Студия пыток - Лиза Уэлш

– Ага, мистер Рильке! Сколько лет, сколько зим!

Миссис Бэлфор была такой мамочкой, от которой не отказался бы любой мальчишка. Опрятная, хорошо одетая, низкорослая и практичная. Кто знает, вполне может быть, она лупит своих детей каждый вечер бельевой веревкой, но при взгляде на нее мне думается о пирогах, ароматических мешочках с травами и сказках на ночь. Я вообще склонен с нежностью думать о чужих матерях. Миссис Бэлфор стояла, согнувшись над рабочим станком с ковровым покрытием, где лежал огромный кусок стекла. Острым стеклорезом она подгоняла его под раму. Мельком взглянула на меня.

– Подожди минутку, сынок. Если я сейчас остановлюсь, то сразу все испорчу.

Я смотрел, как осторожно она водит стеклорезом, помогая себе металлической линейкой. Точно ледоход медленно прокладывает себе путь под черным небом, разрушая айсберги, обреченные на гибель. Потом, скрипнув в последний раз, стеклорез освободился. Она распрямилась и улыбнулась мне.

– Ну вот и все. Извини, что заставила тебя ждать. Чем могу служить? Может, на распродажах есть что-нибудь, что могло бы нам понравиться?

– Пока нет, миссис Бэлфор. Но скоро, возможно, будет – никогда ведь не знаешь точно. Я скорее по личному. А Дуги на месте?

Ее улыбка не исчезла, но в глазах мелькнуло подозрение: может, она подумала, что я пришел занять денег. Я ведь редко прихожу просто так, а все деловые вопросы могу и с ней обсудить.

– Бэлфорских снимков мне пока не попадалось, но есть другие, и мне нужен его совет.

– А мне их лучше не видеть?

Умная.

– Мне неловко показывать это вам.

– Ты джентльмен, Рильке, ты мягче, чем кажешься. Я-то за свою жизнь каких только снимков не видала, но ценю твою прямоту. Дуги нет. – Она грустно улыбнулась. – Он в офисе. Сходи и поболтай с ним там.

Я обошел прилавок.

– Нет, сынок, не туда. Он в конторе у Лестера – дальше, через три двери.

И тут я понял: она боялась не того, что я пришел занять деньги, а того, что пришел забирать долг.

Сейчас модно делать азартные игры социально приемлемыми. Собачьи бега, например. Вам предлагают коллективные увеселения и вечерние лотереи по субботам, а для семейных развлечений и ставок по Интернету нынче достаточно кликнуть «мышкой». Однако все эти новомодные веяния обошли Лестера стороной. Хорошо смазанная дверь легонько открылась, и я вошел в душную, дымную комнату.

Обстановка у Лестера незатейливая. Бетонный пол усыпан использованными бланками и другим мусором. Справа будка, в которой ассистент, защищенный решеткой, принимает ставки и выплачивает деньги. В основном – мелочь, хотя у Лестера бывали и крупные выигрыши. Комната самого Лестера рядом, и он почти никогда не покидает ее. Если заглянуть в приоткрытую дверь, всегда увидишь его лысую макушку, склоненную над магическими бумагами, или широкую спину посетителя, откинувшегося в кресле напротив. На противоположной стене – два огромных цветных телевизора транслируют скачки или футбольные матчи. Под телевизорами на длинной полке разложены полоски бумаги, на которых посетители делают ставки синими ручками, которые им выдает сам Лестер. Мужчины входят, делают ставки и уходят, и только самые преданные смотрят все скачки подряд. В углу я увидел Дуги – он наблюдал за шестеркой лошадей, отчаянно несущейся по Хэйдок-парку. Рядом с ним еще двое внимательно смотрели в экран. Комментатор с деревенским акцентом живо и с энтузиазмом описывал все происходящее на экране, тараторя быстрее любого аукциониста. Я стал ждать окончания гонки. Наконец мужчины отвернулись от экранов, не сказав друг другу ни слова. Никто не подошел к денежной кабинке.

Дуги заметил меня, не успел я его окликнуть:

– Рильке. Как дела? – Он похлопал меня по плечу.

– Неплохо, Дуги, а ты как?

– Бывало лучше, бывало и хуже. – Он говорил с грустным оптимизмом игрока-хроника, и мне показалось, что раньше за ним такого не водилось.

– Ты за острыми ощущениями? Неплохо заработал?

«Ой, брось ты», – чуть не сказал я, но вместо этого пожал ему руку и ответил:

– Нет, вообще-то я к тебе. Хотел, чтобы ты взглянул на кое-какие снимки.

– Что за фотографии?

– Не для всех. Думаю, ты бы назвал такое «избирательным вкусом».

– Зачем же мне их смотреть?

– Кое-что нужно о них узнать, а ты ведь лучше всех в Глазго разбираешься в фотографиях.

– Эх, ты со своей лестью куда угодно без мыла влезешь. – Он засмеялся, припомнив мои наклонности. – Ты знаешь, о чем я. Я поставил на следующую гонку. Потерпи, пока я посмотрю, и мы пойдем в дальнюю комнату, где я попробую тебе что-нибудь сказать.

Мы посмотрели три гонки. У Дуги была тройная ставка. Первые две лошади, фавориты, прошли, а третья, шансы у которой были десять к одному, поскользнулась на влажном грунте и даже не вырвалась вперед. Дуги смотрел на все это, не меняясь в лице. Когда он оторвался от экрана, выражение его оставалось таким же приветливым, как и при нашей встрече.

– Ну вот, никогда не знаешь, где выиграешь, где проиграешь. Пошли, покажешь свои снимки.

Он повел меня в глубь здания, мимо мужского туалета с разрисованными граффити стенами. Оттуда несло мочой, а кабинка была заперта. Дуги это не смутило, улыбка продолжала сиять на его лице.

– К таким снимкам ты не привык, Дуги. – Мне хотелось подготовить его прежде, чем я подпорчу ему день. – Они неприятные.

– Да ничего, Рильке, мы с Чарльзом ездили в Амстердам пару недель назад. Там есть такое, от чего волосы становятся дыбом.

– Представляю себе. – Я вынул фотографии и перебирал их, пока не нашел нужные. – Я хочу знать, они настоящие? – Я подал их ему. – Сейчас поймешь, что я хочу сказать. – Я подождал, пока он разглядит их. – То есть они действительно убили эту девушку, или это инсценировка? Я не знаю, можно ли сделать вывод по фотографии, но я подумал, что только ты мог бы разобраться.

Я наблюдал, как Дуги медленно, молча рассматривает их и свет в его глазах исчезает. Он разложил их, потом вынул небольшое увеличительное стекло из кармана и изучил тщательнее.

– Я могу сказать очень немного. Это не монтаж. Обычный снимок, с обыкновенной точки. – Его дружелюбный тон сменился деловым. – В то время уже существовали кое-какие технологии. Жорж Мельес ведь снял свое «Путешествие на луну» в 1902 году. А этот твой парень на луну уж точно не собирался. Что именно они могли здесь подделать? Разве что декорации, грим, искусственная кровь, сюжет. Боже, Рильке. Надеюсь, что это игра, но ты только посмотри на нее. Какого черта, ведь это же открытая рана!

– Да, понимаю. Мне жаль, что пришлось показать это тебе.

– М-да, мне тоже жаль.

– Выпить хочешь?

– Нет. Скоро должен прийти кое-кто очень нужный. Я тут посижу, посмотрю, как все обернется. А что ты собираешься делать с фотографиями?

– Попробую разузнать, что там все-таки произошло.

– Это было очень давно.

– Знаю, но все равно попытаюсь.

– А зачем тебе это? Она тебе кем-то приходится?

– Я не знаю, Дуги. Понятия не имею, кем она была – просто девчонка, – но она все-таки была кем-то, и я не могу бросить ее.

В голове моей кто-то хлопнул дверью, и запахло пролитой кровью.

– Успеха тебе, конечно, но… Рильке!

– Что?

– Не спеши снова приходить ко мне.

Я дотронулся до его руки, повернулся и оставил его мыть руки. Я думал о том, выиграет ли когда-нибудь его лошадь, и если да, то куда он денет деньги.

5. Лесли

Одной ногой в могиле,

другой на банановой шкурке.

Дуги предположил, что на снимках все могло быть подстроено. Теперь нужно найти человека, который разбирается в таких вещах. Я повернул туда, откуда пришел, к Парк-роуд. Парень в спецовке преградил мне дорогу и стал просить денег. Он выглядел так, словно кто-то натер его вскрытыми пакетиками от картофельных чипсов. Все в нем было блестящим, кроме ботинок., и манер. Я заплатил мзду, проскользнул в парадное и набрал номер по мобильному.

– Лесли? Это Рильке.

– Рильке. – Мягкий, хрипловатый голос, бас Марлей.

– Значит, ты дома.

– Да, ну а раз ты теперь это знаешь, можно я вернусь к работе, или тебе надо еще что-то?

– Просто хотел спросить, можно заскочить к тебе?

– В такую погоду мы как-то особенно вежливы, да, Рильке? Почему бы тебе просто не постучать в дверь?

– Хотел кое-что выяснить сначала. Ты один?

– Пока да. – На линии зависла подозрительность. – А что?

– Хочу что-то тебе показать.

– Рильке, если бы я в свое время не перестал говорить двусмысленно, у меня сегодня был бы отличный день. Короче, заходи и показывай, что хочешь.

Он положил трубку до того, как я успел сказать «пока».

Мне потребовалось пятнадцать минут, чтобы добраться до Лесли. Замок на двери, выходящей на лестничную клетку, выглядел так, словно его недавно взломали и вставили обратно. Я три раза коротко нажал на кнопку под буквой Л, дверь с писком отворилась, и я прошел дальше. Дверь в квартиру Леса была незаперта. Я прошел через темный коридор в гостиную.