Полдень, XXI век, 2009 № 01 - Борис Стругацкий

Сопровождаемый тэтром Даниилом, он шел по пустому гулкому коридору.

Напрасно он думал, что священник обладает плохой сообразительностью, уже на выходе, прощально кивая полицейскому инспектору, тэтр Даниил негромко сказал:

— Все листики одинаковые и все-таки разные — достаточно посмотреть на черенки…

Вернувшись в управление, Маркиш приказал принести ему снимки, сделанные при осмотре убитых. Тэтр Даниил был прав — к черенкам следовало приглядеться: у всех террористов черенок кленового листка состоял из римской двойки, лишь у водителя автомашины в последнем покушении черенок был образован римской единицей. Сделать вывод было довольно легко: покушение на Эллен Гриц было совершено по приказу Второго пророка церкви Единого Бога — Ивана Гонтаря.

Но это было бесполезное знание — через покойников до Второго пророка добраться было невозможно. Впрочем, будь у Маркиша живые свидетели, добраться до человека, владеющего миллиардами, было бы не проще.

— Не понимаю, — сказал Григорович, — зачем господину Гонтарю понадобился этот ребенок?

— Я тоже пока не могу этого понять, — согласился Маркиш. — Но все ниточки ведут в Россию. Смотри сам: откуда Эллен Гриц? Из России. Где она забеременела? В России. Откуда за ней приехали? Из России. И этот самый Вахт, и грузин… как его… Мачарошвили… Пусть тебя не смущает их происхождение, они советские. Откуда сам Гонтарь? Он тоже из России, черт бы его побрал! Все идет оттуда, Исав. Кстати, русские что-нибудь ответили на наш запрос?

— Ответили, — сказал Григорович. — Эти психи подозреваются в убийстве доктора Медника в Царицыне.

— Да ну? — удивился Маркиш, — если я не ошибаюсь, Эллен Гриц тоже из Царицына?

— Ты не ошибаешься, Давид, — кивнул Григорович. — Более того, именно доктор Медник лечил ее от бесплодия.

Маркиш вскочил и нервно зашагал по кабинету.

— Я же говорил! — сказал он.

— Они просят образцы клеток наших покойников. Кажется, им требуется анализ ДНК. Понять не могу, на кой черт им это потребовалось?

— Мы ничего не узнаем, если кто-то из нас не поедет в Россию.

— Обоснуй необходимость командировки нашему министерству, — хмыкнул Григорович. — Мне она, честно говоря, не слишком понятна. В конце концов, Эллен Гриц не в России, она здесь, в Израиле. Вся проблема в ней, Давид. Если в России и есть что-то, так самое начало истории. А нам необходим ее конец.

— Нам нужна истина, — остановившись, возразил Маркиш, — а все упирается в ребенка. Мы все это понимаем. Я прав?

— Ты на сто процентов прав, — согласился Григорович. — Звонил Аарон Таннербаум. Похоже, происходящим заинтересовалось правительство.

— Насколько я помню, Аарон давно сочувствует идеям Земного Братства.

— Возможно, — сказал Григорович, — но в данном случае, как мне показалось, его интерес к происходящему диктовался совсем иными причинами.

Два часа назад Маркиш разговаривал с Эллен Гриц.

Женщина еще не совсем пришла в себя, она ни на шаг не отходила от ребенка.

Маркиш заглянул в коляску.

Обычный ребенок — мальчик агукал, пускал пузыри и пытался засунуть в рот крохотный пухлый кулачок. Темные бездонные глаза безразлично смотрели на инспектора.

— Эллен, скажите, что вы скрываете? — спросил Маркиш.

Женщина судорожно вздохнула, прижимая руки к груди.

— Мне нечего скрывать от вас, — сказала она. — Клянусь, я сама ничего не понимаю. Зачем эти люди охотятся за моим мальчиком? Кто они?

Маркиш неопределенно пожал плечами.

— Кто отец мальчика? — мягко спросил он. — Может быть, дело в нем?

— У него нет отца, — сказала Гриц. — Если хотите, это дитя из пробирки. Искусственное оплодотворение. Я даже не знаю донора, правда, меня уверили в том, что он был умен и красив. Я надеялась, что мой ребенок будет счастливым.

— Я смотрел запись случившегося, — мягко сказал он. — Вы потеряли сознание, когда заглянули в коляску. Что вы увидели?

Женщина побледнела, закрыла глаза, и Маркишу показалось, что она вновь теряет сознание.

— Вам плохо? — спросил он. — Выпейте воды. Поймите, Эллен, мы должны понять, что происходит. Не молчите, мы не сможем ходить за вами по пятам и охранять вечно.

— Кровь, — тихо сказала Гриц. — Я увидела кровь…

И неожиданно Маркиш почувствовал, что ему совершенно не хочется продолжать этот глупый и совсем ненужный разговор. Ну, какая разница, что увидела Эллен Гриц, заглянув в детскую коляску после выстрелов террориста? С этого момента он ничего не помнил, а в себя пришел уже на лестничной площадке, четко осознавая, что в квартиру ему незачем возвращаться.

Но он не хотел ребенку зла! Малышу просто не за что мстить ему.

Правда, болезненные ощущения быстро прошли.

— Слушай, Исав, — сказал он. — Может, мы имеем дело с ребенком самого Гонтаря? Пророк хочет объявить сына Богом. А эта Эллен не сошлась с ним взглядами на будущее ребенка и сбежала.

— Тогда почему она сбежала именно в Израиль? — спросил Григорович. — И почему она не скажет нам об этом прямо? Тогда было бы возможно воздействовать на этого Гонтаря, пусть на его счетах лежит сколько угодно денег.

— По крайней мере, это превосходный кусок, который можно бросить газетчикам, — сказал Маркиш. — Возможно, газетная шумиха заставит его быть более осторожным. Нам ведь не нужны лишние трупы?

— Они никому не нужны, — согласился Григорович.

— Свяжись с журналистами, — Маркиш уселся за стол и потер виски. — Боже, как я устал! И дайте ответ русским. Пошлите им все необходимое для генетической экспертизы. Заодно поинтересуйтесь, что им известно о связях Эллен Гриц с известным русским миллиардером Иваном Гонтарем. Возможно, что связь существует не прямая, а через доктора Медника, коли наши фигуранты прикончили его в собственной квартире.

— Не нравится мне возможная шумиха, — с сомнением пробормотал Григорович.

— Мне она тоже не нравится, — устало сказал Маркиш. — Только мы ведь не нападаем, Исав. Пока мы только защищаемся.

В этот вечер Маркиш долго не мог уснуть и ворочался в постели, думая об Эллен Гриц и ее ребенке.

Похоже, ничего страшного с ними случиться не может. Они — пламя, о которое обжигаются другие. Что произошло, и каким образом ребенок получил исключительные и удивительные качества? Неужели это результат вмешательства человека? Медник достиг определенных успехов и закрепил эти успехи весьма доказательным путем. А Гонтарь просто узнал об эксперименте. Но почему он стремится уничтожить ребенка? Заполучить такого ребенка и воспитать его в любви и уважении к себе было бы значительно лучше. Если он способен на такое в младенчестве, то чего можно ожидать от него с взрослением? Кажется, наблюдение следует снять. Неизвестно, как ребенок может расценить контроль над жизнью его семьи и каким образом отреагирует на это.