Pticy - Tarjei Vesaas

- Да, потому что вы влюблены друг в друга,— сказал он нако­нец, возвращаясь к своим словам.

- Верно, влюблены,— сказала девушка.

- Вот бы и мне так,— вырвалось у него прежде, чем он успел опомниться.

- И у тебя все еще будет,— сказала девушка и кивнула ему как ни в чем не бывало.

Он подумал: ей бы я мог рассказать свой сон до самого конца.

- Вот и все,— пробормотал он, досадуя на себя.— Все, что я хотел сказать.

- Жаль,— сказала девушка.

- Марш! — скомандовал парень, напомнив этим двоим о сво­ем присутствии и о том, что они работают наперегонки.

Неподалеку смеялся везучий хозяин усадьбы, которому по­счастливилось нанять таких проворных работников. Маттис Ду­рачок был не в счет, его никто не принимал всерьез.

- Да, да, слышу,— ответила девушка на эту команду.

- Марш! — еле слышно мысленно повторил Маттис, это относи­лось к парню, получившему шутливый шлепок.

Все снова принялись за работу.

Солнце палило все жарче и жарче. В бороздах между полоса­ми валялись обреченные на увядание сорняки. Лебеда пахла теплом.

Маттис глянул назад, на хозяина: неужели он еще не устал? Нет, конечно, вон он какой сильный и умный. Сам Маттис выдох­ся окончательно, ему хотелось пить, пальцы его не слушались. Девушка здорово подбодрила его, но все это уже испарилось, по­тому что его донимала работа, с которой он не мог справиться. Те трое снова скрылись от него за бугром, на поле стало пустынно и уныло. На время Маттису пришлось бросить работу, мысли его смешались настолько, что он опять стал выдергивать из земли будущий турнепс, оставляя сорняк.

Перевалив наконец за бугор, он почувствовал себя еще более одиноким. Как будто те трое совсем покинули поле.

Гряды Маттиса зеленели буйно и дерзко. Он полол и думал: нужно зарабатывать себе на хлеб. Ненадолго он присел. Его никто не видел, а сумятица в мыслях мешала рукам работать. Да и при­ятно посидеть, когда ты так устал.

Он пришел в ужас, увидев, что те трое опять показались из-за бугра. Они уже здесь! Он неловко принялся за работу и вырвал сразу несколько кустиков турнепса. Как бы там ни было, хорошо, что на этот унылый конец поля пришли люди. Влюбленные ворко­вали уже не так весело, но все-таки ворковали. А вот хозяин во­все не устал. Когда у человека такое большое поле, он не устает, а работает и работает. Хозяин ни разу не поднял головы.

Они вздрогнули, услыхав странный голос. Голос Маттиса.

- Постойте хоть минутку! — взмолился он. Этот вопль вы­рвался у него невольно.

Хозяин тут же выпрямился и вытер лоб грязной рукой. Он сильно вспотел.

- Что случилось, Маттис?

Вид у Маттиса был жалкий. Он выбился из сил, хотя до конца поля так и не дошел. Над верхней губой у него чернели усы — осела пыль. Наверно, такие усы появились у всех, но у других они были не в счет. Маттис робко подошел к хозяину.

- Видишь, как я отстал?

- Ну и что? — неохотно отозвался хозяин.

- Ты знал, что так будет?

Хозяин отмахнулся — пустяки...

- А мне это не нравится, получается путаница,— серьезно сказал Маттис.

- Понимаю.— Хозяин склонился к самой земле.

Маттиса так и подмывало спросить: ты, наверно, хочешь, что­бы я бросил работу? Но он сдержался. Помрачнев, хозяин что-то буркнул себе под нос. Влюбленные, воспользовавшись перерывом, принялись щипать друг друга.

Наконец хозяин спросил Маттиса напрямик:

- Хочешь, мы возьмем твои гряды?

Серая пелена заволокла глаза. Знакомая ему по прежней жиз­ни — той, что была до тяги.

- Нет, пока не хочу,— твердо ответил он.

- Ладно.

Хозяин заработал тяпкой.

Маттис вернулся к своим грядам. Проходя мимо девушки, он с мольбой взглянул на нее, может, она сделает что-нибудь, чтобы все стало легко и приятно, ведь она такая веселая и молодая и у нее есть парень.

Он кашлянул — это был знак, что он нуждается в немедленной помощи.

И она все поняла. Она улыбнулась ему, словно напоминая: мы тут вместе, и ты и я, мы машем друг другу, работая на поле.

Большего и не требовалось. Маттис услыхал это так отчетли­во, что повторил вслух:

- Да, мы вместе работаем на поле, и ты и я.— Он произнес это так же нежно, но менее скрытно, чем она.

- Ты прав,— согласилась девушка.

Она внимательно вглядывалась в него — несмотря на свой непривлекательный вид, Маттис растрогал ее.

- Марш! — крикнул парень и ущипнул ее за ногу — по-видимому, он находил это веселой шуткой,— и девушка снова стала влюбленной и чужой.

- Да,— сказал и хозяин.

Тот, у которого было такое большое поле. Они взглянули на него и сразу поняли, что он имел в виду: надо работать.

И снова вся троица обогнала Маттиса. Маттис смотрел на них, и ему казалось, что у них-то и было то, о чем он мечтал, те три сокровища. Эти люди обладали ими всю свою жизнь. Они привыкли быть такими и не замечали этого, словно по-другому и быть не могло. Разве иначе могли бы они как ни в чем не бывало полоть турнепс?

Маттис полол, лежа на животе, его донимали мятущиеся мыс­ли. Помоги мне, думал он.

Мысли, как всегда, мешали ему работать, он собирался вы­дернуть сорняк, но выдергивал турнепс.

Нет, никто не хочет помочь мне, думал он, и перед глазами у него мелькали черные и красные круги.

Драгоценные кустики турнепса вызывали у него досаду, они казались такими чахлыми и жалкими, когда вокруг них не оста­валось сорняков, на которые они как бы опирались. Маттису хо­телось выбранить их за убожество, этих ничтожных несчастных горбунов, не стоящих того, чтобы человек рылся из-за них в земле и так мучился.

Мысли разбегались в разных направлениях. Так бывало все­гда, стоило Маттису начать работать,— значит, ничего не изме­нилось. Вот, оказывается, что таил в себе этот день: ничего не изменилось, все осталось по-старому.

Слава богу, скрывшиеся за бугром наконец позвали его:

- Маттис!

Звал сам хозяин, тот, что был так умен. Те двое, с их красо­той и силой, молчали, но это было неважно. Они владели всеми тремя сокровищами.

- Уже обедать? — мгновенно отозвался Маттис.

- Да, идем! — крикнул невидимый хозяин. Этот дивный зов взвился в небо и, перелетев через бугор, снова опустился на зем­лю. Маттис уже спешил к ним.

Его гряды так и остались недополотыми. Но он все-таки уже видел конец поля. Могло быть и хуже, думал Маттис, за­метно оживившись, потому что теперь путь лежал к обеденному столу.

Никто не попрекнул его плохой работой, когда он присоеди­нился к ним и они все вместе направились к дому. Ни единым сло­вом, но Маттис был уверен, что они только об этом и думают; сперва он крепился, но потом не выдержал.

- Почему вы не говорите того, что думаете? — вырвалось у него, когда они в ручье мыли руки.

- А что мы думаем? — удивился парень. Это были его первые слова, обращенные к Маттису.

- Я знаю, что у вас на уме,— сказал Маттис, он сгорал от стыда и должен был еще немного помучить себя.

- Будет тебе,— сказал хозяин.— Идем-ка домой, поедим, от­дохнем немного...

Они мыли руки в мелком прозрачном ручье, бегущем недалеко от поля. Маттис и девушка мыли руки в одном и том же бочажке. Там, в воде, замутненной грязью с их рук, Маттис нечаянно кос­нулся девушки. По нему пробежал огонь. Но вот вода в ямке очи­стилась сама собой, снова стала прозрачной, и в ней были хорошо видны их чистые руки. Больше Маттис не смел прикасаться к де­вушке.

Она поглядела на него, у него уже не было времени думать, его подхватило и понесло.

- Все равно что прикоснуться к электрической изгороди,— сказал он.

Потом ему казалось, что это было сказано не так уж глупо, но девушка равнодушно отвернулась. А может, ей стало смешно? Ее возлюбленный мылся рядом, умывшись, он как ни в чем не бы­вало обнял девушку за талию, и так, в обнимку, они шли до са­мого дома, до обеденного стола. Может, они вообще не устали? Маттис представлял себе, как парень сгибает руку и у него играют мускулы — и этой сильной рукой он обвил талию своей девушки. Так и должно быть, когда все правильно.

- Добрый день, Маттис.

Это сказала хозяйка усадьбы. Она приветливо встретила его. Обед ее оказался вкусным, и Маттис наелся до отвала. Хоть что-то должен человек получить за работу, сказал он себе. Он так осоло­вел от еды, что прилег на травку отдохнуть. Куда подевались влюбленные, он не видел. Он спал.

11

После сна под палящим солнцем Маттис был как варе­ный. Первое, что он увидел, когда голова его немного проясни­лась, были трое людей, работающих на поле. Они низко склоня­лись над этими постылыми грядами. И работали они уже давно, это было видно по тому, сколько они пропололи.

Они ушли, не разбудив его. Ему стало стыдно, но ведь он этого заслужил. Пока Маттис переживал случившееся, хозяйка усадь­бы вышла из дома и подошла к нему.

- Это я не велела тебя будить,— сказала она.— Хозяин-то хо­тел тебя растолкать, да мне стало жаль, ты так сладко спал. Они ушли два часа назад.