Любовные тайны знаменитых - Василий Веденеев

Роман принес Жорж Санд известность, но еще большую известность принесли ей проповеди свободной любви, абсолютной страсти и чувственного наслаждения, которые она страстно произносила в парижских салонах, где собирались представители богемы и золотой молодежи.

Да, но страсть оставалась только в пламенных проповедях! Увы, даже Жюль не мог дать ей полного удовлетворения, и Аврора страшно страдала, считая себя совершенно несчастным, ущербным созданием, пока не встретилась с известной актрисой Мари Дорваль, неизменно исполнявшей на сцене роли страстных, трепетных героинь.

Как очень быстро выяснилось, в жизни она оказалась точно такой же – много повидавшей и совершенно не стеснявшейся своих пороков. Мало того, Дорваль вызывающе откровенно выставляла их напоказ, что, как бабочку, летящую на огонь, привлекло Жорж Санд – они обе стремились к недостижимому абсолюту!

– Жорж Санд? Это жуткое чудовище, принявшее образ женщины, – говорил в то время любовник актрисы, граф де Виньи. – Безнравственное, совершенно лишенное какой-либо морали и стыда создание! Бедные ее дети!

Граф решительно настаивал на полном разрыве отношений Мари с писательницей, находя их крайне неприличными и вызывающими в обществе скандальные слухи. Но Дорваль, постоянно обещая ему порвать с Жорж Санд, упорно продолжала встречаться с ней…

В погоне за идеалом

В конце концов безумная любовная связь двух лесбиянок все же дала трещину и расстроилась, а затем и совсем распалась: могут ли две такие дамы долго сохранять верность друг другу и насыщаться только обществом друг друга? Могут ли их пороки пересилить их бурные страсти, постоянно одолевающие, словно смущающие душу бесы? Бесы неутоленных желаний и жажды еще большего, безумного сладострастия.

– Поиски абсолютной любви оказались, к несчастью, безуспешными, – с горечью говорила, расставшись с Мари, уже успевшая завоевать известность не только своими романами писательница. – Да и случается ли вообще такая на свете?

Да, взлелеянные в ее пылком воображении представления о таинственной, возвышенной и облагораживающей любовников связи почти полностью разрушились, а настойчивые поиски потерпели крах. Однако Саид не отчаивалась: она по-прежнему свято верила, что ей, за все ее страдания, будет ниспослана свыше неземная любовь. Аврора с истовой верой ждала и жаждала ее, надеясь отыскать признаки идеального любовника или любовницы чуть ли не в каждом встреченном ею мужчине или знакомой женщине.

Госпожа Саид вращалась в богемном обществе французской столицы, поэтому нет ничего удивительного в том, что ее пригласили на обед в «Ревю де Ле Монд». Там она познакомилась с молодым поэтом Мюссе. Ему исполнилось двадцать три года, он был в меру дерзок и весьма остроумен, заставляя Саид постоянно смеяться над своими остротами, которые французы часто называют «мо» – «словечко».

Аврора обратила на молодого человека самое пристальное внимание и пригласила его к себе. Спустя некоторое время поэт признался:

– Я люблю вас, словно ребенок!

Что, он ее любит почти как мать? Аврора чуть не задохнулась от нахлынувших на нее чувств. Поэта немедленно переселили в ее дом на набережной Малакэ и стали ухаживать за ним, как за принцем крови, выполняя малейшие капризы. Альфред де Мюссе купался в обожании, а уже довольно вкусившая горечи Аврора опасалась строить какие-либо планы даже на самое ближайшее будущее.

Она оказалась совершенно права, предостерегая саму себя от иллюзий. В конце 1833 года любовники отправились в Италию, и там, в Генуе, Аврора заболела лихорадкой. Альфред тут же взял побольше денег и отправился кутить в кварталы с красными фонарями. Правда, потом он на коленях слезно вымаливал прощение и… получил его!

После выздоровления Авроры сладкая парочка поехала в прославленную Венецию. И там умудрился подцепить лихорадку уже Альфред. Впрочем, что тут удивительного: кругом вода, гниющая в каналах. Саид не отходила от его постели, и ей активно помогал доктор Паджелло. По описаниям современников, это был молодой и красивый итальянец. Поэтому опять же нет ничего удивительного в том, что произошел разрыв с Мюссе, которому немедля припомнили вино и женщин в Генуе. Поэт уныло поехал в Париж, а писательница с упоением бросилась в объятия доктора Паджелло.

По сведениям биографов Саид, итальянец буквально вил из нее веревки, а в сексе делал с ней все, что хотел. Но он даже не подозревал, что капризная судьба уготовила ему скорую отставку, поскольку на горизонте появился тот, кто грезился Саид всю ее жизнь.

В июле 1834 г. врач неожиданно получил безоговорочную отставку, а его место немедленно занял плешивый, близорукий, мужиковатый, зато знаменитый и, по всей вероятности, обладавший совершенно фантастической потенцией и сексуальностью правовед, которого все биографы Саид называют Мишель из Буржа. Говорят, именно ему удалось наконец разбудить в писательнице жадную до наслаждений женщину. Как знать, возможно, это действительно так, однако при этом Санд часто жаловалась знакомым:

– Мишель сущий тиран!

– Так оставьте его, – советовали ей.

– Не могу, – со стоном отвечала она. – Не могу!

Ряд исследователей творчества Саид вполне серьезно считают: она по-своему искренне любила лысого правоведа. Больше, чем когда-то в юности своего мужа Казимира, других многочисленных любовников и даже лесбиянку-актрису Мари Дорваль. Пусть так, но сама Аврора постоянно была полна неразрешимых противоречий – наконец-то получив долгожданное «абсолютное половое удовлетворение», она вновь жадно возжелала «сладкого».

Что она считала для себя «сладким»? Ей вновь захотелось иметь в любовниках мужчину-ребенка: это оказалось самым лакомым для известной романистки.

Однако правовед действительно оказался сущим тираном, и расставание с ним не обошлось без крупных скандалов.

– Ты еще не раз пожалеешь! – грозил он на прощание Авроре.

Возможно, она и впрямь пожалела, поскольку биографы больше не отмечают в ее жизни появления подобного «полового гиганта». Но какое сравнение мог выдержать плешивый Мишель из Буржа с утонченным и изысканным композитором Фридериком Шопеном?

Да, представьте, знаменитый Шопен также не сумел избежать любовных ловушек не менее знаменитой писательницы-романистки. Она пускалась на всяческие ухищрения, лишь бы только заполучить его, и наконец заполучила!

Теперь они почти не расставались. Он божественно играл на рояле – как известно, Шопен был блестящим пианистом с мировой известностью, – и Аврора наслаждалась его импровизациями и полными неизъяснимой грусти ноктюрнами. Считают, что именно Саид предприняла все меры, дабы расстроить помолвку Шопена с Марией Водзинской, и завладела композитором целиком, позволила ему жить в мире музыки, но с ней. И еще на Фридерика стала оказывать огромное влияние дочь Саид – Соланж. Создалась ли там «шведская семья», большинство исследователей скромно умалчивает. Для сведения стоит сообщить, что подобные сожительства давно практиковались во Франции, где отец и сын спали с одной любовницей, мать и дочь имели одного мужчину на двоих и даже тетки и племянники делились друг с другом «сексуальными утешениями».

Поэтому некоторые из биографов Саид высказывали подобное мнение: за рубежом хорошо известно, что через некоторое время сожительства Шопена с Саид врачи запретили ему «переутомляться».

– У вас достаточно слабое здоровье. Чрезмерное увлечение только одной стороной любви может сказаться на его состоянии весьма отрицательно, – предупредили маститые медики.

Авроре пришлось смирить свою страсть, накинув на нее крепкую стальную узду, дабы не потерять Фридерика навсегда. Как на это реагировала Соланж и что она делала в тот период, остается неизвестным. Факт в том, что Шопен тяжело воспринимал наложенные докторами ограничения, но потом смирился и… превратился в жуткого ревнивца.

– Лучше отказаться от воздержания, чем терпеть его ревность, – однажды призналась Аврора.

Стало ясно, что Фридерика она тоже потеряла.

Старость

Шопен действительно вскоре совсем отдалился от романистки, но она не сделала ничего, чтобы удержать его, хотя ее психика в тот момент находилась в очень тяжелом состоянии, на грани срыва. Видимо, Санд уже почувствовала, что ужасающе быстро стареет и ничего не может с этим поделать.

Незаметно стали утихать бушевавшие в ней безумные страсти, исчезать упоительные желания, сглаживались резкость и одержимость. Она почти смирилась. Но только почти!

Известно, что одним из ее последних постоянных любовников уже в довольно зрелом возрасте стал некий Марсо, сын садовника, который был на тринадцать лет моложе прославленной романистки. Ее по-прежнему сильно тянуло на «сладенькое».

В конце жизни она писала: «Будем же принимать жизнь такой, какова она есть, и будем благодарны за нее Господу Богу…»