История села Мотовилово. Дневник. Тетрадь 13 - Иван Васильевич Шмелев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Емельян Петрович Статников со своей женой Авдотьей накануне Николы ушли в Арзамас на базар за коровой. Домовничать осталась одна Наташка. В этот день под вечер Наташка вышла за водой на озеро, благо оно рядом. Когда Наташка, сойдя с мостков с полными воды ведрами на коромысле, и поднималась на пригорок, нечаянным взглядом увидела сзади Саньку. Он шел позадь огородов по приозерной тропинки, возвращаясь из избы-читальни, где он весь день занимался своими просветительскими делами. Они взаимно давно сгорали желанием встретиться и завести разговор о возобновлении обоюдной дружбы, которая была прервана отъездом Саньки на курсы и выходом в это время Наташки замуж. И этот случай для свидания подвернулся. Наташка, заметив Саньку, нарочито замедлила шаг, и чтобы привлечь к себе его внимание, она призывно поскрипела ведрами. Он все понял.
— Наверно, тяжеленько в гору-то? — первым заговорил Санька, торопно приблизившись к ней для начала сдержанно прикашлянув.
— Ничего, я привыкла, — тоном, склонным к желанию завести разговор.
Они понимающе обоюдно встретились глазами, в которых отразилось обоюдное желание возобновить взаимную любовь, прерванную прошлой осенью. Но, разговор их что-то не клеился по первости. Нужные слова не подвёртывались на язык, они молчали. Но и без многословия они поняли друг друга, и чтобы не привлечь внимания посторонних глаз, они понимающе разошлись. Санька направился домой, а она к своему дому. Наташка, поставив ведра в сенях, снова вышла на улицу и с любезностью всмотрелась вслед уходящего Саньки. Она с умилением смотрела на следы его сандалий. Вернувшись в сени, она заперла наружную дверь крыльца и с довольной и счастливой улыбкой вошла в избу. Разобрав постель и оставшись в одной исподней рубашке, Наташка забралась на кровать, утонув в перине, прикрыла себя сатиновым одеялом, в изголовье, уложила две пышных подушки. В этот вечер она спать легла пораньше, чувствуя себя без старших хозяйкой, да и выходить под вечер накануне праздника грешно. Уткнувшись в приятную мягкость обдушенных духами подушек, она вскоре заснула. Сладок молодой женщины весенний сон, когда никто и ничто не мешает. Весенние мухи не кусаются, а мирно летят, пожжуживают в желтоватой весенней ночной избной темноте. На озере в тростниках убаюкивающе пела неугомонная камышовка, напевая сладкие сны молодым, влюблённым, как Наташке, женщинам и девкам, которые, видя во сне любовные свои похождения, тревожно ворочаются в своих нагретых телами постелях. Наташке всю ночь снился сладко-медовый сон. Или свидание повлияло или же весна разбудила в ней буйную кипень во всем ее молодом, требующем любви теле! Всю ночь во сне она видела себя вместе с Санькой, разгуливающую в лучах. Сначала будто они врозь расхаживались по буйной травяной заросли, пахнувшей медом и цветами, потом оба взаимно счастливо улыбаясь сомкнулись в обоюдном объятии и поцелуе. От цветов луга неслись пьянеющие запахи, нежно щекотали в носу, вызывая к любви полные силы и порывов молодые их тела. Инстинктивно их повлекло к зарослям кустов, видневшимся посредине травяного цветущего ковра луга невдалеке от них. Дойдя до кустов, Санька в яростном порыве чувств, не спрашиваясь, рывком повернул её лицом к себе и губы их сомкнулись во взаимном сладостно-трепетном поцелуе. Опьяняющие от прилива сладкой любви, ноги у них у обоих безудержно дрожали, и они оба повалились на мягкость травяного ковра луга. Бурное чувство любви разгорелось во всем Наташкином теле, она, всхлипнув от удовольствия, и проснулась счастливая! Часто дыша от волнения, Наташка, упершись глазами в потолок, долго не могла успокоиться. Ее сердечко сизым голубем колотилось у нее в груди, частое дыхание бурно колыхало ее пышную грудь, то поднимая, то опуская одеяло. Поняв, что это было всего только сон, Наташка раздосадовано тяжело вздохнула, потянувшись всем телом под сладостную позевоту. Немножко успокоившись от навеянного на нее волнения, Наташка с улыбкой на лице, сбросив с себя одеяло, высвободила свое нежное тело из теплоты пуховой перины, по-девичьи порывно соскочила с кровати на пол. В избе было уже совсем светло. Розовато-оранжевые солнечные лучи, тянувшиеся от бокового окна, упирались в дощатую переборку чулана. На стене высветилось тараканьего цвета пятно. После сладкой потяготы с позевотой Наташка заметила на рубашке книзу небольшое темноватое пятно сырости. В лицо ее ударило чувство пристыженности, и она подумала вслух: «Эх, надо рубашку-то сменить!» Плотно задернув занавески на окнах, она, вынув из сундука свежую рубашку и приготовленную положила ее на стул. Она разделась догола. Если бы Наташка случайного не увидела в зеркале, висевшем на стене своего оголенного тела, которое в зеркале мелькнуло большим бело-розовым пятном, то она, возможно бы, быстро облачилась в чистую рубашку. Но, увидев себя в зеркале, невольно ей захотелось полюбоваться собой в отображении зеркала. И она занялась автофилией. Осмотрев окна, хорошо ли они занавешены, она подошла к зеркалу вплотную и стала рассматривать себя с головы до самых ног в зеркальном изображении своего тела. Зеркало хорошо, без искажения, отражало все как есть в натуре. Сперва она осмотрела свои русые волосы, по-девичьи заплетенные в две косы. Около ушей вились маленькие пушистые завитушки… Потом блуждающим взглядом она прошлась по своему лицу: осмотрев лоб, нос, губы, подбородок, губы, щеки, и найдя что это все в вполне приличном состоянии, она взором уперлась в зеркале в свои глаза. Она испытующе заглянула в глубину зрачков круглых, черных с просинью глаз. Глаза и самой ей понравились. Она даже с улыбкой на лице задорно и шаловливо подмигнула сама себе, красиво вздернув своими черными, распростертыми над глазами словно крылья сокола в парящем полете бровями. Закончив осмотр своего слегка овального, с полными, румяными и слегка веснушчатыми щеками лица, она подумала: «Какой же парень не влюбится в меня! Да мне и никакой не нужен кроме Саньки», — мечтательно тут же подумалось ей. С лица она свой взор перевела на нежную, как выточенную из белой мягкой липы шею.
Любуясь отражением своего лица в зеркале, она мимично упражнялась лицевыми мышцами, игриво скарёжив несколько уродливых рожиц: то вздёрнув кверху нос, она забавно подмигивала сама себе, то надув свои румяные, пышущие здоровьем щеки изображала вариации выражения лица, то спесиво надув губы изображала гневное лицо, то те же губы складывала так, что они
