервативны...

– Вид весьма запущенный, – скептически заметила Сильви, бросив взгляд на поселок, рассыпавшийся по склону холма.

Клод вгляделся, и легкое беспокойство омрачило его сияющее лицо.

– Возможно, понадобится кое-какой ремонт, но это в порядке вещей, – заявил он, отбрасывая в сторону все, что могло отравить ему радость возвращения домой. – Поехали дальше.

Они миновали каменный мост, с которого он в детстве удил рыбу, покатили по извилистой улочке, вьющейся между живых изгородей, – на ней он впервые в своей жизни поцеловал девочку – и, наконец подъехали к центру поселка.

– Остановимся здесь! – сказал он коротко, когда машина въехала на площадь.

Его немного забавляла собственная способность быть сдержанным в проявлении своих истинных чувств. Интересно, при виде того, как он лениво выбрасывает ноги из машины на каменные плиты, медленно поправляет съехавшие с переносицы солнцезащитные очки и неторопливо приглаживает взъерошенные ветром густые темные волосы, пришло бы кому-то в голову, что на самом деле Клод Ларош, готов петь и плясать от переполняющего его счастья?

Что женщины! Ни одна из них не могла подарить ему счастья, сравнимого с радостью возвращения в родные места.

Юная спутница Клода опустила длинные загорелые ноги на булыжник, грациозно вылезла из машины и окинула скептическим взором маленькую площадь.

– Боже, какая глушь! – презрительно скривила она губы. – Почему не видно никакого ресторана, бистро или на худой конец какой-нибудь закусочной? Я считала, что Франция более цивильная страна!

– Не расстраивайся, – бросил Клод, сам мрачнея с каждой минутой. – Как только мы окажемся в замке, я извлеку из подвала бутылку доброго вина, и мы с тобой со всей роскошью отметим наш приезд.

Тяжело вздохнув, Сильви заслонила глаза от солнца и проследила, как Клод с чисто французской небрежностью фланирует от одного угла площади к другому, за которым, как она знала с его слов, холм оканчивался отвесным обрывом к реке Жиро. Над этим обрывом, собственно, и стоял поселок Ла-Рош.

С недоумением она увидела, как элегантный Клод наконец застыл в нелепой позе возле покосившихся кованых чугунных ворот.

– Не верю! – зазвенел его срывающийся от отчаяния голос. – Нет, этого не может быть!..

Сорвавшиеся с петель решетки ворот, ржавчина на них, заросший сорняками проход и – полное запустение вокруг. Сквозь буйную поросль жимолости, крапивы и чертополоха с трудом были различимы внутренние строения поместья.

– О Господи!

Клод ухватился за решетку и попытался отодрать от ворот гнилую деревянную перекладину. Кованые ворота – творение неизвестного мастера конца семнадцатого века – жалобно заскрипели, но устояли.

Сильви торопливо подбежала к Клоду и положила руки ему на плечи.

– Какая жалость! – лицемерно проворковала она, в душе ликуя, что теперь у них есть все основания вернуться из этой дыры обратно в Париж.

Лицо Клода снова стало аристократически надменным и непроницаемым.

– Кажется, мне придется основательно потрудиться, чтобы привести это место в надлежащий вид, – небрежно бросил он.

– Потрудиться? Ты с ума сошел! – возмутилась Сильви. – Уж не собираешься ли ты засучить рукава и голыми руками выдирать из земли весь этот бурьян?

Губы мужчины упрямо сжались, превратившись в тонкую прямую линию.

– Мой замок явно нуждается в солидном ремонте, – сказал он сухо и непреклонно. – И не только замок. В конце концов, кто-то должен за это ответить!

– Придумаешь тоже – ремонт! Я тут всего полчаса, а мне уже неудержимо хочется сделать отсюда ноги, – надувшись, объявила Сильви.

– Но именно здесь наш дом, дорогая, – с легкой усмешкой заметил Клод. – Я ждал возвращения сюда всю свою сознательную жизнь. Ты, разумеется, вольна поступать, как хочешь, но я намереваюсь остаться здесь!

Не обращая внимания на протестующие вопли Сильви, он, словно притягиваемый магнитом, вскарабкался вверх по чугунной решетке, осторожно перебрался через копьеобразные острия наверху и, спрыгнув вниз, двинулся к разбитым каменным ступеням дома.

Сильви не находила себе места от бешенства. Кто бы мог подумать, что между нею и Клодом встанет эта груда камней! Ну да ладно. Она на какое-то время готова стать большим патриотом поместья, чем сам Клод, более ревностной католичкой, чем Папа Римский! Он хочет кому-то отомстить? Она выполнит его желание. А когда счеты будут сведены и его первый порыв пройдет, Клод снова станет ее самым близким другом!

Свернув с шоссе, Роми Стэнфорд сбросила скорость и медленно поехала по дорожкам, обрамленным живыми изгородями, каждой клеточкой ощущая безмятежность окружающей природы.

Сельские ландшафты дремали под солнцем, и лишь кое-где на склонах пологих холмов разрозненные группки крестьян, как и сотни лет, тому назад, ворошили вилами сено.

При виде дорожного указателя с долгожданной надписью «ЛА-РОШ» Роми выключила зажигание и по инерции съехала на обочину. Только сейчас она вдруг ощутила, что тело словно разламывается на части. Еще бы – выехав чуть свет, она отмахала почти пятьсот километров, ноги от непрерывной езды отекли, спина задеревенела.