Западня - Александр Лыхвар

Палитра применения была широчайшая. С одной ее стороны сидел бородатый варвар и камнем точивший бронзовый лемех своего плуга, другая ее граница терялась среди механических роботов последних моделей, межгалактических крупнотонажных судов и оружия, представить разрушительную силу которого нормальному человеку просто было невозможно.

Исходя из всего этого и была заложена корпорацией «Либерта Ко» первая шахта в таком неприспособленном месте. дело пошло неплохо, и со временем маленькая обогатительная секция переросла в колоссальный перерабатывающий комплекс. Глубина шахт достигала двадцати километров, а длина штолен на разных уровнях исчислялась в тысячах километров. Восточная их область подбиралась к уже маячившим на горизонте горам, а западная и южная уходили далеко под безбрежной равниной.

Подобно гигантскому спруту, комплекс распустил в разные стороны под поверхностью планеты огромное количество щупалец-штолен, в алчной попытке захватить как можно больше ценного сырья.

Зуммер, отвратительный как вопль умирающего, завыл врываясь в сознание с бесцеремонностью презревшего закон полицейского. Эхо душераздирающего звука, почти физически ощутимыми волнами пронеслось по узким коридорам личных помещений. В тесных и душных боксах пробуждались от тяжелого, липкого сна люди.

Начиналось время второй смены и они были именно этой второй сменой. Почерневшие от изматывающей работы, постоянного недоедания, вернее «питания по рациону», от постоянной замкнутости, среди плохо освещенных, тесных технологических и жилых секций, они с уже доведенной до автоматизма точностью приступили к жизни «по расписанию».

Завтрак представлял собой отвратительную систему заменителей, стоивший в несколько раз дешевле своего оригинала и имел такой вид, что есть его с непривычки можно было только с закрытыми глазами.

Столовая постепенно пустела. Люди разбредались по своим рабочим местам. Те, кому было добираться далеко, старались позавтракать побыстрее, чтобы вовремя добраться до своих рабочих мест и сменить отработавшую смену.

Роберт Линк быстро уписывал свою порцию, бесстрастно отмеренную автоматом, дававшую возможность только не умереть с голоду, и попрощавшись с братом быстро убежал. Он был из тех, кто работает далеко.

Высокий по здешним меркам, молодой еще парень, он неплохо выглядел на общем фоне работающего на износ человеческого материала, завлеченного в это место размытыми обещаниями контракта, на поселение в мирах класса «А» или «В"(согласно с характером выполняемых работ и прилежности,с которой ее выполняли), после десяти лет работы на комплексе. Хотя по правде сказать, такое переселение было только несколько раз за всю историю существования на Скитларе(2) медеплавильного производства. Условия, в которых приходилось жить и работать этим людям превращали их в ходячие, ни на что не годные развалины гораздо раньше, чем заканчивался десятилетний срок контракта. Но не смотря на это, недостатка рабочей силы комплекс никогда не испытывал. Надежда на жизнь в более приспособленном для этого месте толкала людей на заключение контракта. При этом чаще всего работал тот мотив, что люди старались заработать право на жизнь в таком мире если не для себя, то хотя бы для своих детей, жертвуя ради этой цели своей свободой и здоровьем, и бесконечно ценным временем жизни, так скудно отмеренным человеку.

Десять лет – большой срок, и те, кто вопреки всему выживал, отправлялись корпорацией со станции. Как говорили ее представители, они действительно выполняли свои обязательства, взятые ими согласно контракта, но проверить это было невозможно… Такое переселение можно было сравнить с загробной жизнью – назад никто не возвращался, и невозможно было с полной уверенностью утверждать ни о ее существовании, ни о ее отсутствии.

Роберт с братом переехали на Скитлар(2) почти четыре года назад. После того, как умерли родители, их с братом ничего не задерживало ни космическом заводе, свободно летевшем среди звезд. Когда-то на нем производились какие-то электронные устройства, но Роберт этого уже не застал. Владельцы пришли к выводу, что производство стало нерентабельно и прекратили дело, оставив на произвол судьбы весь персонал станции. Вы спросите, почему именно завод должен был быть в космосе? Нет, это не было связано с технологическим процессом, это не было связано с тем, что в невесомости получаются более качественные кристаллы. Все было гораздо проще – там не требовали налогов.

Его брат, Алан Линк, работал на комплексе глубоко внутри, оператором одной из обогатительных секций. Хорошо хоть не в шахтах. Тех было заметно сразу. Долго они не протягивали. Они виделись с братом только во время отдыха, да и то только тогда, когда совпадали смены.

Роберту повезло немного больше – после двух лет работы на обогатительной линии ему удалось перейти в транспортное подразделение. Теперь у него был вездеход, на котором он возил или бригады геологов, уходящих далеко по равнине, а иногда и за нее, на территорию «большого провала», или просто колесил к двум небольшим шахтам, заложенных в тридцати километрах от базового комплекса и одной стоящейся, привозя еду и все необходимое для рабочих, забирая тяжелобольных, от которых отказывались врачи этих шахт из-за своих скромных возможностей. Была у него и еще одна обязанность – скорбная. Когда комплекс хоронил своих мертвецов, Роберт отвозил тела на импровизированное кладбище и зарывал их там, используя свой вездеход в режиме бульдозера. Именно этой части своей работы он был обязан философским складом характера, и не свойственным его годам терпимым отношением ко всякого рода несправедливостям, которые живой еще человек наблюдает в повседневной жизни.

Вывороченная в промороженной земле, рваная яма – это был финал,которым обычно заканчивалась жизнь в этом месте. На этом импровизированном кладбище покоились не только тела несчастных. Здесь были захоронены не сбывшиеся надежды, ласковые как морской бриз и несбыточные, как предания о рае.

Обычно, если не случалось никаких аварий, он делал один погребальный рейс в неделю, привозя контейнер с телами и оставляя его на месте, – на этой широте температура никогда не поднималась выше минус пятидесяти. После трех, четырех ходок, когда контейнеров набиралось достаточное количество, он рыл яму, спихивал вездеходом туда контейнеры, которые нередко от падения с высоты разбивались, и засыпал это скорбное зрелище корявыми глыбами смерзшегося грунта. Несколько раз проезжал сверху утрамбовывая гусеницами потревоженное место. Потом ему приходилось надевать скафандр и выходить наружу, чтобы установить знак. Это был обыкновенный столбик с укрепленными на нем кусочками пластика, на которых обозначались имена, даты рождения и смерти и прочими характеристиками, которые обычно заносят в такого рода пометки. Информация об умерших конечно же хранилась и на комплексе, но такой знак ставился тоже. Скорее это делалось для самого хоронившего, чем для родственников и знакомых умерших. Им в этом месте бывать запрещалось режимом. Конечно же запрещалось делать не только это…

Единственным хранителем этого последнего пристанища, был Роберт, да и то по совместительству.

Глава 4. Наемник по принуждению.

Сверхгалактика 18/10

Группа галактик 21/561

Спиральная галактика 511/70

Сектор Р 62

Планетарная система Кармант(3)

(Отстойник К3(09))

Межгалактический, боевой челнок среднего класса, принадлежащий объединенному, таможенно-пограничному департаменту сектора В 04, галактики 511/75, вошел в реальное пространство неподалеку от планеты. В трехстах тысячах километров от ее северного полюса. Сориентировавшись в пространстве, он лег курсом на Отстойник. Через несколько часов он уже сбрасывал скорость, снижаясь по спирали, оставлял за собой в атмосфере белый след сконденсировавшейся влаги, похожий на брошенную в разгар карнавала ленту серпантина. В километре от поверхности пилот перевел свою машину в горизонтальный полет.

Под блестящим, покрытым свежими, керамическими теплоизоляционными пластинами брюхом челнока проносились леса, бескрайние леса, которые начинались с одной стороны горизонта и уходили за горизонт в противоположной части этого мира. Изредка однородное, зеленое море вспарывала извилистая река, или посреди изумрудных, перекатывающихся как настоящие, волн, голубым провалом показывалось озерцо, старательно отражая бирюзовое небо. Все было светло и прекрасно, спокойствие и умиротворенность пейзажа в иллюминаторе могла заразить любого, у кого только хватило бы безрассудства высунуться в иллюминатор и посмотреть на это великолепие. Но в челноке только пилот, человек закаленный и не такими штурмами психики, свысока взирал на это великолепие, да и то по долгу службы, всем остальным до этих изысков не было никакого дела. Кому было наплевать, а кому и просто запрещено.