Город живых - Антон Ледовских

Сорок минут протрясшись в кузове старого армейского грузовика, Данил с новой сменой патруля добрался до заставы. Периметр тянулся на протяженности ста километров. Вдоль него выстроились пять стационарных лагерей – застав. Непосредственно задача охраны состояла в пешем патрулировании периметра колонии. На самих же заставах несли службу мобильные отряды быстрого реагирования. Ситуация с топливом в городе складывалась не лучшим образом, и поэтому транспорт использовался только в случаях крайней необходимости. Привилегии имели полиция, медики, пожарные и, конечно, службы системы внешней безопасности.

На заставу приехали в половине восьмого утра. Сонный начальник заставы разделил прибывших на пятерки и объявил каждой группе время патрулирования. Данилу досталась первая очередь. В восемь он уже мерил широкими шагами приграничную полосу.

Данил в группе имел статус стажера. В его обязанности входила страховка – прикрытие ведущего группы. Но это в боевой ситуации. Сейчас же вся пятерка в нарушение всех правил и уставов шла в распахнутых форменных куртках и без защитных шлемов. Весенний ветер трепал волосы молодых парней. Запах степи пьянил. Солнце приятно припекало. Далеко впереди над степью парил орел, высматривая в высокой траве добычу. Стрекотали сверчки и кузнечики. Весна плавно вступала в свои права.

Служба на границе периметра со временем становилась все более спокойной и безопасной. Не было свойственных первым месяцам осады нашествий мертвяков. Большие стада зомби все реже и реже подходили к границам города. Правда, теперь увеличилась опасность вторжения кочевников. Но в целом граница считалась курортом по сравнению со службой рейдеров.

В пятерку патруля кроме Данила входили три старослужащих пограничной службы и, как ни странно, рейдер. Константин Бережной, в приказном порядке отправленный на временную реабилитацию, мрачно плелся, замыкая колонну. Инцидент в карантине не прошел незамеченным. И лейтенанта от греха подальше направили в краткосрочную ссылку. Не ради наказания, как могло бы показаться непосвященному, а для успокоения нервов командира рейдерского отряда.

Группа шла уже третий час. Весеннее настроение все-таки взяло свое, и даже лейтенант, сначала вяло огрызавшийся на реплики товарищей, вступил в общую беседу. Разговор, начавшийся как обычно с обсуждения женского пола, а конкретно с персоны новой поварихи заставы, плавно перетек на политические темы.

– А я говорю, – в очередной раз возвращаясь к любимой теме, басил старший наряда, – разогнать этот университет к чертям собачьим надо.

– Мало того что не работают ни черта, так еще и молодежи головы дурят. Наукой они, видите ли, занимаются. Знаниям, накопленным поколениями, пропасть не дают, мертвяков изучают, сволочи. Да еще о демократии вспоминают, бездельники.

– Темный ты человек, Геннадий. – Голос лейтенанта был спокойный и тягучий.

– У тебя, наверное, у самого образование в лучшем случае школьное.

– Нормальному человеку для жизни больше и не надо, – встрял в разговор другой пограничник, – среднее отучился и живи середняком.

– Вот-вот, – сразу перехватил инициативу лейтенант, – вы, я как понимаю, все получили нормальное образование, то есть среднее.

Пограничники дружно закивали.

– И больше вам ничего не надо. Так вот и бродить вы вдоль периметра до конца жизни будете. Жизнь середняка коротать.

– А нам больше и не надо, нам нашего пайка вот так хватает, – огрызнулся Генка. – Может, ваш рейдерский хлеб маслом гуще намазан, да только век его недолог.

– Мы-то все понимаем и уважаем вас за рискованность и бесстрашие, только не наше это, мы лучше, как сам сказал, здесь до старости потопаем. – Длинные фразы пограничнику давались нелегко.

– Вот ты сам себя и переспорил, – улыбнулся лейтенант. – Были бы все такие, как ты, город уже бы давно с голоду помер. Кто бы вас кормил, зомби, что ль, еду таскали?

– Ты, лейтенант, не горячись, мы ж сказали, что к вашему брату мы со всем уважением, мы ж против этих дармоедов, институтские которые.

– Так вот, – не слушая его, продолжал лейтенант. – Институт, кроме того как молодежь учит да мертвяков изучает, всю информацию о прошлой жизни содержит.

– И на кой она нам?

– А на то, что сидят ученые люди, карты рассматривают, людей выспрашивают и вычисляют, где за периметром поблизости еще склады с продуктами-то остались да базы с горючим где расположены. А потом и рассказывают нам, куда ехать счастье пытать. Если б не аналитики, много мы наездили?

Геннадий задумался. Но ненадолго. Нехватка сообразительности компенсировалась в нем оптимизмом и настойчивостью.

– А душегубы проклятые откуда появляются? Из институтских бездельников и берутся.

– От страха ими становятся, – подал голос Данил.

Все удивленно оглянулись и уставились на новичка.

– Ты-то откуда знаешь? – недоверчиво спросил Генка.

– Встречался…

– Он знает, – утвердительно кивнул Константин.

– Да это же тот самый пацан, – удивленно выдохнул один из пограничников.

Секта

Страх – плохой советчик. Он может завести человека очень далеко от морали и закона. Так далеко, что обратного пути уже не будет.

В первый месяц эпидемии страх был нормой. Он стал неотъемлемой частью жизни. Запах страха исходил от людей, тянулся за ними тяжелым шлейфом.

И нашлись те, кого страх поработил. Они стали называть себя апостолами смерти. Суть религии секты была проста: поклоняйся смерти и получи вечную жизнь в облике зомби. Мир, бьющийся в агонии, захлестнула новая напасть. Полилась на новые алтари кровь невинных. Сектанты скармливали мясо своих жертв мертвякам, часть ели сами, приобщаясь к культу смерти. Жестокость обрядов поражала сильней, чем творящийся вокруг хаос.

Только один факт давал надежду. Зомби не щадили своих поклонников точно так же, как и всех остальных. Поразив умирающий мир обилием крови и мерзости, большинство сект перестало существовать, пожранные своими кумирами. Но погибшие сектанты успели занести тлетворные споры своей ереси в город.

Не было безумных кровавых оргий, не проводились черные мессы на улицах. Власти не допустили бы открытых беспорядков. Но в городе начали регулярно пропадать люди. Поползли слухи о действующей секте.

Начало эпидемии пришлось на раннее лето. Данил маялся в душном городе, сдавал сессию в институте. Родители же, получив долгожданный отпуск, умчались по горящей путевке в Европу. Больше Данил их не видел. Связь с ними прервалась с выключением сотовых.

Данилу было на тот момент восемнадцать. Достаточный возраст, чтобы взять в руки оружие. И он его взял. В городе начались первые перебои с питанием, дружинники же имели хоть и небольшой, но гарантированный паек. Деньги перестали цениться уже на втором месяце осады. В штабе городской безопасности Данил получил на руки пистолет с двумя обоймами, пачку талонов на паек и расписание дежурств на ближайшую неделю.