Позывной «Курсант» - Павел Барчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Учитывая, какой на дворе год, ни первый, ни второй вариант совсем не вдохновляют. В некотором роде, я даже счастлив, что по документам этот Реутов оказался сиротой. Так оно спокойнее. Совершенно не хочется еще каких-нибудь сюрпризов. Типа папы — расстрелянного в качестве врага народа или мамы — дочери священника. А что? Я вообще не удивлюсь подобному повороту сюжета. Мне, похоже, сверху, из небесной канцелярии, если таковая, конечно, существует, решили по полной навалить подарков в руки.
Может, мой диплом юрфака был не совсем заслуженным, как и череда «отлично» в этом дипломе, но насчет 1938 года всё-таки немного в курсе. Представление имею, насколько все тогда было сложно. И вот точно могу сказать, мужик явился не просто так.
Когда бледный и нервно оглядывающийся по сторонам директор впихнул меня в свой кабинет, а сам остался за дверью, уже было понятно, ситуация несколько нестандартная. Тем более, в комнате я увидел постороннего человека. Гражданину на вид было около сорока лет. Может, сорок пять, не больше. Его строгий костюм и шляпа смотрелись, если честно, в стенах детского дома немного диковато. К примеру, директор с воспитателями одеваются значительно проще. Про сироток вообще молчу.
Судя по той информации, которую удалось добыть за несколько дней своей новой жизни, в основном благодаря Степану, детский дом находится где-то на Урале, рядом с городом, имеющим трудно произносимое название. Я его даже не запомнил. Впрочем, может, это и не город вовсе. Может, село. Единственное, что понял наверняка, рядом — Свердловск. То есть, будущий Екатеринбург. В любом случае, не в столице живём. Тут все настолько просто, бедно и скромно, что даже запах одеколона незнакомца будто существует в другой вселенной. В мире детдомовских реалий, его просто не может быть, этого запаха.
— Так вот, Алексей Иванович…
Мужик перестал, наконец, мельтешить перед глазами, подошел к столу и уселся прямо на столешницу, одной ногой опираясь о пол, а вторую согнув в колене.
— Вопрос у меня к тебе имеется, Алексей. Понимаешь ли ты, сколько много тебе дала наша советская власть? Живешь, можно сказать, на полном обеспечении. Имеешь теплую постель, кусок хлеба. Образование получаешь. Тебя же с улицы подобрали, спасли, можно сказать. Мог бы уже давным-давно загнуться.
Мужик немного наклонил голову, уставившись на меня исподлобья. Взгляд у него был…Холодный, колючий, препарирующий. Не нравятся мне такие взгляды. Вида́ли, знаем…
По идее, после столь конкретного намека, будто я обязан испытывать чувство огромной благодарности к советской власти, а уж тем более, после такого взгляда, должно последовать предложение, от которого невозможно отказаться.
Хотя, конечно, насчет теплой постели и куска хлеба дядя явно преувеличивает. Я бы с ними поспорил. Постель здесь, по моему мнению, похожа на бомжацкое тряпье. А ради куска хлеба приходится вгребывать, причем от рассвета до заката. Это хорошо ещё, что из-за осенней слякотной погоды мы всю неделю не ходили в школу, которая находится на расстоянии хреновой тучи километров от детского дома, в поселке. Что-то мне подсказывает, с учебой тоже не было бы легко. Именно мне. Судя по рассказу Степана, Реутов — типа детдомовского гения. Я, конечно, тоже не кретин, но все-таки восемьдесят с лишним лет — приличная разница. За это время система образования сильно изменилась и не факт, что в лучшую сторону. В любом случае, успеваемость пацана меня сейчас интересует в самую последнюю очередь.
Тем более, как я выяснил, детдомовских сильно недолюбливают сельские жители. Типа, только отвернешься, уже что-то скомуниздили. И между прочим, глядя на рожи своих «товарищей» точно могу сказать, деревенские их весьма недооценивают. Здесь на каждом можно уголовный кодекс отрабатывать.
— Многие, Алексей Иванович, тебе бы позавидовали, — продолжал тем временем мужик. Ласковый елейный тон выходил у него крайне плохо, но он старался. И вот это старание напрягало меня всё сильнее и сильнее. — Жить под крылом у советской власти — хорошее дело…
Я продолжал бестолково таращиться на мужика, ничего не говоря в ответ. Естественно, молчал вовсе не от природной скромности. Имелось несколько важных моментов, которые совсем не укладывались в ту картину, которую успел себе нарисовать. Капитально не укладывались.
Во-первых, незнакомец упорно величал меня Ивановичем. А я из сна, который за неделю приснился раз пять, сделал вывод, что отца Алеши звали Сергеем. Может, данный вопрос встал бы раньше, но ко мне тут до этого мгновения по отчеству никто не обращался. Однако, в любом случае факт весьма странный.
Во-вторых, у пацана явно были и отец, и мать. То, что сейчас меня объявили сиротой, который родителей, не имел вообще — тоже удивительно. Так, если что, не бывает. Версию про аиста, капусту или «под забором нашли» не рассматриваю.
Кто-то ведь произвёл на свет пацана. Тем более, уверен на сто процентов, сон, который снится — это не выдумка, не фантазия. Это — именно воспоминание. И там, на минуточку, у Алеши была полноценная семья. Он об этом знал, помнил. Иначе я бы не увидел сюжет с комодом. А мужик вон, утверждает, будто родители отсутствуют, как явление. Сам Алеша якобы, попав в детдом, или куда там его загребли, утверждал, будто не помнит своё происхождение. И как это понимать? Не срастается ни хрена…
В-третьих…Да к черту «в-третьих»! Первых двух пунктов более, чем достаточно, чтоб напрячься. Я молчу про то, что через три года настанут совсем тяжёлые времена. Молчу, кстати, потому как искренне верю, этот очень удивительный период в моей жизни закончится, я вернусь обратно. В себя родного и любимого. Невозможно представить, что останусь здесь навсегда. Даже думать о таком не хочу.
В любом случае, уточняющие вопросы задавать сейчас попросту глупо. Даже, наверное, опасно, если учитывать, каким взглядом на меня смотрит мужик. Есть ощущение, не оценят здесь мою любознательность. Однако, к сожалению, отмолчаться тоже вряд ли получится…Может, закосить под глухо-немого? Типа, в драке мне повредили жизненно важные органы…Да, нет. Бред полный. Не поверит никто.
— Ну! Что молчишь, Алексей? Или не согласен со мной? Хочешь что-то добавить?
Настойчивое желание мужика добиться от меня ответа, откровенно нервировало. Понимаю, говорить что-то нужно, в конце концов, я — сирота, а не идиот с диагнозом. О чем-то придётся разговаривать, иначе моё поведение станет выглядеть совсем уж подозрительным. Но о чем?
