Не повторяется такое никогда! - Александр Ройко

За два часа до отхода поезда вся группа в полном сборе была у своих вещей. Им надоело бродить по вокзалу, и они с нетерпением ждали, когда же уже можно будет идти к поезду. Чуть менее чем за час до отправления поезда к ним подошёл один из пограничников:

— Так, цыганский табор, — пошутил он, — на перрон прибыл ваш поезд. Через пару минут объявят посадку на него. Сейчас будет большой наплыв пассажиров, поезд то местного формирования. Вы будете здесь нам только мешать. Поэтому, как говорится, с вещами на выход. — И он махнул соответствующим жестом руки, как бы подгоняя их. — Вы тут намучились, да и мы с вами, — улыбнулся он. — В вагон же вы попадёте первыми, не спеша там удобно устроитесь, и будете отдыхать. Вперёд! — указал он рукой на турникеты и перрон.

— У нас опять будут проверять паспорта? — спросил кто-то.

— Ничего уже у вас никто проверять не будет. Напроверялись уже. Готовьте билеты и марш в вагон.

Радости "цыганского табора" не было пределов. Они начали теперь уже поспешно хватать свои вещи и пробираться к выходу. Минут через десять все они, очень довольные уже сидели в вагоне, ожидая, когда же этот поезд начнёт свой путь.

ГЛАВА 5. Франкфурт-на-Одере

Прибыли они к месту своего предварительного назначения поздно ночью. Когда поезд пересёк границу Польши и ГДР, полтавчане в темноте не увидели. Но ближе к полуночи, когда некоторые пассажиры уже дремали, а некоторые вполголоса вели беседу, в вагоне вдруг ярко загорелся свет и послышались громкие, отрывистые команды: "Документ! Документ!….". Это означало, что поезд уже пересёк границу ГДР и вошли немецкие пограничники, которые быстро проштамповали паспорта и удалились.

На вокзале их и, как оказалось, ещё две подобные группы из других городов ждал армейский автобус. Ехали они недолго. Пассажиры автобуса всматривались в окна, желая получить первые сведения о незнакомой стране. Но они практически так ничего и не увидели — тёмные строения на улицах с одинокими светящимся окнами и освещённые фонарями тротуары да дорога. Ехали они практически молча — волнения и незнакомая обстановка как-то не располагали к разговорам. Но вот автобус свернул с улицы, подъехал к тёмным большим воротам и просигналил. Через минуту ворота открылись, и они въехали во двор, где автобус подкатил к какому-то строению, и они остановились. Это был групповой пересыльный пункт.

— Всё, приехали. Мы на месте. Выгружаемся, — произнёс старший лейтенант, который встречал их на вокзале.

Прибывшие вышли с вещами из автобуса и стали осматриваться. Но и здесь они ничего примечательного не увидели — обыкновенные здания из красного кирпича и тускло освещённый мощёный плац, на котором они стояли. Здания, правда, были не совсем привычной для их глаза архитектуры, но это были и все особенности первого их приюта на земле ГДР. Офицер подождал, пока все выгрузятся из автобуса, и скомандовал следовать за ним. Приехавшие еле поспевали за ним — он бодро с армейской выправкой шагал впереди, а за ним, таща свои вещи, плелись остальные. Они, наконец-то взобрались на 3-й этаж. Старлей приказал им ожидать, а сам куда-то ушёл. Он вскоре возвратился, но не один, а ещё с одним офицером, который начал устраивать их на ночлег. И здесь впервые за трое суток пути их группа, как впрочем, и другие, была разделена. По понятным причинам женская половина ушла отдельно, а затем остальных дежурный поселил в двух просторных комнатах — здесь полтавчане постарались быть уже вместе, хотя прекрасно понимали, что это совсем ненадолго.

Первое для Андрея утро за границей, 27 мая 1976-го года началось с того, что их разбудил чей-то зычный окрик "Подъём!". Андрей, проснувшись, осмотрелся — их было всех вместе человек 30, может быть, даже больше. Комната ничего особенного не представляла, она была типа небольшой казармы-общежития. Прибывшие вместе со старожилами начали умываться и приводить себя в порядок. Затем они немного разложили свои вещи (те, что могут понадобиться на первое время) и начали, не спеша, завтракать, естественно употребляя те продукты, которыми они запаслись. Андрей прикинул, что этих продуктов ему хватит ещё разве что на один-два раза. А что дальше? После завтрака они были предоставлены сами себе. И хотя прибывшие, не только полтавчане, держались, как говорится, "стадно", начали все знакомиться. Здесь были приехавшие из разных городов СССР. Из Полтавы, кроме них, больше никого не было, что было вполне естественным — не каждую же неделю военкоматы отправляют служащих. Начались расспросы — что да как. Оказалось, что отдельные старожилы прозябают здесь уже 4-5-й день.

— Нам что, нужно постоянно сидеть в этой комнате? — спросил "старичка" один из вновь прибывших. Как припомнил Андрей, был тот из группы, приехавшей тем же поехдом, что и они — то ли из Нижнего Новгорода, то ли из Саратова.

— Нет, это совсем не обязательно, — ответил тот. — Можно походить по другим комнатам, к девчонкам, например, зайти, можно немного прогуляться.

— По городу что ли? — удивился кто-то.

— О, нет, это как раз не получится, — засмеялся партнёр по разговору. — Только до ворот — дальше не пустят. Я имел в виду во дворе. Там можно и покурить. В помещении не разрешают.

— Тоже мне прогулки — во дворе.

— А что ты хочешь, мы здесь как в армии на карантине. Кроме того, в любую минуту ты можешь понадобиться — вдруг приедут покупатели именно за тобой.

Андрей вспомнил те массивные ворота, в которые они вьехали ночью и КПП с солдатами. — Да, отсюда вырваться в город никак не получится, — подумал он. — Правда, что там делать? Но вот если и на месте его будущей работы тоже так строго с выходом за пределы гарнизона, то это уже совсем невесело. Живи и работай как в каком-то закрытом лагере.

— Тогда как меня найдут, если я буду где-то гулять?

— Здесь то найдут, это не проблема, — успокоил его собеседник. — Здесь особо спрятаться негде: комнаты, двор, курилка, буфет — вот и все достопримечательности. Будешь во дворе, выскочит солдат и выкрикнет твою фамилию. Здесь тебя быстро найдут. Да ты и сам этого захочешь, если побудешь тут дня 3–4. Некоторые вообще уже больше недели ждут своего места назначения. Заняться здесь совершенно нечем — скука смертельная. Хотя бы уже поскорей отсюда выбраться. Одна отрада — буфет. Там хоть пива можно попить.

— А что здесь ещё русские деньги ходят? — удивился парень из группы Андрея.

— Нет, уже только марки.

— А где же нам их взять?

— Не беспокойся — получишь, — успокоил его старожил. — Получите здесь небольшую сумму, что-то вроде подъёмных. Своя еда у вас быстро закончится. А питаться надо. А в буфете уже всё за марки. Да и на новом месте, я имею в виду постоянное место работы, на первых порах нужно же как-то существовать. Свои 30 рублей, как мне говорили, обменять так быстро не удастся.

— Почему? — тут уж удивились сразу несколько человек.

— Да потому, что за вас это никто делать не будет. А вы, все мы, я имею в виду, с обменными пунктами, как и с самими новыми для нас городами ознакомимся не так уж быстро, — не уставал объяснять рассказчик.

— Да, это верно, — согласились с ним.

Так прошло часа два, после чего вновь прибывшие, действительно, получили подъёмные и немного повеселели. Андрей с другими парнями немало времени провёл во дворе — там всё же было веселее, можно было и покурить, и поболтать. За то время, что они сидели на лавочках, дважды во двор с улицы заезжали крытые тентом машины. После заезда второй из них на улицу выбежал солдат и выкрикнул три фамилии, одна из которых была парня из группы Андрея. Так они постепенно начали разъезжаться по местам работы.

На обед Андрей вместе с другими пошёл в буфет, не столько из-за того, что надоели припасённые продукты, а, скорее, из интереса. Теперь у него была небольшая сумма немецких марок. Еда в буфете была хорошая, только он с другими ребятами поначалу все цены переводили в рубли, как бы выясняя — дорогое или дешёвое то или иное блюдо. Но настоящее удовольствие он получил не от еды, а от пива. Это было пиво "Hell" (светлое) в небольших пузатых 0,3-л бутылочках. Бутылка пива стоила 1-у марку и 5 пфеннигов, относительно не дорого — Андрей прикинул, что это в переводе на рубли примерно 30 копеек. Но пиво было отменное, такого пива Андрей давно не пил.

После обеда покупатели забрали ещё двоих ребят из его группы, но им самим никто не интересовался. Он решил проведать двух девчонок-попутчиц. Но проведать ему довелось уже только одну — вторую совсем недавно увезли. Оставшаяся девушка сидела очень расстроенная. Её можно было понять. Хотя других девчонок было много, но эта была своя, землячка, за дорогу они подружились. И вот расставание. Андрей как мог, успокоил девушку, но у него самого на душе кошки скребли — всё меньше оставалось земляков. Хорошо, что был ещё Костя, которого пока что не забрали. — Если уедет Костя, — подумал про себя Андрей, — то станет, действительно, совсем тоскливо.