Обагрённые (СИ) - Дмитрюк Сергей Борисович

так крепко держат своё твёрдое слово? Торопитесь же, буржуины,

и погубите этого гордого Мальчиша…»

А. Гайдар «Сказка о Военной тайне»

«В чем смысл жизни? Служить другим и делать добро»

Аристотель

Часть первая

БУДУЩЕЕ, КОТОРОГО НЕ БЫЛО

глава первая

ДАР АШВИНОВ

В глухой темноте можно было различить отдалённый звук, как будто вода падала с высоты на что-то твёрдое. Этот странный звук заставлял невольно вздрагивать всякий раз, когда невидимые капли плюхались на камень… Хотя, почему камень? Возможно, это металл — проржавевший и давно сгнивший? В пропитанном сыростью воздухе ясно ощущался запах железа вперемешку с гнилью и плесенью.

Роберт попробовал пошевелить пальцами правой руки, и понял, что весь опутан какими-то проводами. А вслед за этим пришло осознание тупой пронизывающей боли, сковавшей тело тугими путами. Голова была наполнена чем-то тягучим и холодным. Мысли с трудом, рывками пробивались сквозь эту субстанцию, донося осознание, что он лежит на койке — жесткой и неудобной, а тот странный плюхающий звук — это звук какого-то медицинского прибора, возможно, трикодера.

Понимание этого вызвало в душе Роберта тревогу, постепенно переходящую в испуг.

Что с ним случилось?.. Где?.. Когда?.. Как он оказался в этом странном месте?..

Какой-то шорох… или нет, не шорох, скорее движение воздуха выплыло из непроглядной чёрной бездны и коснулось кожи Роберта. Встрепенувшись, он весь превратился в слух.

С лязгом где-то в темноте отворилась тяжелая металлическая дверь. Вспыхнул тусклый белый свет, показавшийся ослепительным. Пришлось зажмуриться.

— Жив?.. Неужели жив!

В незнакомом голосе прозвучало искреннее удивление, переходящее в радостную надежду.

— Кто здесь? — с трудом вымолвил Роберт и удивился собственному голосу — чужому голосу, который он никогда не слышал.

* * *

— Боб! Боби! Пора вставать, соня. Опоздаешь на работу, — голос жены донёсся откуда-то издалека.

Ещё до конца не проснувшись, Роберт повернулся на левый бок и протянул руку в сторону Керри. Её там не оказалось. Пальцы Роберта наткнулись лишь на остывшую простыню.

Затем последовал жёсткий щелчок где-то за спиной, и от неожиданности Роберт вздрогнул. Но это всего лишь перекинулись откидные цифры на часах, стоявших на прикроватном столике, а затем спальню огласил бодрый голос: «Привет, Сан-Франциско! Сегодня 12 июня 1996 года. На часах шесть утра, а за окном прекрасная погода. Синоптики нам обещают больше, чем семьдесят градусов по Фарингейту! А с вами, как всегда, я, Уолли Хейз на радио «Горячий разговор» на 560 АМ. Сегодня давайте поговорим вот о чём: о сводном законе об урегулировании бюджета. Что о нём думает наш президент, Альберт Гор? А что думаете о нём вы?.. Я, конечно же, о законе, а не о президенте!» — ведущий громко рассмеялся.

Роберт поморщился. Опять эта пустая болтовня в конгрессе! Он выключил радио и нехотя поднялся с постели.

За окном, в самом деле, сияло июньское солнце. Впрочем, здесь, в Калифорнии в этом не было ничего удивительного — самое обычное дело.

Роберт Эванс со своей женой Керри жили в небольшом городке Гринфилд, на Элмвуд Драйв, что на южной окраине. Одноэтажные белые однотипные домики с красно-коричневыми черепичными крышами и воротами гаражей, выходящими прямо на улицу. Несколько маркетов средней руки, куча мелких магазинчиков на любой вкус, пара заправок, банк, три школы и столько же церквей — обычная американская обыденность, которая со стороны может показаться скучной и даже унылой. Улицы с торчащими вдоль них, то тут, то там лохматыми свечами пальм, а за городом горизонт закрывают безлюдные зелёные холмы, тянущиеся с запада на восток.

Но выбор места жительства для Роберта Эванса определялся не этим. Гринфилд располагался всего в сотне миль от Маунтин-Вью, от Исследовательского центра Эймса, отделения правительственного агентства — Национальной воздухоплавательной и космической администрации, или просто НАСА. Это всего лишь в полутора часах езды от их дома.

Сам Роберт родился в городке с похожим названием — Гринвуд, что в Небраске. Возможно, ещё и это повлияло на его выбор нового места жительства — ни с чем несравнимые детские воспоминания. Хотя они с Керри могли поселиться, скажем, в Сан-Хосе или даже в Сан-Франциско, но здесь оба нашли общий язык — Керри училась в Нью-Йорке, но, как и Роберт, родом была из небольшого городка в Теннесси.

В Центр Эймса Роберт попал по рекомендации профессора Найджела Кларка. Впервые Роберт познакомился с ним десять лет назад. Тогда сам он ещё учился в Беркли на факультете биологии и биомедицины, а Кларк, до этого преподававший естественные науки в Принстоне, в Нью-Джерси, приезжал к ним в кампус с лекциями по астробиологии. Молодой и пытливый Эванс явно приглянулся мудрому профессору, и тот, когда пришло время, поспособствовал его карьере.

Приняв душ, Роберт вышел к жене на кухню. Керри закончила хлопотать у плиты, и на столе Роберта ждала любимый омлет с жареным беконом, чашка дымящегося кофе, тосты и свежий выпуск «Меркури Ньюз», который он обычно листал на завтрак, а потом дочитывал в обед.

Жена встретила его приветливой улыбкой и тёплым поцелуем в губы. У них не было детей. Роберт был с головой погружён в свою работу, а Керри искала себя в искусстве, практикуясь в начальной школе на Алл-авеню учителем рисования. Но по вечерам, сидя обнявшись у телевизора, за просмотром какой-нибудь старой доброй картины с Энн Шеридан или блистательной Лореттой Янг, они оба мечтали о маленькой дочке, ну или о смышлёном сыне. И тогда печальные синие глаза Керри наполнялись светом, а кончик её слегка вздёрнутого носа, покрытого крохотными веснушками, начинал едва заметно вздрагивать. В такие моменты Роберт ласково гладил медные кудри жены, и сердце его наполнялось теплотой и нежностью от мыслей о необычной, одухотворённой красоте Керри.

В гараже Роберта ждал его серебристый «Шевроле Импала». Сев за руль и включив зажигание, Роберт бросил взгляд на стоявший тут же вишнёвый «Форд Таурус» жены, и осторожно выехал под открывшиеся ворота на улицу.

Хорошо знакомая дорога не обещала ничего необычного. Через Тайлер-авеню, налево, на юг и по эстакаде на хайвей сто один, а дальше всё время на северо-запад до Салинас. Ничем не примечательный пейзаж: справа и слева череда пологих холмов под почти безоблачным небом, в котором плавало ослепительное белое солнце. В Салинас дорога резко поворачивала направо, через череду эстакад, а потом около Сан Хуан снова вытягивалась вдоль залива Монтерей, пока не упиралась в преддверье Сан-Хосе, где путь пересекало множество линий электропередач, ажурные фермы которых высились на безлюдных холмах, поросших сухой травой и чахлым кустарником.

Миновав несколько перекрёстков и светофоров, Роберт свернул с Манила-авеню на территорию аэродрома Моффетт, и по Де-Франс-авеню подъехал к белой прямоугольной вывеске, за которой высилось здание кампуса из стекла и стали, площадью в девять миллионов квадратных футов на участке земли в двести двадцать акров. Через дорогу от него высилось, пожалуй, самое странное и футуристическое сооружение, расположившееся здесь. Оно походило то ли на инопланетный корабль, то ли на перевёрнутую вверх дном чугунную ванну. Это примечательное сооружение именовалось «Мак Мун», или просто ангар 596. Строилось ещё в разгар лунной гонки, но теперь стояло невостребованным.

«Скоро и здесь начнётся суета, — подумал Роберт, проезжая мимо. — Агентство всеми силами хочет хоть в чём-то утереть нос Советам. Вон и ступени нашего ракетоносителя уже подвезли».

Он с сомнением оглядел два громадных цилиндра, лежавших на бетонных плитах — составные части знаменитой ракеты «Титан-5». Именно ей суждено будет отправить в глубокий космос к созвездию Центавра три автоматические станции «Ашвин» — одну к Проксиме, а две остальные к Центавру А и Центавру В.

В кабинете у профессора Кларка Роберт неожиданно для себя застал директора Лаборатории реактивного движения НАСА.