Стихотворения 1902 года - Александр Блок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6 сентября 1902
«Безрадостные всходят семена…»
Безрадостные всходят семена.Холодный ветер бьется в голых прутьях.В моей душе открылись письмена.Я их таю — в селеньях, на распутьях…И крадусь я, как тень, у лунных стен.Меняются, темнеют, глохнут стены.Мне сладостно от всяких перемен,Мне каждый день рождает перемены.О, как я жив, как бьет ключами кровь!Я здесь родной с подземными ключами!Мгновенья тайн! Ты, вечная любовь!Я понял вас! Я с вами! Я за вами!Растет, растет великая стена.Холодный ветер бьется в голых прутьях…Я вас открыл, святые письмена.Я вас храню с улыбкой на распутьях.
6 сентября 1902 (1910)
«Давно хожу я под окнами…»
Давно хожу я под окнами,Но видел ее лишь раз.Я в небе слежу за волокнамиИ думаю: день погас.
Давно я думу печальнуюВсю отдал за милый сон.Но песню шепчу прощальнуюИ думаю: где же он?
Она окно занавесила —Не смотрит ли милый глаз?Но сердцу, сердцу не весело:Я видел ее лишь раз.
Погасло небо осеннееИ розовый небосклон.А я считаю мгновенияИ думаю: где же сон?
7 сентября 1902
«Смолкали и говор, и шутки…»
Смолкали и говор, и шутки,Входили, главы обнажив.Был воздух туманный и жуткий,В углу раздавался призыв… —
Призыв к неизвестной надежде,За ним — тишина, тишина…Там женщина в черной одеждеЧитала, крестясь, письмена.
А люди, не зная святыни,Искали на бледном лицеТоски об утраченном сыне,Печали о раннем конце…
Она же, собравшись в дорогу,Узнала, что жив ее сын,Что где-то он тянется к богу,Что где-то он плачет один…
И только последняя тягостьОсталась — сойти в его тьму,Поведать великую радость,Чтоб стало полегче ему…
11 сентября 1902 (24 мая 1918)
«В городе колокол бился…»
В городе колокол бился,Поздние славя мечты.Я отошел и молилсяТам, где провиделась Ты.
Слушая зов иноверца,Поздними днями дыша,Билось по-прежнему сердце,Не изменялась душа.
Всё отошло, изменило,Шепчет про душу мою…Ты лишь Одна сохранилаДревнюю Тайну Свою.
15 сентября 1902 (1907)
«Я просыпался и всходил…»
Я просыпался и всходилК окну на темные ступени.Морозный месяц серебрилМои затихнувшие сени.
Давно уж не было вестей,Но город приносил мне звуки,И каждый день я ждал гостейИ слушал шорохи и стуки.
И в полночь вздрагивал не разИ, пробуждаемый шагами,Всходил к окну — и видел газ,Мерцавший в улицах цепями.
Сегодня жду моих гостейИ дрогну, и сжимаю руки.Давно мне не было вестей,Но были шорохи и стуки.
18 сентября 1902
«Как старинной легенды слова…»
Как старинной легенды слова,Твоя тяжкая прелесть чиста.Побелела, поблекла трава —Всё жива еще сила листа.
Как трава, изменяя цвета,Затаилась — а всё не мертва,Так — сегодня и завтра не та —Ты меняешь убор — и жива.
Но иная проснется весна,Напряжется иная струна,—И уйдешь Ты, умрешь, как трава,Как старинной легенды слова.
22 сентября 1902 (Декабрь 1915)
«Мы — чернецы, бредущие во мгле…»
Мы — чернецы, бредущие во мгле,Куда ведет нас факел знаньяИ старый жрец с морщиной на челе,Изобличающей страданья.
Молчим, точа незнаемый гранит,Кругом — лишь каменные звуки.Он свысока рассеянно глядитИ направляет наши руки.
Мы дрогнем. Прозвенит, упав, кирка —Взглянуть в глаза не всякий смеет…Лишь старый жрец — улыбкой свысокаНа нас блеснет — и страх рассеет.
24 сентября 1902 (Апрель 1918)
ЭККЛЕСИАСТ
Благословляя свет и теньИ веселясь игрою лирной,Смотри туда — в хаос безмирный,Куда склоняется твой день.
Цела серебряная цепь,Твои наполнены кувшины,Миндаль цветет на дне долины,И влажным зноем дышит степь.
Идешь ты к дому на горах,Полдневным солнцем залитая;Идешь — повязка золотаяВ смолистых тонет волосах.
Зачахли каперса цветы,И вот — кузнечик тяжелеет,И на дороге ужас веет,И помрачились высоты.
Молоть устали жернова.Бегут испуганные стражи,И всех объемлет призрак вражий,И долу гнутся дерева.
Всё диким страхом смятено.Столпились в кучу люди, звери.И тщетно замыкают двериДосель смотревшие в окно.
24 сентября 1902
«Она стройна и высока…»
Она стройна и высока,Всегда надменна и сурова.Я каждый день издалекаСледил за ней, на всё готовый.
Я знал часы, когда сойдетОна — и с нею отблеск шаткий.И, как злодей, за поворотБежал за ней, играя в прятки.
Мелькали желтые огниИ электрические свечи.И он встречал ее в тени,А я следил и пел их встречи.
Когда, внезапно смущены,Они предчувствовали что-то,Меня скрывали в глубиныСлепые темные ворота.
И я, невидимый для всех,Следил мужчины профиль грубый,Ее сребристо-черный мехИ что-то шепчущие губы.
27 сентября 1902
«Они говорили о ранней весне…»
Они говорили о ранней весне,О белых, синих снегах.А там — горела звезда в вышине,Горели две жизни в мечтах.
И смутно помня прошедший день,Приветствуя сонную мглу,Они чуяли храм — и холод ступень,И его золотую иглу.
Но сказкой веяла синяя даль,—За сказкой — утренний свет.И брезжило утро — и тихо печальОбнимала последний ответ.
И день всходил — величав и строг —Она заглянула в высь…В суровой мгле холодел порогИ золото мертвых риз.
1 февраля —28 сентября 1902 (1915)
«Когда я вышел — были зори…»
Когда я вышел — были зори,Белело утро впереди.Я думал: забелеет вскореЗабытое в моей груди.О, час коварный, миг случайный'Я сердцем слаб во тьме ночной,И этой исповедью тайнойВ слезах излился пред тобой…И вышел в снах — и в отдаленьиПошла покинутая там,И я поверил на мгновеньеВстающим в сумраке домам.Смотрел на ласковые зори,Мечтал про утро впередиИ думал: забелеет вскореДавно забытое в груди…
17 апреля — 28 сентября 1902
«Был вечер поздний и багровый…»
Был вечер поздний и багровый,Звезда-предвестница взошла.Над бездной плакал голос новый —Младенца Дева родила.
На голос тонкий и протяжный,Как долгий визг веретена,Пошли в смятеньи старец важный,И царь, и отрок, и жена.
И было знаменье и чудо:В невозмутимой тишинеСреди толпы возник ИудаВ холодной маске, на коне.
Владыки, полные заботы,Послали весть во все концы,И на губах ИскариотаУлыбку видели гонцы.
19 апреля — 28 сентября 1902 (1907?)
СТАРИК
А. С. Ф.
Под старость лет, забыв святое,Сухим вниманьем я живу.Когда-то — там — нас было двое,Но то во сне — не наяву.
Смотрю на бледный цвет осенний,О чем-то память шепчет мне…Но разве можно верить тени,Мелькнувшей в юношеском сне?
Всё это было, или мнилось?В часы забвенья старых ранМне иногда подолгу сниласьМечта, ушедшая в туман.
Но глупым сказкам я не верю,Больной, под игом седины.Пускай другой отыщет двери,Какие мне не суждены.
29 сентября 1902