Пепельный рассвет - Александр Конторович

— А мне иначе нельзя, — говорит он, увидев мой взгляд. — Хирург, уважаемый, должен во всякое время спокойным быть. Это, знаете ли, не порошки выписывать, да и не зубы рвать! Чуть рукой не так дернул — пожалте бриться! И ничего уже не исправить, так-то! Протез, как вон у Семена Марковича, уже не поставить. Я, майор, знаю о чем говорю — сто три операции в полевых условиях провёл! Бывалоча и ручными фонариками подсвечивали.

— Это где ж так-то?

— Афганистан, Спитак… пришлось побегать-то… Так что понимаю, когда врач спокойным быть должен и куда ему башку свою совать не надобно!

Его коллега вспыхивает и пытается что-то сказать, но Левин одним жестом пресекает его возражения.

— Ежели тебе балка по лбу звезданёт — кому с того легче станет? Кто людей обихаживать будет — я один? Или девчушки наши?

Понимающе киваю. В этом вопросе у меня с ним разногласий нет.

— Ты вот что, — хлопает Гершева по плечу хирург. — Иди-ка и сам поспи. Давай-давай, с тебя сейчас толку…

Засмущавшийся стоматолог, держа в руках кружку с какао, куда-то уходит. Понимаю, что Левин отослал его не просто так, что-то хочет мне сказать. Так оно и оказалось.

— Майор, в колонне больше половины людей получили серьезные дозы облучения. Сейчас они пока ещё на ногах, но, сами понимаете — ненадолго. Первичные признаки лучевой болезни — налицо. А чем мы могли им помочь там, в полуразрушенном городе? Так что — делайте выводы.

— Ясненько… Надо их поскорее в Рудный, может быть там сможем что-то сделать? А кто из них пострадал сильнее всех?

— Почти все офицеры и большинство солдат — разбирали завалы, а там… да и сам Гершев тоже изрядно хватанул.

— Он-то как?

— Лез куда не надо. Понимаю его, — со вздохом говорит хирург. — Мне-то хоть некогда было терзаться — сто восемьдесят шесть операций, как не свалился и сам не врублюсь! А вот он… Понимаешь, майор, когда сидишь и видишь что ничем никому помочь не можешь… крыша конкретно едет, я тебе говорю! Ничего же почти нет, уж молчу про лекарства — даже вина красного всего полсотни бутылок нашли. Вот он и срывался на спасоперации, бревна ворочал, в завалы лез…

— Да уж… сильно ему досталось?

— Прилично. Головную боль только лекарствами и глушит. Так ещё и не спит! Хоть вы распорядитесь — меня-то он и не слушает.

— Обязательно. Надо будет — к койке привяжем! А как вы в этом отношении?

— Бог миловал… — почесав бороду, отвечает Левин. — Первое правило хирурга — больного вымыть и на стол в одежде не класть! Это и помогло. Вся гадость за дверями оставалась. Медсестры — и то больше огребли. А что до больных и меня — таким вот образом и обходилось.

Видно, что бородач смущен. Здоровому мужику неудобно за подобную ситуацию.

— Осуждаешь? — поднимает он на меня глаза.

— Нет. У вас ведь хирургов не взвод был?

— Один я. Да ещё молоденький лейтенант у локаторщиков — вот и вся наша хирургия! У вас-то как?

— Ненамного лучше. Терапевты есть… человек шесть. Сельские врачи, немного меньше десятка. Окулистов… двое вроде бы. Точнее не скажу.

— Хреново… Солдаты облучились уже давно, у многих симптомы лучевой болезни видны явственно. Слава богу, тяжелых здесь нет, но вот всех прочих — хватает. И что прикажешь делать?

— Я же не врач! Откуда мне знать? У вас опыта больше — вот и берите на себя руководство нашими медиками.

— Вот тебе и здрасьте! Без меня меня женили! Какой к чертям из меня руководитель?!

— Другого опытного врача у нас нет.

— Майор, ты уж впереди паровоза не беги, ладно? Дай хоть до чистого места добраться… Кстати, у вас там как в этом смысле?

— Чисто. Опа! — хлопаю я себя по лбу. — Есть мысля!

Мысль действительно возникла неожиданно. У наших-то ракетчиков, в их подземельях, уж точно что-то есть противорадиационное! Да и врач там имелся — это я хорошо помнил.

— Вот что, доктор, появилось тут некое соображение… Вы обождите меня здесь, хорошо?

Через полчаса с ракетной точки пришло подтверждение. Есть небольшой запас соответствующих лекарств. И врач есть — даже два. Что ценно — оба имеют опыт в лечении подобных больных. С души не то что кирпич — бетонный блок упал! Спешу с этой новостью к бородачу.

Он не спит, сидит и ждет меня на прежнем месте. Выслушав новости, удовлетворённо кивает.

— Ну, хоть что-то… Обрадую Семена, как встанет, а то он уже весь извелся…

Утром следующего дня от уиновцев подошёл бронетранспортер и два УАЗа с солдатами. По моей просьбе, они выделили их для усиления охраны колонны. Заодно сменили часть водителей — те не очень хорошо себя чувствовали. Теперь я за людей уже не так волновался. Три десятка солдат да бэтэр — немного найдётся желающих отведать свинцового гостинца! Да и дорога позади нас должна быть чистой. КПМ и блокпост зенитчиков перекрывали самые ответственные места. А из города должна была выйти небольшая колонна навстречу.

Дойдут! Сейчас в этом сомнений не было. Скорее бы уж…

Пробегаю вдоль колонны, на ходу инспектирую состояние отъезжающих. Не так много прошло времени, но даже и сейчас вижу оживающих на глазах людей. Наш прапор со своими помощниками трудился всё это время, в прямом смысле слова — не покладая рук. И сумел немного откормить оголодавших. Надо будет не забыть сказать ему несколько теплых слов — заслужил.

Огибая автобус, сталкиваюсь с Левиным. Он, как обычно, суров и чем-то недоволен. Впрочем, возможно, так только кажется — внешний вид хирурга тому немало способствует.

— День вам добрый, Игорь Викторович! Что у вас вид такой насупленный?

— Было б с чего веселиться…

— Отъезжаем же! Вернее — вы отъезжаете, мы дальше идём. Вот и сопровождение ваше прибыло, — машу рукою в сторону бронетранспортёра. — Авось, не будет дурных на вас хвост задирать!

— Это добре… хоть без стрельбы дойдём…

— Да что вы такой?! Прямо-таки бука — как в детских книжках! А коллега ваш где? Надобно и его порадовать!

— Да… думаю, он и так уже в курсе…

— Не понял…

— Помер он утром. А мертвые, если легендам верить, всё знают.

— То есть как? Почему помер? Что случилось?

— Сердце. Плюс облучение. Плюс нервы. Да и много чего ещё… До последнего хорохорился, больных поддержать старался. Лег передохнуть — и уже не встал… Просто не проснулся.

Вот оно как бывает… А я так и не поговорил с ним как следует, не успел поблагодарить.

Грешным делом — я тоже любил играть во всякие компьютерные игрушки. «Фоллаут», «Сталкер»… и им подобные. И то, как должен выглядеть в будущем город, подвергшийся ядерному удару, представлял, в основном, по данным играм. Нет, разрушенных и разбомбленных городов я насмотрелся. По ним находился и наползался. Но вот по расхреначенному ядерным зарядом…