Выбор - Анна Белинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Александра Вячеславовна, — обращается ко мне завотделением Георгий Артурович, — Андрей Павлович сообщил об успехах Филатова. Весьма похвально! Я доволен своим решением — передать Филатова вам, — стараясь быть незаметным для всех, подмигивает мне наш зав.
После общей планерки Георгий Артурович собирает наше отделение медико- социальной реабилитации у себя в приемной: психотерапевтов и нас, четверых психологов. На таких совещаниях мы совместно обсуждаем и обговариваем принципы и схемы лечения каждого пациента в индивидуальном порядке.
Верник Андрей Павлович, опытный врач-психотерапевт, сидит на стуле, закинув ногу на ногу, убедительно кивает нашему заву в знак подтверждения сказанных Манукяном слов.
Я довольно улыбаюсь и скромно опускаю глаза в стол, а сама мысленно танцую победную чачу!
Четыре года я работаю в этом Центре, два из которых я набиралась опыта, как говорил Георгий Артурович, сидя на приемах в платном консультативном центре при нашем НПЦ (научно-практический центр) обычным психологом. Я наблюдала за коллегами — опытными психологами, психотерапевтами во время их работы с пациентами. Спустя два года меня перевели в отделение медико-социальной реабилитации под началом Манукяна в должности клинического психолога. Помню, как тогда прыгала от счастья! Мой максимализм и уверенность зашкаливали, я считала, что достаточна умна и теоретически подкована, чтобы сидеть на приеме и слушать душевные изливания депрессивных подростков и их неуравновешенных родителей, толстосумов, с их страхами о потери доходов, молодых мамочек, стрессирующих после рождения ребенка или разведенок, поливающих грязью бывших мужей.
Я рвалась в бой. Хотела по-настоящему помогать, я чувствовала, что мое место там, где идет ожесточенная борьба жизни и смерти, где преодолеваются тяжелейшие преграды на пути к восстановлению, излечению, а, возможно, и принятию неизбежного.
У 70 % людей, попадающих на реабилитацию, механизмы преодоления проблем не работают. Прежде всего потому, что никто из них не ожидает таких проблем, не готовит себя к ним. Любому пациенту, а тем более находящемуся в инвалидном кресле или прикованному к постели, очень важно укрепить в себе уверенность, что он может справиться с возникшими трудностями, сможет найти силы принять сложившуюся ситуацию и начать жить дальше. Вот тогда начинается наша работа – реабилитационного психолога, человека, готового слышать и слушать.
Моих первых «пациентов» Георгий Артурович «отбирал» сам. Курировал, подсказывал, советовал, всегда присутствовал во время моей работы. В свободное плавание отпускать меня не решался, тем самым давал возможность набраться опыта и квалификации.
За неполные два года работы у меня были разные случаи: и страх падения у мужчины после производственной травмы на нефтяной платформе, и панические атаки после аварий, работа с постинсультными пациентами, расстройства сна и когнитивные нарушения у пациентов с черепно-мозговыми травмами. И, в принципе, все эти случаи были обратимые, то есть подлежали корректировке и стабилизации эмоционального состояния.
Четыре месяца назад мы проводили на пенсию еще одного члена нашего коллектива – Анну Ивановну. И, естественно, Георгию Артуровичу пришлось в ускоренном режиме распределять ее пациентов среди нас. Благо у нее их было не много, все-таки человек возрастной, уже тяжело было справляться с большой нагрузкой. И вот тогда наш зав впервые, не боясь, доверил мне одного из пациентов Анны Ивановны. Совершенно особенный случай, интересный (для меня, как клинического психолога), требующий предельного внимания.
— Александра Вячеславовна, задержитесь, пожалуйста, – просит Манукян по окончанию совещания.
Коллеги, шумно переговариваясь, покидают приемную, и мы остаемся одни.
— Саш, ну теперь рассказывай! – не церемонясь, начинает зав.
Наедине Георгий Артурович обращается ко мне на «ты». Это фривольное обращение не оскорбляет меня, даже наоборот, создает между нами некую родственную связь. Я ведь помню, когда была его студенткой, как он по-отечески меня поддерживал, сопереживал, помогал. От его «Саш» всегда на душе как-то тепло становится! Я знаю, Георгий Артурович благосклонен ко мне, он не раз говорил, что хочет сделать из меня высококвалифицированного специалиста, что видит во мне потенциал и какое-то особенное, присущее мне качество.
— Филатов — большой молодец, – улыбаясь, говорю я. — Он…он старается.
Мой новый «особенный пациент»… Целых два года Анна Ивановна работала с Филатовым. Диагноз – сенсорная афазия*, нижняя параплегия ** в следствие черепно-мозговой травмы.
— Удивительно, за два месяца такие результаты! Анна Ивановна за 2 года не смогла добиться того, что мы имеем сейчас.
Это правда. Когда Анна Ивановна передавала мне Филатова, у нас был долгий разговор. Она рассказала, что пациент сложный, всякий контакт и попытки восстановления когнитивных функций пресекал, отказывался от работы с логопедом-дефектологом, игнорировал занятия. Но при этом лечащий врач-невролог сообщает о положительной тенденции изменения в состоянии больного.
— Ну-уу… у него не было мотивации, – пожимаю плечами.
— А сейчас, стало быть, есть?! – приподнимает свои широкие темные брови Георгий Артурович.
— Он раскрывается! Начал прилагать усилия, поверил в себя и свои силы! Мы нашли общий язык! – воодушевлённо рассказываю я.