Маска зверя - Николай Метельский

– Аматэру-сан, – подошло к нам семейство Отомо. – Рад видеть, что вы наконец стали выбираться в свет.

Обратился к нам глава рода – Отомо Азума, шестидесятичетырехлетний старик в ранге Мастера. Вместе с ним была одна из его жен – Отомо Анзу, наследник – Отомо Фуюки, опять же с женой, и внук Акинари с сестрой Каори. С двумя последними я был знаком более плотно. Особенно с Акинари, с которым у меня намечалось совместное дело. Парень был в своем роде гением, всего на год старше меня, но ушедший в свободное плавание и достигший немалых высот на финансовом поприще. И если у меня за плечами была целая прожитая жизнь, то парнишка опирался лишь на свои мозги. С жизненным опытом у него было не очень.

– Азума-кун, – улыбнулась ему Атарашики. – Маленький подхалим. Хоть мы и виделись недавно, все равно приятно встретиться с тобой вновь.

Видимо, они знакомы давно и плотно, так как я в его словах подхалимажа не заметил. Даже намека. Значит, это какая-то старая тема.

– Аналогично, Аматэру-сан, – чуть кивнул он и, посмотрев на меня, продолжил: – Синдзи-кун, выглядишь бодро.

– Стараюсь, Отомо-сан, – поклонился я.

С этим семейством, точнее, с его главой и наследником, я виделся еще на церемонии представления нового члена рода. В тот вечер я со многими познакомился, но конкретно с Отомо я впервые встретился еще на турнире Дакисюро. Правда, тогда он был более сух и официален, ну да это можно понять. С Акинари в последующем разговоре мне так и не дали пообщаться. Ведущей скрипкой были старшие, в основном Атарашики, Азума и Фуюки. Иногда голос подавали их жены. А вот мы, молодняк, тупо стояли, улыбались и где надо поддакивали. Ничего официального или серьезного в их разговоре не было, так что и я как наследник не мог встревать в общение старших. В общем-то старуха, и только она, могла разделить нас, бросив что-нибудь вроде «пусть молодые пообщаются», – так как со стороны Отомо это выглядело бы невежливо, – но мы еще дома договорились по возможности не разделяться. И дело вовсе не в каком-то там опасении чего-либо, просто в случае разделения раскололся бы и наш круг общения. У меня еще слишком мало знакомств в обществе, потому и подходили бы ко мне в основной массе дети и подростки, в то время как взрослые, с которыми мне тоже надо знакомиться и налаживать связи, вились бы вокруг Атарашики. Я, конечно, мог просто отойти чуть в сторонку и пообщаться, например, с тем же Акинари, но тогда старухе пришлось бы, в случае чего, растягивать разговор, ожидая моего возвращения, потому что окликнуть меня и позвать следовать за ней, как какую-то собачку, она никак не могла. В случае с Отомо все это вилами по воде писано, отношения у них, как я понял, хорошие, но вот с другими мог выйти казус. Так что я решил не плодить сущности и остаться на месте. Все равно у меня не было жгучего желания пообщаться с Акинари. О, я бы не отказался, если что, но здесь и сейчас решил не выеживаться.

Вслед за Отомо к нам потянулись и другие аристократы. Важные и высокомерные Тайра, что проступало даже в общении с нами, хотя они честно старались быть учтивыми. Но как ни крути, мы для них были старой женщиной и сопляком, возможно, даже выскочкой. Суховатые, но остроумные Фудзивара, которым, как мне показалось, было просто любопытно с нами пообщаться. Хитрые Мононобэ, которые пытались выведать наши дальнейшие жизненные планы и с ходу навязать нам какой-то совместный бизнес. Понимающие и располагающие к себе Накатоми – наверное, такими и должны быть хорошие целители. Они, кстати, не преминули пожелать здоровья и рекомендовали Атарашики не забывать об отдыхе.

Чем младше был род наших собеседников, тем их поведение становилось более формальным, а порой и подобострастным. Можно сказать, что «молодняк» был лишен индивидуальности, но надо понимать, что только для нас, Аматэру. Ну и таких же старых и уважаемых родов. Формализм был защитой и перестраховкой – не дай бог Атарашики углядит в каком-то высказывании наглость или оскорбление. Уж родственница одной из императриц проблем создать сможет. Клановым в этом вопросе попроще – они от императора и его семьи почти не зависят. Во всяком случае, надавить на них сложнее, чем на имперскую аристократию. В то же время я все-таки сомневаюсь, что нас здесь кто-то боялся, скорее, не хотели заиметь ненужных осложнений на ровном месте.

В какой-то момент, когда мы общались с очередным аристократическим семейством, недалеко от нас появился мужчина в одежде дворцового слуги. Он просто стоял и ничего не делал, дожидаясь окончания разговора, но одно то, что он показательно стоял рядом, говорило о многом.

Похоже, император решил уделить нам время.

Дождавшись окончания разговора, который заглох сам собой, стоило только слуге появиться, тот сопроводил нас из зала и привел к высокой монументальной двери, украшенной золотым орнаментом. Постучавшись и подождав несколько секунд, слуга с поклоном раскрыл перед нами одну из дверных створок. Показательно его не замечая, мы вошли в огромный – как и все, что я видел во дворце до этого, – кабинет. Боковые стены заставлены книжными шкафами. Несколько массивных кресел, низких столиков, пара диванов и большой письменный стол, стоявший у противоположной от нас стены. Окон не было. В целом все оформлено в европейском стиле, и «японщины» я не заметил.

– Атарашики, – поднялся из-за стола император. – Прошу, располагайтесь, – указал он на несколько кресел, стоявших вокруг столика. После чего и сам направился в ту сторону.

В одном из этих кресел сидела его жена, такая же старушка, как и сам император. Они вообще, насколько я знаю, были примерно одного возраста с Атарашики – что государь, что его жена, двоюродная сестра старой карги. В целом, если правителя не трогать, ну или если он в благодушном настроении, старик больше всего подходит под определение доброго дедушки, но если что… На приеме в мою честь четыре дня назад я наблюдал забавный момент, когда императора отвлекли от разговора с Атарашики, и даже я тогда подумал, что мужику, сделавшему это, каюк, так на него Зыркнул император. Зыркнул – с большой буквы. И ведь это не пресловутое «яки», такое я бы почувствовал, нет – чистейшая аура власти. Никогда с таким не сталкивался, но ошибиться трудно. Именно так выглядит человек, чьи предки повелевали многие тысячелетия. Впрочем, про характер и силу воли конкретного человека тоже не стоит забывать.

– Ваше императорское величество, – спокойно поклонилась Атарашики. Ну и я вслед за ней.

Будь ты хоть сто раз Аматэру, старый друг или ближайший соратник, к императору нужно всегда обращаться подобающе. Исключением является только родня, да и то не вся, а лишь ближайшая.

– Садись, Атарашики, – улыбнулся император. – Не тот у нас возраст, чтобы ноги напрягать.

Разогнувшись, подошли к креслам, на которые указывал государь. Уселась только старуха, я же примостился рядом, так как мне никто садиться не предлагал. Будь это кто угодно, кроме императора, и я бы оскорбился. Мне бы пришлось оскорбиться, так как я наследник и мужчина, но из нас двоих игнорируют именно меня, в то время как Атарашики привечают. Но император… он как Аматэру для всех остальных, ему прощается очень много. Причем не из-за титула, а из-за его рода. Одного из древнейших в мире, да. Титул же дает другие преференции, не меньшие, чем возраст рода. А уж если сложить и то и то… В общем, мне оставалось стоять рядышком со старухой и не отсвечивать.

– Здравствуй, Ата-тян, – улыбнулась ей жена императора. – Как здоровье?

– Отлично, Митико, – ответила Атарашики. – Как ни странно, отлично.

Присевший рядом с женой император произнес:

– Праздник в честь пополнения рода закончился. Эмоции устоялись. Поэтому я не могу не задать этот вопрос: почему он? Что такого в этом мальчике?

– Сила, воля, дух, – не раздумывая ответила Атарашики. – Пусть он и рожден Сакураем, в жилах которого течет кровь Бунъя, но я увидела в нем то, что характерно для Аматэру.

– И все? – удивился император. – Я понимаю, что это немало, но прости меня за эти слова, Атарашики – твой род на грани, и приведенных доводов маловато.

– Само собой, он еще и умён. А также не находится под чьим-то влиянием, – пожала плечами старуха.

– Все равно… – произнес он в задумчивости, проведя рукой по подбородку, и, посмотрев наконец в мою сторону, спросил: – Ну а ты? Что ты можешь сделать для Аматэру? Наши роды́ как младший и старший братья, и я сильно переживаю за младшего родственника.

Мне не понравились его слова и тон. Такое впечатление, что он не за младшего брата переживает, а за любимого хомячка. Ну или если ближе к реальности – за редкий экземпляр в своем зоопарке.

– Возрождение рода даже не обсуждается, ваше величество. Вопрос в том, что я буду делать дальше.

– Сильные слова, – покивал император. – Может, у тебя и план уже есть? – усмехнулся он. – Хоть какой-нибудь.