Двое на качелях - Уильям Гибсон

ДЖЕРРИ: Ты считаешь, что я тоже чья-то бабушка? Мне еще не семьдесят лет, но у меня есть уже опыт в адво... (внезапно выпрямляется, разглядывая ее) Как это ты ухитрилась?

ГИТЕЛЬ: Что?

ДЖЕРРИ: Мы начали с того, что я хочу тебе помочь, а через минуту уже ты меня тянешь за уши в адвокатскую коллегию.

ГИТЕЛЬ: Мне ничья помощь не нужна, я сама справлюсь.

Джерри это неприятно, он низко наклоняется над тарелкой.

Ведь рано или поздно тебе придется держать этот экзамен. Разве нет?

ДЖЕРРИ: Нет.

ГИТЕЛЬ: Что же ты будешь делать тут в старости?

ДЖЕРРИ: Не торопи меня в могилу. Я не заглядываю так далеко.

Гитель это неприятно, она низко наклоняется над тарелкой. Оба молча едят. Потом Гитель вскакивает, идет на кухню, приносит корнишоны и кладет себе на тарелку целую пригоршню.

ГИТЕЛЬ: Ты приехал сюда отдыхать, что ли? (садится)

Джерри молча берет с ее тарелки корнишоны и уносит в кухню.

ДЖЕРРИ (возвращаясь): Не то чтобы отдыхать, но ведь может случиться, что я умру в другом штате. Обидно же тратить столько труда на экзамены в адвокатуру Нью-Йорка, а умереть, скажем, в Нью-Джерси. Пришлось бы метаться туда-сюда. (садится)

Гитель встает и направляется в кухню, но Джерри хватает ее за руку и усаживает себе на колени. Дотянувшись своей длинной рукой до кушетки, берет толстый том и, раскрыв его, кладет на колени Гитель.

ГИТЕЛЬ (сидит хмурясь, смотрит на книгу): Что это?

ДЖЕРРИ: Это Кливенджер. Гражданское Положение штата Нью-Йорк, которого я не знаю, составляет вот эту книжонку и еще целую библиотеку. Сдавать квалификационный экзамен в Нью-Йорке! Здесь тебе распиливают череп и копаются в нем два дня подряд. А я...

ГИТЕЛЬ: Джерри, знаешь, чего в тебе больше чем достаточно? Недостатка веры в себя.

ДЖЕРРИ: Прекрасно сказано!

ГИТЕЛЬ: Я ей-богу не понимаю, ты же был известным адвокатом в Неваде, чего ты боишься?

ДЖЕРРИ: В Небраске, дорогая. (целует ее в шею)

ГИТЕЛЬ: Ну в Небраске, какая разница?

ДЖЕРРИ: Разница почти в тысячу миль. Знаешь, ты и без этого чертового мыла пахнешь на два с половиной доллара.

ГИТЕЛЬ (извиваясь): Оставь, мне щекотно, Джерри, я же говорю серьез...

Джерри поворачивает к себе ее лицо и целует в губы.

(перестает отбиваться и, закрыв глаза, сдается) А, чтоб тебя!

Кливенджер соскальзывает на пол. Долгий поцелуй. И вдруг - резкий звонок телефона. Гитель вздрагивает, но Джерри еще крепче прижимает ее к себе. Снова звонок.

ГИТЕЛЬ (вырывается и сердито смотрит на телефон): Это тебя.

ДЖЕРРИ (небрежно): Пусть. Мы никого к себе не впустим. (обнимает ее)

Телефон звонит снова.

ГИТЕЛЬ: Я так не могу!

ДЖЕРРИ (спустив ее с колен, подходит к телефону, снимает трубку и кладет рядом): Так лучше?

ГИТЕЛЬ: А, черт! (проскальзывает мимо него и хватает трубку. Воинственным тоном) Да, алло!

ДЖЕРРИ (гневно): Брось трубку сейчас же!

ГИТЕЛЬ: Наконец-то! Неужели нельзя было позвонить раньше?..

Джерри быстро выхватывает у нее трубку и хочет положить на рычажок.

Это Ларри, идиот!

Джерри смотрит на нее растерянно, подносит трубку у уху, слушает и отдает ей.

Алло!.. Нет, мы думали, что это... здешний домовладелец. Так что же тебе сказали в клубе?.. Сколько?!

Джерри подходит к окну, за которым уже стемнело.

(не отрывает от него глаз) Но слушай, это же невозможно... Нет, может, попробуем поговорить с Генри Стритом, но сейчас мне не до того, Ларри, я только что села обедать, я позвоню тебе позже... Да, чердак мне, конечно, не по карману, но это долгий разговор, мне сейчас некогда... (кладет трубку и стоит возле телефона)

Джерри отходит от окна, у стола залпом выпивает стакан вина. Оба стоят неподвижно и молчат. Гитель не сводит с него пристального взгляда.

ДЖЕРРИ (отрывисто): Я накричал на тебя, прости.

ГИТЕЛЬ: Что эта стерва тебе сделала?

ДЖЕРРИ (круто обернувшись): Стерва? (не сразу, угрюмо) Вышла за меня замуж, помогла мне кончить юридический факультет, поддерживала меня в трудные минуты. Любила меня так, как никто никогда не любил и не полюбит. Она не стерва. Не нужно называть ее так.

ГИТЕЛЬ (уязвленная): Ты и смылся из Небраски, потому что она такая замечательная?

ДЖЕРРИ: Я смылся потому, что не мог жить в одном городе с ней и ее женихом.

ГИТЕЛЬ: Словом, улепетываешь от них куда глаза глядят.

ДЖЕРРИ: Если начинать новую, совсем иную жизнь означает, по-твоему, улепетывать, то да, улепетываю.

ГИТЕЛЬ: Так пора остановиться. Ты уперся в Атлантический океан.

ДЖЕРРИ: А я уже никуда не бегу.

ГИТЕЛЬ: Нет, бежишь. Почему ты не хочешь говорить с ней по телефону?

ДЖЕРРИ (оборачивается и смотрит ей в глаза): Потребуй это от меня. Потребуй, и может, ради тебя я соглашусь. Хочешь, чтобы я поговорил с ней.

ГИТЕЛЬ: Она твоя жена.

ДЖЕРРИ: Ты хочешь этого?

ГИТЕЛЬ: Телефон твой.

ДЖЕРРИ: Ты хочешь? Да или нет?

ГИТЕЛЬ: Нет!

ДЖЕРРИ (после паузы): Хочешь, чтобы я остался работать у Фрэнка Таубмена?

ГИТЕЛЬ: Нет!

ДЖЕРРИ: Так чего же ты от меня хочешь?

ГИТЕЛЬ: Ни-че-го. (закуривает сигарету и глубоко затягивается)

Джерри, проходя мимо, выдергивает сигарету у нее изо рта и тушит в пепельнице. Гитель, разозлившись, достает из пачки другую.

ДЖЕРРИ: Зачем ты куришь? Ты же знаешь, это вредно для желудка.

ГИТЕЛЬ: Я сама послежу за своим желудком. Мы с ним почти тридцать лет вместе и прекрасно живем! (закуривает вторую сигарету)

ДЖЕРРИ (наблюдает за ней с каменным лицом и вдруг вспыхивает): Перестань быть такой твердокаменной, черт тебя возьми!

ГИТЕЛЬ: Что?!

ДЖЕРРИ: Мне надоело это идиотское занятие - заботиться о тебе и твоем слабом здоровье. Черта с два оно слабое! Ты крепкая, как стальной канат.

ГИТЕЛЬ: Надо же кому-то из нас быть крепким.

ДЖЕРРИ (глядит на нее жестким взглядом; тон его ровен, но беспощаден): А кому-то лучше и не быть. Ты живешь совсем не прекрасно, ты все время врешь самой себе. День за днем ты ищешь какого-то заработка, хватаешься то за одно, то за другое, мечешься от мужчины к мужчине - прекрасная жизнь! И ничего у тебя не выходит, а мужчины удирают а Тэлесси. Может, ты еще и сама купила ему билет?

Вопрос задан просто в насмешку, но изумленно раскрывшийся рот Гитель служит утвердительным ответом.

Бог мой, ты и вправду заплатила за билет! Ты оплачиваешь дорогу, и всякая мразь норовит проехаться на дармовщину. А ты никак не можешь понять, почему эти прогулочки кончаются так быстро, верно? Я тебе скажу, почему. Когда человек протягивает тебе руку, ты кладешь в нее подаяние. Уж лучше бы ты в нее плевала! Они берут от тебя, что им нужно, и выходят на следующей станции. Сколько их переспало с тобой по пути? Двадцать пять? (ждет) Пятьдесят?

Гитель молча смотрит на него расширенными глазами, но он неумолим.

Пятьсот? Это уже не игрушки, ты не девчонка, ты на грани кошмара, и ты одна на всем белом свете. Кому до тебя дело, кроме меня? Не плюй мне в руку, Гитель, даже если ты не понимаешь, как она тебе нужна. И хоть раз в жизни потребуй чего-то от человека, потребуй по-настоящему, тогда, быть может, случится то, чего ты и не ждешь.

Пауза. Гитель, побледневшая, смотрит на него пристально, но не отвечает. Голос Джерри суров.

Ты поняла меня?

ГИТЕЛЬ (срывающимся голосом): Да... (но тут же, преодолев смятение, усмехается) Ты просто отличный адвокат, Джерри, зря ты скромничаешь! Можешь спокойно сдавать экзамен.

ДЖЕРРИ: Ты не поняла ни единого слова...

ГИТЕЛЬ: Прекрасно все поняла и, ей-богу, на месте присяжных заседателей я бы упекла себя за решетку лет на пять! (встает и хочет пройти в кухню)

ДЖЕРРИ (хватает ее за руку выше локтя): Я ведь не шучу!

ГИТЕЛЬ: Что тебе от меня нужно? Пусти!

ДЖЕРРИ: Ты должна нуждаться в чьей-то поддержке!

ГИТЕЛЬ: Пусти, Джерри, мне больно...

ДЖЕРРИ: Тебе нужна поддержка, слышишь?

ГИТЕЛЬ: Зачем? Пусти, а то я закричу.

ДЖЕРРИ: Не закричишь. Ты...

ГИТЕЛЬ: Помогите!

Джерри отпускает ее. Она, спотыкаясь, отходит. От боли на глазах у нее выступили слезы. Осматривает руки.

ДЖЕРРИ: Сумасшедшая! Сейчас кто-нибудь прибежит!

ГИТЕЛЬ: Не прибежит, это - Нью-Йорк. (показывает ему руки. Голос ее дрожит) Смотри, медведь долговязый, я буду вся в синяках. Надо мне поскорее уносить ноги, пока ты меня не избил.

ДЖЕРРИ: "Избил"... Этого ты привыкла ожидать от своих любовников?

ГИТЕЛЬ: Я привыкла ожидать самого худшего! От мужчины я всегда жду самого худшего! (еле сдерживая слезы) Почему же ты не подошел к телефону, если ты такой сильный?

ДЖЕРРИ: А ты этого хочешь?

ГИТЕЛЬ: Я не знаю своих прав, это трудный вопрос: зачем я буду подставлять свою голову под удар...

ДЖЕРРИ (непреклонно): Ты хочешь?

ГИТЕЛЬ: Я тоже непременно достану себе работу. Неужели это такое преступление? Только потому, что... я... (слезы, наконец, хлынули у нее из глаз; она отворачивается, стараясь скрыть их, но безуспешно)

ДЖЕРРИ (растрогано): Гитель... прости, я сам не знаю, что наговорил.