Томление - Маргит Сандему

Оставались трое маленьких братьев. Не заметил ли чего Тенгель в разговоре с Тарье? Может, у них что-то случилось, и он начал подозревать мальчика?

Маленький Тронд, такой проворный, двенадцати лет, всегда бегал по поручениям Силье. А потом получал от нее лакомства за услугу. Он еще не вышел из детского возраста, и совсем непохоже, чтобы в нем проявилась злонамеренность.

Еще труднее было вообразить себе что-либо похожее с Брандом. В нем тоже не замечалось этого желтоглазого, злого начала. Бранд трогательно заботился о животных, приносил их Силье и выхаживал их. И Силье помогала ему ухаживать за животными: мальчик был ей очень дорог.

Нет, Тенгель может подозревать кого угодно, но она лично уверена во всех своих внуках, и никто, никто из них не несет в себе печать зла.

Почти двадцать лет прожили они без зловещего наследия, которое прежде держало их в непрерывном и боязливом напряжении. Но Силье знала кое о чем, что скрывал сам Тенгель, полагая, что его поведение незаметно для окружающих. Она-то знала: чем старше он становился, тем труднее ему сдерживать ту злую волю, которая гнездилась в нем всю его жизнь. Пока он был молод и силен, он умел обращать волю на добрые дела. Но только теперь она поняла, с каким трудом ему давалось это. Иногда, в моменты усталости и изнеможения, она видела выражение его лица — и это пугало ее, она отворачивалась. Тенгель не хотел никому навредить, и потому его борьба с самим собой делалась все суровее с каждым годом. И она понимала, почему он так измучен жизнью. Она повернулась на кровати.

— Как твоя нога вечером? — спросил он.

— Получше. В колене сгибается нормально.

Тенгель положил свою горячую руку на ее колено.

Его глаза были потемневшими от тревоги, но Силье ничего не замечала.

— В тебе еще есть силы, я это чувствую, — прошептала она.

3

Несколько дней спустя произошло одно событие, весьма неожиданное и необычно приятное. К усадьбе Гростенсхольм подъехала карета, невероятно красивая и изысканная. Мальчики сгрудились вокруг этого блестящего экипажа и горячо обсуждали, как же он приводится в действие.

Из кареты вышел молодой человек, примерно двадцати лет, на лестнице его уже встречали Шарлотта и Лив.

Он поклонился и представился на чистом датском языке.

— Не знаю, знакомо ли вам мое имя? Меня зовут Альбрехт Страленхельм.

— Страленхельм? — повторила за ним очарованно Шарлотта. — Именно у вас жил в Копенгагене мой сын Даг!

— Это действительно так. Не могу ли я повидаться с ним?

— Лив, позови Дага. Я думаю, он сейчас в своем кабинете. Как мы рады принять вас у себя! Я распоряжусь, чтобы вам показали комнату, где вы сможете остановиться.

— Благодарю, я сам доволен этой поездкой.

Молодой граф приводил себя в порядок, а тем временем показался Даг.

— Вы помните меня? — спросил гость, после того как они раскланялись друг с другом. — Я тот самый маленький мальчик, который пропал и которого тогда отыскала ваша любезная сестра.

— Конечно же! — ответил Даг. — Как приятно вновь увидеть вас! Как поживают ваши родители?

— Благодарю, отлично! Это они послали меня сюда, когда я собрался ехать в Норвегию. У меня есть здесь поручение.

После того, как он отведал разнообразные кушанья, предложенные ему за столом, а также лучшее в доме вино, он продолжил:

— Мои родители никогда не забудут вашу сестру. Она была лучшей няней, какую только можно было отыскать. Сам я ее почти не помню. И теперь придворные подыскивают приличную няню для детей короля Кристиана. Я имею в виду его брак с Кирстен Мунк. Вы знаете, что у них морганатический брак? Но пока поиски не увенчались успехом. Обращались и к моим родителям тоже, и так как я собирался в Норвегию, то они послали меня в вашу усадьбу, чтобы узнать, не сможет ли ваша сестра Суль взять на себя эту почетную обязанность. Хотя она, вероятно, сама замужем, и…

Хозяева склонили головы.

— Все обстоит гораздо хуже, — ответил наконец Даг. — Моя сестра умерла вот уже восемнадцать лет назад.

— О, как печально слышать это! Мой отец так стремился сделать что-нибудь для нее. Он очень сожалел, что не смог отплатить ей по достоинству в прошлый раз за ее услуги. Я надеюсь, что ее смерть не имеет ничего общего с беспорядками в Копенгагене?

— Нет, конечно же. Так ей было предопределено судьбой, что она умрет молодой, граф Страленхельм. Она не могла жить в этом мире.

Они умолкли. Воспоминания нахлынули на них. И юный Страленхельм, казалось, был очень удручен новостью, которую он здесь узнал.

Наконец Шарлотта прервала молчание.

— Знаете, о чем я сейчас подумала, — сказала она. — У нас ведь есть точная копия Суль…

— Нет, матушка, мы не можем отправить такую юную девушку в Копенгаген, — сказал Даг.

— Почему же не можем? А как же ездил ты? Да и сама Суль тоже? Граф, моя внучка Сесилия — точная копия Суль: ей восемнадцать лет. Думаю, что лучшей няни детям короля Кристиана нечего и желать. Она очень любит маленьких детей и добра к ним, в отличие от Суль.

— Но Суль была добрейшим созданием, — удивленно возразил граф.

— У нее были тем не менее свои недостатки, — сухо прибавил Даг.

Входная дверь хлопнула, и послышались голоса.

— Сесилия и Таральд! — позвала Шарлотта. — Идите сюда, милые дети, и поприветствуйте графа Страленхельма, который пожаловал к нам.

Ясный девичий голосок раздался за дверью:

— Граф? А он красивый?

— Сесилия! — возмущенно прервала ее Шарлотта.

Юный граф поднялся со своего места, когда парочка вошла в залу. Его взгляд заблестел, когда он увидел Сесилию.

— Видит Бог, я припоминаю черты моей няни, когда гляжу на вас, фрекен Сесилия! Хотя я и был совсем еще ребенок. Вы напомнили мне ее грацию и очарование.

Он поклонился и поцеловал ее руку. Сесилия приняла эту мужскую лесть как должное, хотя раньше к ней так никто не обращался.

— Дети, — торжественно начала Шарлотта. — Граф Страленхельм приехал сюда затем, чтобы просить Суль стать няней у детей короля Кристиана. Я предложила ему взять с собой Сесилию, но твои родители против, девочка.

— Я тоже буду против, — вмешался Таральд. — Ей ведь только еще восемнадцать лет.

— Но скоро исполнится девятнадцать, — быстро вставила Сесилия, хотя ее день рождения должен был быть еще через несколько месяцев.

— Вот как? — многозначительно произнес Таральд.

— Хотя… — задумчиво произнесла Шарлотта. — Почему бы не отправить Сунниву?

— Нет, только не Сунниву, — быстро выпалил Таральд.

— Но почему же? — настаивала Шарлотта. Сесилия, увидев, что перспектива заманчивой поездки в другую страну исчезает, уверенно произнесла: