Плывун - Александр Житинский

Он вспомнил рекламу дезодоранта. Вот что придает мужчине уверенность! Пирошников выругался про себя. Он никогда в жизни не пользовался дезодорантом.

В дверь постучали. Николаич встрепенулся и оторвал голову от пола.

– Входите! – крикнул Пирошников, не вставая с тахты.

В дверях опять показалась Деметра. Она окинула комнату быстрым понимающим взглядом и заявила:

– Так. Я вижу, у вас конь еще не валялся. Я сейчас.

И она исчезла, чтобы появиться через пять минут со стопкой постельного белья, одеялом и подушкой. Все это она выложила на тахту под протестующие возгласы Пирошникова, успевшего вскочить на ноги.

– Вам застелить? – спросила она.

Пирошников лишь бурно замахал руками. Он весьма опасался женщин, берущих над ним шефство без его согласия. А таких находилось достаточно, ибо он не имел привычки следить за своим внешним видом и вообще заниматься бытовыми подробностями. Ранее он, бывало, подозревал матримониальное начало в такой заботливости, но сейчас? В женихи он явно не годился.

– Мне неудобно, право… – наконец выговорил он.

– Я вам уже говорила, что неудобно, – сказала она. – Перевезете свои вещи – отдадите. Надеюсь, постельное белье у вас есть?

– Да-да, жена приготовит, – закивал Пирошников.

Он ввернул жену так, на всякий случай.

Деметра насмешливо посмотрела на него.

– У вас нет жены. Не сочиняйте… Кстати, если вам неудобно называть меня профессиональным именем, многим это не удается, то можете звать Диной. Если хотите – Диной Рубеновной. Но лучше просто Диной.

– Хорошо… Дина, – с некоторым напряжением выговорил Пирошников.

Дина взглянула на компьютер.

– Идемте ко мне, я дам вам табуреты. Поставите ноут, сами сядете. Сможете работать. Кстати, Интернет здесь везде есть, пароль я вам дам.

И она направилась к двери, даже не посмотрев, следует ли за нею Пирошников.

Глава 5. Жизнь как на ладони

Квартира Дины-Деметры поражала резким несоответствием всему, что видел пока Пирошников в этом доме. Ни официальный мраморно-никелевый стиль первого этажа, ни убогий вид коридора в минус третьем никак не вязались с этим уютным, располагающим к отдохновению интерьером. С первого взгляда непонятно было, чем создано это впечатление, но приглядевшись, можно было заметить, что здесь не было ни единой вещи или детали интерьера моложе семи-восьми десятков лет, а то и целого столетия.

Несмотря на то что мебель в гостиной вся была старинная, общий вид не создавал впечатления антикварного магазина, как это иногда бывает у нуворишей, накупивших дорогого старья. Все было подобрано с большим вкусом и служило удобству, а не демонстрации роскоши.

Стены были однотонные, цвета кофе с молоком, а вся мебель темного дерева. Несколько картин в старинных рамах можно было не проверять на подлинность – и так было видно, что это оригиналы, писанные давным-давно. Среди них выделялся портрет молодой женщины, похожей на Дину, в национальном костюме с украшениями.

– Моя бабушка, – пояснила Дина, заметив взгляд Пирошникова. – Это армянский национальный наряд.

На полу были прихотливо разложены тонкие персидские коврики ручной работы, по ним было мягко ступать. Резная темная дверь с медной ручкой вела из гостиной в другую комнату, по-видимому, спальню.

– Садитесь, – указала Дина на диванчик с выгнутыми и тоже резными подлокотниками, перед которым находился низкий стол темного дерева. – Хотите чаю?

– Вы хотели снабдить меня табуретками, – напомнил Пирошников и тут же смутился слова «снабдить», совершенно неуместного в этой старинной обстановке. Да и табуретки тоже… Где эти табуретки, кстати? Здесь не может быть никаких табуреток!

– Одно другому не мешает, – улыбнулась Дина.

Она откинула край персидского ковра, под которым угадывалось что-то вроде скамьи, но там оказались простые, стоящие впритык табуретки, какие можно купить в ИКЕА.

– Вот они. Я их использую в коридоре для клиентов.

– И много у вас клиентов? – спросил Пирошников, разглядывая висящий на стене диплом, выданный Деметре какой-то Академией магических наук.

– Не жалуюсь, – ответила она.

Пирошников присел на диванчик, продолжая разглядывать комнату, а хозяйка скрылась за дверью. Вдруг он заметил боковым зрением какое-то движение в углу, будто в комнате еще кто-то был. Он повернул голову и увидел себя в напольном зеркале, которого он поначалу не заметил, настолько искусно оно было поставлено в углу, так что увидеть свое отражение можно было только сидя на диване. Пирошников почувствовал свою неуместность здесь, среди антиквариата.

Дина вернулась с подносом – конечно, непростым, расписанным национальными армянскими узорами, на котором стояли пиалы, серебряный чайник с выгнутым тонким носиком и тарелочка с печеньем.

Она расположилась напротив Пирошникова на атласном пуфике с кривыми ножками. Чаепитие началось.

– Владимир Николаевич, чувствуйте себя как дома. Расслабьтесь, – сказала хозяйка, улыбаясь, и Пирошниковым вновь овладело беспокойство. Лет пятнадцать назад у него не было бы сомнений, что его соблазняют.

– Не бойтесь меня, я вас не съем, – добавила она и рассмеялась.

– Кто вас знает, – проворчал Пирошников и отхлебнул глоток.

Он почувствовал, что беспокойство исчезло.

– Скажите, если это не секрет, что вас заставило снять квартиру в этом доме да еще в подвале? Судя по обстановке, вы женщина обеспеченная… – спросил Пирошников.

– Да, у меня есть, где жить. Квартира отца в Ереване и здесь, в Питере, однокомнатная. Я тут по профессиональным соображениям…

– Каким же? – удивился Пирошников.

– Они связаны с этим домом. Это непростой дом…

Пирошников поежился. Уж он-то знал, насколько непрост этот дом!

– Здесь чрезвычайно сильное магическое поле. Оно взаимодействует с живущими в доме людьми… – начала Дина.

По ее словам, это взаимодействие разной силы проявлялось тоже по-разному. Легенды рассказывают об удивительных случаях. Еще в конце позапрошлого века, когда дом был построен и заселен арендаторами, его хозяин, промышленник Стрижевский, построивший дом чисто как доходный, внезапно забросил все дела, оставил семью в своем особняке на Каменноостровском близ Карповки, а сам переселился сюда в одну из квартир.

– И что? – вырвалось у Пирошникова, который с чрезвычайным вниманием следил за ее рассказом.

– Говорят, он сошел с ума. Но при этом и его квартира, как бы это сказать… Тоже тронулась. Говорят, в ней можно было летать, то есть в каких-то местах отсутствовала сила тяжести… В этой квартире собирались до революции большевики и плавали там в невесомости. Стрижевский к ним примкнул. Еще что-то подобное говорили…

Пирошников слушал, затаив дыхание.

– Правда, когда он умер, эти явления исчезли, – продолжала она. – А сравнительно недавно в этот дом случайно попал молодой человек, с которым связывают целый ворох чудес. Причем происходили они не только в той самой квартире Стрижевского, где он обосновался, но и на лестнице этого дома. Это было тридцать пять лет назад…

– Сорок, – сказал Пирошников.

– Ну вот видите. Значит, вы тоже знаете эту историю…

– Да уж… – вырвалось у него.

– Ну и в новейшие времена дом вел себя странно, в результате чего мы и сидим на минус третьем этаже.

– А в этом кто виноват? – недоуменно спросил Пирошников. – Ведь молодой человек из этого дома давно выехал?

– Об этом история умалчивает, – ответила она. – Но магия определенно осталась. Я это чувствую по своим клиентам. Результаты превосходные.

Пирошников помолчал. У него на языке вертелся вопрос, но он не решался его задать, боясь обидеть. И все же решился.

– А скажите, Дина, насколько велик среди представителей вашей профессии процент… непрофессионалов? Обманщиков, попросту говоря.

– Вы хотели спросить – не шарлатан ли я? – улыбнулась Дина. – Дайте ваши руки.

– Руки? Зачем?

– Лучше один раз увидеть. Давайте. Обе.

Пирошников нерешительно протянул ей обе руки. Дина мягким движением уложила их на стол и повернула ладонями кверху. Затем она сделала движение ногой, что-то щелкнуло, и откуда-то сверху ударил снопом белый свет, ярко осветивший лежащие на столе ладони Пирошникова.

– Хиромантия, что ли? – догадался он.

Дина не отвечала. Она сосредоточенно разглядывала ладони Пирошникова, изредка дотрагиваясь и проводя по ним пальцами.

– Однако… – сказала она. – Вы разносторонний человек. Много наклонностей и талантов… Но линии не развиваются.

– И какие же это таланты? – чуть насмешливо спросил Пирошников.

– В деловой сфере ваше предназначение лежит в области политики. Но вы родились в такое время, что заниматься политикой в полном смысле слова было невозможно. Ведь членом партии вы так и не стали… Правда, вот тут, видите? – она указала на едва заметную морщинку на ладони Пирошникова. – Вы пробовали уйти в политику в начале девяностых, но это продолжалось недолго.