Собор без крестов - 2 - Владимир Шитов

— Да!

—  Так вот, если ты нарушишь своё обещание, то я так тебя накажу, что третьего урока воспитания тебе уже не пот­ребуется. Ты поняла, о чем идет речь?

—  Поняла, но как же нам жить?

—  Учись жить по-человечески у других, а если у тебя с учебой ничего не получится, я тебе подскажу. Первая моя подсказка тебе уже сделана. Хоть ты и сволочная, но все же мать, и должна понять, что так, как ты поступила со своим ребенком, не поступают даже звери. Хорошо, что она по­пала в руки не такого изувера и дурака, как ты, а ко мне. У тебя еще есть и время, и возможность исправить допущен­ную ошибку, хотя в душу дочери ты уже успела наплевать. За мое неуважительное обращение с женщиной я тебе от­стегиваю стольник, хоть ты и этого не стоишь, — бросив ей пачку денег и как бы подтверждая действиями свои слова, заметил Стокоз, заканчивая «урок».

Прижав деньги к груди, женщина расплакалась, пере­став сдерживать клокотавшие в ней эмоции.

—  Вопросы ко мне есть?

—  Нет!

— А претензии?

— Тоже нет!

— Тогда проводи нас до порога.

Когда троица мужчин вышла из квартиры на лестнич­ную клетку, женщина, смущенно улыбнувшись, сквозь сле­зы произнесла им вслед:

—  Спасибо за учебу!..

Возвращались в ресторан молча. Недавняя разборка не вызвала у мужчин ни оживления, ни шуток, ни смеха. Даже такие отрицательные личности, какими были они, с мас­сой недостатков и дурных привычек, понимали неумест­ность такого обсуждения, и каждый молча, уйдя в себя, по- своему переваривал в голове недавний эпизод. В частности Стокоз с удивлением подумал: «Кто бы мог вообразить, что на меня может найти такая «блажь»! Всему виной, по-ви­димому, явилось мое сегодняшнее хорошее настроение. А вообще-то, честно говоря, я только что совершил доброе дело! Надо о нем не забыть и записать в свой актив».

Возвратившись в ресторан, он гужевал и веселился с друзьями до глубокой ночи. За одним из столиков он случайно увидел Старовойтова, отдыхавшего вместе с Вален­тиной. Через официанта он послал им презент в виде бу­тылки шампанского и коробки дорогих конфет, которые любила Валентина. Поймав взглядом жест Старовойтова, приглашающего его к своему столику, Стокоз вместе с но­вой дамой своего сердца пересел к ним. После обмена лю­безностями и распития по бокалу шампанского, Марина, выполняя указание Стокоза, увела Валентину в дамскую комнату. Когда девушки ушли, Стокоз, улыбнувшись, по­интересовался у Старовойтова:

—   Ну, как там у вас моему протеже работается на но­вом месте?

—   Кажется, начинает понимать, что его обманули. Про­являет беспокойство, нервозность.

—    То ли еще будет, — выслушав ответ Старовойтова, довольно произнес Стокоз, отправляя в рот ложку с пор­цией красной икры.

—    Вообще-то он мужик с головой, — высказал мысль Старовойтов.

—  Что его и погубило.

—  Почему?

—    Подчиненный должен всегда выглядеть дурнее сво­его хозяина, чтобы тот мог быть уверенным, что его снизу не подсидят.

—   Такая наша тактика, когда-нибудь здорово нас на­кажет.

—     Когда-нибудь и кого-нибудь, но только не нас, — убежденно заметил Стокоз.

— Дай-то бог!

—  Мы с вами вроде бы обо всем переговорили?..

— Да, вроде бы,— согласился Старовойтов.

—   Тогда не будем вас отвлекать и вернемся к своей при­стани. Но можно я перед расставанием приглашу на один танец Валентину?

—  Какая в том необходимость? — переспросил Старо­войтов с ревнивой настороженностью.

—  Только в знак вежливости. Хочу узнать, как ей там живется на новых хлебах.

Ответ Стокоза успокоил Старовойтова, поэтому он за­метил, улыбнувшись:

— Тогда мне придется танцевать с твоей дамой!

—  Конечно. Кто бы возражал?

— А ты не боишься, что я уведу ее от тебя, как Валенти­ну? —пошутил Старовойтов.

—  Если понравится, то забирайте. У меня скамейка за­пасных с такими кралями — длинная, — беспечно заверил собеседника Стокоз. Это заявление было произнесено с та­кой убежденностью и пренебрежением, что можно было не сомневаться в его реальности.

«В твои-то годы и мы были рысаками, и я также шуст­рил, как ты сейчас» — завистливо подумал Старовойтов.

Танцуя с Валентиной, Стокоз без конца задавал ей во­просы:

—  Как тебе живется под новым наездником?

— Хорошо!

— Даже лучше, чем было у меня?

—    Еще бы! Конечно, — пренебрежительно скривив губу, удивила она его своим ответом.

—  И в чем же выражается твое «конечно»?

—  Роман Карпович купил мне однокомнатную кварти­ру, полностью обставил ее импортной мебелью...

Увидев устремленный на себя недоверчивый взгляд Стокоза, она в подтверждение сказанному, добавила:

—  Без всякого обмана — документы на квартиру офор­млены на меня.

—  Видать, высоко ценит твой «работу»!

— А как же! Стараюсь. И, как видишь, неплохо получа­ется.

— Угодить мужику в его прихоти ты мастерица. Этого у тебя не отнимешь, — вынужден был признать Стокоз.

—  Я такая! — не считая нужным скромничать перед ним, подтвердила она, довольная его похвалой, и гордым резким движением-откинула волосы назад.

— Все познается в сравнении, а сравнение в твою поль­зу. Как я понимаю, ты своим положением довольна?

—  Вполне.

—  И тебе не хочется за такую услугу меня отблагода­рить?

—  Тебе что, Марины мало? Вроде бы, ничего лошадка...

—  Школа выучки не на высоте.

—  Я теперь лошадка не твоя. Не могу я распыляться между вами.

—  Почему?

—   Если мой папа (так называла Валентина Старовой­това) узнает о допущенной проказе своей «дочки», то он и тебе, и мне головы открутит.

— А ты прямо уже и напугалась, — беспечно произнес Стокоз.

—   Не напугалась, а говорю истинную правду о его воз­можностях. Ты не смотри, что он такой вежливый и обхо­дительный с тобой. Он может быть и другим, может быть даже покруче тебя, — не постеснявшись обидеть Стокоза своим откровением, призналась она.

—  Глупышка, нашла кем меня пугать. Я его раньше не боялся и дальше не собираюсь. Ты мне лучше ответь, при­нимаешь ты мое предложение или нет?

—  Пока нет.

— А когда будет да?

—    Когда он перестанет меня содержать. Надо быть гольной дурой, чтобы лишаться такой золотой жилы.

—  Не думал я, что он так тебя к рукам приберет.

—  Не чета тебе, — беззлобно съязвила она.

— Ну что ж, на нет — и делов нет. У тебя дома есть теле­фон?

— А как же! Он в первую очередь у меня в квартире те­лефон поставил, а уж потом приступил к ее обустройству. Ну сам подумай, как он без телефона стал бы поддерживать со мной связь?

—  Понятно. Какой номер?

Она быстро назвала ряд чисел, но попросила:

— Только сам ко мне не звони.

—  Почему?

— А вдруг вместо меня «папа» трубку поднимет?

—   Ты меня совсем перестала уважать. Неужели я со­всем наивный идиот? Тебе будет звонить женщина, спро­сит Жанну. Если твой «папа» поднимет трубку или будет у тебя в квартире, скажете, что абонент не туда попал. Если же ты будешь одна, то почему бы нам не поговорить, не вспомнить молодость?

—  Ты меня втягиваешь в страшную авантюру, в которой мне совсем не хочется участвовать, но с другой сторо­ны, какой лошадке не хочется порезвиться под хорошим наездником, — мечтательно вздохнув, ответила она, как бы уже определившись.

После танца Стокоз проводил Валентину к ее столу. Дождавшись с ней Старовойтова и простившись с ним, Сто­коз со своей подругой вновь возвратился к своему столу, к друзьям.

ГЛАВА 7. НЕПРЕДВИДЕННОЕ ОСЛОЖНЕНИЕ

В десятом часу, в среду, находясь в своем рабочем ка­бинете, Стокоз услышал в приемной какой-то подозритель­ный шум. Подняв голову от лежащих на столе бумаг, недо­вольный тем, что его отвлекают, он подумал:

«Что за базар там у них! Распустились, гусыни, оконча­тельно. Могли бы и потише толковище гонять!»

Внезапно он увидел, как в раскрывшуюся дверь его ка­бинета ворвался незнакомый высокий парень, на плечах которого висели его телохранители Тюремщик и Варшавя­нин. Парень, вырываясь и отбиваясь от них, стремился про­биться к нему. По удерживаемой Варшавянином правой руке незнакомца, в которой был нож, можно было понять без сомнений, что у незванного гостя в отношении к хозяи­ну кабинета самые плохие намерения. И если бы телохра­нители не мешали их осуществлению, то все могло бы для Стокоза закончиться трагически.

Видя, что здоровяка увещеваниями не остановить, Тю­ремщик рубанул его ладонью по горлу. Тот, как бы спот­кнувшись, сразу обмяк и упал на пол вниз лицом. Только тогда Варшавянин забрал, наконец, у него нож из руки.

Удовлетворенный работой своих телохранителей, Сто­коз все же был вынужден у них спросить: