Иуда - Ульяна Соболева

А потом начинается сюр. Это осознание, что я знаю человека всего лишь час. ЧАС! Но внутри нарастает ощущение, что знала всю жизнь, и мне оно не нравится, меня оно пугает до паники, заставляет покрыться мелкими мурашками.

Когда его красивое, можно сказать, идеальное лицо приближается к моему, я уже не умею дышать и моргать. Потому что никогда не видела таких красивых лиц. Он похож на актера, на Элвиса Пресли. За исключением волос. Они короткие и модно пострижены. Почти под ноль по бокам и с длинноватой челкой, падающей на гладкий красивый лоб. У него невероятные голубые глаза, невероятные ресницы, ровный нос и настолько красивые губы, что от них кружится голова.

Мы так близко, что я чувствую его дыхание. Мне пахнет никотином, пахнет его парфюмом и мужским терпким запахом, от которого подгибаются колени.

Что происходит с моим сердцем, я не знаю. Оно больше не сердце. Оно бьется так сильно, словно внутри меня колокола, и они гремят набатом. Я хочу, чтобы это прекратилось. Я хочу перестать так дрожать.

И это выражение его лица. Никогда раньше такого не видела. Он напоминает мне голодного зверя. И добыча, к которой он испытывает голод — это я. Со мной такого никогда не было. Мужчины на меня ТАК не смотрели. Освещение в лифте тусклое, и мне видно, как сверкают его глаза, как они сосредоточены на мне. Он же видел…он знает. Почему он смотрит так, будто не заметил. Что с ним не так?

Дышит часто, громко. Как будто мы пробежались вместе, потому что я тоже дышу беспокойно, и мне становится страшно…Страшно, что он набросится на меня, и еще страшнее, что я не смогу его остановить. Хуже. Я не захочу его остановить.

Божееее! Он ведь, и правда, ничего со мной не делает. И с ним рядом не просто тепло, а горячо, и меня всю обдает жаром. Господи, неужели я позволяю ему себя обнимать. Что скажет папа? Если бы он знал, что меня вот так кто-то трогал.

Я понимаю, что я в опасности, что сейчас происходит нечто порочное, и словно сам Сатана искушает меня. Слышу, как потрескивает вокруг воздух. Я реально это слышу, и удар током уже совсем ни о чем. Я совершенно подключена к нему, вся, полностью. Меня этим током уже пронизывает насквозь. Я сама и есть ток.

Ко мне еще вот так не прикасались, я не сидела на коленях у мужчины, меня не трогали, мои волосы не вдыхали и…меня даже не целовали. Когда вы ходите, как утка, без одной ноги, никто не испытывает желания восхититься вашими глазами или глубоким и богатым внутренним миром.

В школе меня называли Хромая. Никто даже не помнил моего имени. Да, это была частная, крутая школа, где учились дети власть имущих. Надо мной не издевались, но и не торопились общаться, заводить дружбу и приглашать куда-то. Чуть позже в старших классах меня начали называть Хромая святоша. Все знали о религиозности моей матери и о том, что отец отстроил все церкви в нашем городе. А по воскресеньям я хожу на службу. Это вызывало смех. Кто в наше время ходит в церковь.

Пока ехала с ним сзади на моте, чувствуя всем своим телом мощную спину, прижимаясь ладонями к его груди, мне казалось, что я и не я вовсе. Что мы оба в виртуальной реальности. Не в этой. Со мной ведь такого не может происходить. Я — Свободина, хромоножка. Дочка мэра. Тихоня, святоша.

Я не могу вот так сжимать ладонями мужской торс и прижиматься щекой к спине. Мои бедра касаются его ног, юбка неприлично задралась, и видны колени.

Сейчас я проснусь. Мне все это снится. Это не я…

Наклоняется ко мне, и сейчас произойдет прикосновение. Ведь я знаю, что он хочет сделать. Я знаю, и сама не могу удержаться и смотрю на его невероятные губы, смотрю на его глаза и снова на манящий и приоткрытый рот. Меня никогда не целовали…святоша не знает, что такое поцелуи, святоша вообще ничего не знает и… как же это ужасно, но она хочет, чтоб ее поцеловали. Впервые. Этот Элвис Пресли по имени Дима. От которого пахнет ветром, пороком и искушением. От него пахнет самим дьяволом.

Глава 5

В нем была какая-то зверская, примитивная привлекательность. Хищная, ядовито-сексуальная, вызывающая, харизматичная внешность. Торчащие в вечном беспорядке черные волосы, толстые брови, раскосые глаза, высокие, широкие скулы и большой, чувственный рот. У него красивое тело. Юное, мужественное, поджарое. С стальными мышцами, выделяющимся прессом. Почти безволосая грудь и тонкая полоска от пупка под широкий кожаный ремень, чуть ниже под ширинкой внушительная выпуклость. И взгляд. Волчий, дикий, необузданный. Пробирает до костей. Когда руками своими сгреб меня, сдавил, выдыхая мне в лицо. По всему телу дрожь прошла. И, нет, не отвращения. А незнакомая, будоражащая, огненная волна зацепила соски, скатилась к низу живота и разлилась истомой в промежности. От неожиданности я оторопела. Мне захотелось его ударить, сделать ему больно. Чтобы отрезветь… я ведь не могу к этому мальчишке вот так. Не могу ощущать…возбуждение? Он противен, он ненавистен …он…

(с) Ульяна Соболева. Подонок

Кап. Кап. Кап. Капает вода где-то далеко в кране. Я иду медленно на этот звук. Мне почему-то очень страшно. У меня одна нога стучит гипсом, зубы тоже стучат.

— Лена!

Не громко, но довольно слышно, и мой голос разносится эхом по огромному пустому дому. Где-то мяукнула наша кошка и прыгнула за тумбочку. Я успела увидеть пушистый хвост Рыськи. Странно. Не встретила меня, а наоборот, чего-то испугалась и сбежала.

— Лен!

Иду по ступенькам вверх. Мне тяжело, я держусь за перила, подтягиваю все тело, костыли остались внизу. Десять ступенек кажутся вечностью.

Кап. Кап. Кап.

Сквозняком открыло окно в пролете, и шторка взметнулась к моему лицу. Отодвигаю ее, чуть ли не падая на ступеньках, пытаясь удержаться, гипс скользит по мрамору.

— Ленаааа! — кричу уже громко. Сестра не могла не услышать. Почему она не выходит? Она же знает, что пора ужинать, и родители приедут не скоро. Наконец-то добралась до верхней ступеньки, хватаюсь за стену и медленно иду на звук. Кто-то не закрутил кран до конца. Вода капает, и этот звук раздражающе громкий. Дверь в ванну приоткрыта.

— Лен…, - почти шепотом у самой двери.

Нога едет по мокрому полу, я падаю спиной в лужу, из