Яд Минувшего. Часть 1 - Вера Камша

Ричард заставил себя разжать объятия. Он даже шагнул к дверце, но та распахнулась сама.

— Монсеньор. — Выросший на пороге солдат уставился на растрепанную баронессу, и Дику захотелось пристрелить невежу на месте. — Тут разбойник один… Про вас орет. Говорит, он у вас вроде как на службе.

Губастого «висельника» Ричард вспомнил сразу же, как увидел. Прошлым летом негодяй поклялся Слепой Подковой разыскать убийц герцога Окделла. И что с ним теперь прикажете делать?

Ричард уселся в кресло, разглядывая вора, которого поздняя осень не сделала менее смуглым. С Марианной вышло некрасиво, но кто мешает нанести баронессе приватный визит через несколько дней? Госпожа Капуль-Гизайль не только хороша, но и умна. Да, сегодня она была не в себе, но это понятно: пережить нападение, узнать, что в твоем доме завелся предатель… Неудивительно, что красавица рванулась к тому, кто может ее защитить, но губастый объявился вовремя. Что бы было, застань кто-нибудь цивильного коменданта с баронессой?! Поползли бы слухи, а Спрут озаботился бы донести их до Катари. Почему все-таки она отказывается его принять? Стесняется или дело во взбесившейся Айрис?…

— Монсеньор! Монсеньор, вы меня помните?!

Губастый. Никуда не денешься, нужно покончить с этим делом, а потом навестить Робера и сообщить о нападении Катари. Сегодня она просто не сможет его не выслушать.

— Вы меня помните?!

— Разумеется, — подтвердил Ричард, — но это ничего не значит. Если ты совершил преступление, ты за него ответишь.

— Я только стоял у входа, — зачастил подручный Тени. — Я не знал, кто тут… Мне не сказали…

— А что ты знал? — В ворье и вправду нет ничего достойного, ызарги и есть ызарги. — И где этот, как его, Джанис?

Сзади что-то звякнуло, и Ричард вспомнил, что они с «висельником» не одни. Впутывать незнакомого теньента в свои дела не хотелось, но если не объяснить, Грейндж, чего доброго, вообразит, что герцог Окделл якшается с отребьем.

— Этот человек видел того, кто хотел меня убить.

— Я его узнаю, если услышу, — встрял губастый, — я поклялся… Монсеньор знает. И Тень слышал…

— И где же он? — Если на Робера поднял руку Джанис, он поплатится, но чего он искал, золота или крови? Тень обязан Ворону жизнью и властью, забывать о таком нельзя.

— Монсеньор, — запыхавшийся Джереми не забыл щелкнуть каблуками, — герцог Эпинэ спит. Врач говорит, можно не опасаться.

— Сообщите об этом госпоже Капуль-Гизайль. — При всех прощаться с Марианной не стоит. — Засвидетельствуйте баронессе мое почтение, я навещу ее при первой же возможности.

— Слушаюсь, монсеньор, — поклонился Джереми, и тут губастый с неожиданным проворством рванулся вперед, вцепившись слуге в рукав.

— Это он, — завопил воришка, тыча пальцем в Джереми, — это он платил за убийство монсеньора! Я его узнал, точно узнал…

— Этот человек говорит правду? — Грейндж ухватил слугу за плечо. — Ты платил за убийство герцога?

— Да! — орал «висельник». — В одеяло замотался, чтоб за жирного сойти, только голос не подменишь!

Ночная дрянь не лгала, Ричард это понял, едва взглянув на побелевшего камердинера.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — Так вот почему ему было неуютно в собственном доме. Он подпустил к себе змею и чувствовал это.

— Монсеньор, — глаза Джереми смотрели твердо, — этот вор не лжет. Я действительно по поручению генерала Люра заплатил убийцам. Я прошу лишь об одной милости, о разговоре с монсеньором наедине.

— Хорошо. — Святой Алан, неужели за ним охотились по приказу Симона, но почему?! — Выйдите все!

— Нет. — Грейндж был хмур и решителен. — Я останусь. Мое дежурство еще не кончено.

Он не уйдет. Выставить силой? Чтобы он побежал к Карвалю? И потом, цивильный комендант должен быть вне подозрений. Любых.

Ричард кивнул:

— Оставайтесь. Я слушаю, Джереми.

— Я был ординарцем генерала Люра. — Грейндж был ближе, но Джереми смотрел только на своего господина. Бывшего господина. — То есть не совсем так… Генерал меня спас и взял к себе. Я… Я немного пошалил с девицей, она не имела ничего против, но ее отец…

— Где эта девица теперь? — зачем-то спросил Дикон.

— Она моя жена, — просто ответил камердинер, — осталась в Корде с дочерью.

У Джереми есть жена и дочь? Бич никогда о них не говорил. Он вообще был неразговорчивым.

— Значит, за мою смерть платил Люра. Почему?

— Приказ тессория. — Висельник или мещанин ползал бы на коленях, Джереми стоял навытяжку. — Леопольд Манрик хотел получить Надор. Титул, земли и дорожный откуп. Леонард Манрик должен был жениться на сестре монсеньора, а дальше Оллар объявил бы его новым герцогом.

— Симон Люра это знал?

— Да, — подтвердил камердинер. — Правду сказать, генерал тогда и решил, что хватит с него морд этих рыжих. Сначала он отказаться хотел, да только с тессорием не потягаешься! Люра лямку с самого низа тянул, куда ему против Манриков переть было, да и толку-то. Один отказался — дюжина согласится.

— Значит, он согласился?

— Для виду. А потом Маршалу Запада доложил, только что фок Варзов, что Манрики из одной миски едят. Фок Варзов, даром что хорошего рода, а сказал, что из крапивного, прошу прощения, семени вишня не вырастет. И что хватит с него, прошу простить, надорской заразы. Тогда генерал и придумал. Велел найти самых негодящих разбойников, а к вам человечка приставил, чтоб приглядывал.

Как все просто и понятно. Фламинго захотели Надор, а Олларам плевать на право крови. Между титулом и рыжим генералом стоял только сын Эгмонта. И совесть Симона Люра.

— Джереми, — подался вперед Ричард, — это ведь был ты? Ты стрелял в убийц?

Бывший капрал молчал, в первый раз за все время опустив глаза.

— Это был ты! — повторил Ричард, и Джереми нехотя кивнул.

Глава 2. НАДОР

400 год К. С. 3-й день Зимних Скал

1

Небо было чистым, только на юго-западе горизонт затягивала легкая пелена, больше похожая на кружевную вуаль, чем на облака. Снег и свет выбелили старые крыши и стены, превратив прокопченный холодный Надор в нечто пристойное, разумеется, если глядеть издали и сверху. И все равно лезть на здоровенную, нависающую над замком скалу было верхом глупости. Умный человек прикупил бы в трактире сносной говядины, вина и хоть каких-то приправ, а заодно пообедал, но влюбленные графы не думают о пище телесной, им подавай родовые святыни! Влюбленные графы мнутся с ноги на ногу и бормочут о каких-то каменюках, на которых что-то зиждется или покоится.