Тренажер для трех граций - Наталья Александрова

Капитан все хрустел яблоком, но вид у него был уже не такой официальный и обиженный.

— Так и будем сидеть? — вздохнула Ирина. Можно я подруге позвоню? Она приедет и удостоверит мою личность.

Капитан Яблоков вспомнил, что у него и правда множество неотложных дел, а он валандается тут с этими подозрительными бабами.

Пришел из соседнего кабинета тот самый милиционер с усами, который привез их из кафе, протянул Яблокову листок бумаги. Ирина скосила глаза и увидела, что это протокол допроса свидетельницы — той самой вредной крашеной тетки. Усатый прошептал еще что-то на ухо Яблокову, после чего оба вышли, оставив Ирину в кабинете наедине с недоеденным яблоком.

Ящики стола капитан демонстративно запер.

Ирина поскучала немножко, и тут услышала, как в соседней комнате громко разговаривают по телефону. Голос капитана Яблокова спрашивал, правильно ли он попал в агентство «Лео». Когда на том конце ответили утвердительно, капитан заговорил еще громче:

— Есть у вас такой сотрудник Линьков Александр Викторович?

Очевидно, в агентстве ответили утвердительно и в свою очередь осведомились, кто говорит, и что случилось.

— Из семнадцатого отделения милиции говорят! — громко объявил капитан Яблоков. — Случилось то, что тело вашего сотрудника найдено на подведомственной нам территории… — он послушал немного… — Убит.., да, ножом в спину… в туалете кафе, что в торговом центре «Буффало»., на теле найдено удостоверение.., пришлите кого-нибудь для опознания…

Ирина торопливо достала мобильник и позвонила Жанне. Та ответила злая, как дьявол, что она уже целый час как дура болтается в торговом центре, а их с Катькой нету, телефоны не отвечают.

Ирина велела ей срочно приезжать в семнадцатое отделение милиции, потому что Катьку заперли в «обезьянник», и неизвестно чем это все кончится.

Милиционер втолкнул Катерину в «обезьянник» и закрыл за ней решетчатую дверь. В нос ударили запахи перегара, грязи и еще чего-то незнакомого, но удивительно неприятного.

— Здорово, подруга! — раздался хриплый веселый голос, и к Кате приблизилась особа в мини-юбке, рваных черных колготках и коротком меховом жакете из китайской собаки. Белесые волосы этой особы были уложены в прическу под лозунгом «свободу Анджеле Девис», а лицо украшала боевая раскраска вождя племени ирокезов, причем эта раскраска была несколько смазана, так что на лице оказалось как бы два несимметричных комплекта губ.

— Здорово! — повторила особа. — Тебя, блин, где замели?

— В торговом центре «Буффало», — призналась Катя, опасливо оглядывая собеседницу.

— Ну! Так ты что — из Геночкиного профсоюза? Круто!

— Чего?

— Чего — чего! — передразнила ее девица. — В «Буффало», там Генкины девушки работают.

Только они, блин, поприличнее будут, ты до них не дотягиваешь… — и она окинула Катерину оценивающим профессиональным взглядом, — точно, подруга, не дотягиваешь!

— Почему это я до продавщицы не дотягиваю? — обиделась Катерина.

— До какой еще продавщицы?

— Ну ты же вроде сказала, что эти девушки в торговом центре работают.., так, наверное, продавщицами? Или как это сейчас называют — менеджерами по продажам…

— Продавщицами? — переспросила девица и закатилась долгим хриплым хохотом. — Ну, подруга, ты приколистка, с тобой ухохочешься!

Надо, блин, это запомнить — продавщицами… девкам расскажу, они тоже уржутся… Ну, мне-то все по барабану, в «Буффало» так в «Буффало», лишь бы ты у меня хлеб не отбивала.., меня, кстати. Лелей зовут, а тебя?

— Катей.

— Ну, классно, Катюха! У меня была подружка, тоже Катькой звали, мы с ней на Лиговке работали.

— Кем — менеджерами по продажам?

— Ага! —Леля снова громко захохотала. — Точно, по продажам! Сами себя продавали! Ну, Катюха, с тобой, блин, реально не соскучишься! Та, подружка моя, тоже веселая была…

— А где она теперь? — поинтересовалась вежливая Катя. — Перешла на другую работу?

— На другую работу? — повторила Леля. — На какую еще, блин, работу? На «герыча» она перешла. Пока травку покуривала, как все, так и была веселая девка, а как перешла на «герыча», так быстро скопытилась. С Лиговки ее турнули, чтобы пейзаж не портила, немножко на вокзале покрутилась, а потом, как водится, передоз, бирку на палец — и на Южное…

— Что это — бирка на палец? — в ужасе спросила Катя.

— Да ты что — совсем, что ли, тупая? — Леля Опять окинула ее взглядом. — В морг когда попадешь, тебе тоже бирку на палец привяжут, прежде чем на Южное кладбище отвезти…

Катерину передернуло.

— Да что это мы все о грустном! — , опомнилась Леля. — Ты лучше скажи, подруга — у тебя травки нету?

— Ка.., какой травки? — переспросила Катерина. Она помнила, что ее тетя проращивает для своего кота зерна овса и пшеницы, но вряд ли Лелю интересовала именно эта травка.

— Какой-какой, обыкновенной травки! Чтобы, блин, до утра веселее перекантоваться!

— Нет, травки нету!

— Это плохо!

Леля потрясла решетку и крикнула:

— Эй, Вовик, иди к нам, мы с Катюхой тебя пощекочем!

— Угомонись, Петухова! — подал голос полусонный милиционер. — А то я тебе еще и «хулиганку» припаяю! Статью двести сорок четвертую!

— Да ты чего, Вовик, я же по-хорошему, нам с подружкой скучно! Развлек бы девушек к обоюдному удовольствию…

— Умолкни, шалава! — донесся из угла обезьянника низкий недовольный голос. — Дай поспать!

— Поспать-поспать! — передразнила Леля. — Здесь, блин, тебе не гостиница! Дай, Ромала, травки — тогда буду тише воды ниже травы!

— Травки тебе? — снова послышалось из угла, и из вороха цветастых тряпок поднялась толстая пожилая цыганка с густыми черными усами. А перо в бок получить не хочешь?

— Да ладно тебе, Ромала, — Леля попятилась, я же только так, пошутила, блин.., спи себе, коли сон идет!

— То-то! — цыганка усмехнулась, показав полный рот золотых зубов. — Знай, шалава, свое место!

Вдруг она повернулась и уставилась долгим изучающим взглядом на Катю.

— А ты, молодая, как сюда попала?

— Как попала? — обиженно отозвалась за Катю Леля. — Как все, так и она! На «воронке» привезли!

— Отвянь! — махнула рукой цыганка. — Не с тобой разговариваю! Дай руку, молодая, я тебе погадаю!

— Не слушай ее, Катюха, — проговорила Леля, она тебе такого наговорит — уши завянут!

Однако Катерина, как загипнотизированная, подошла к цыганке и послушно протянула ей раскрытую ладонь.

— Не эту, молодая, левую дай! — поправила ее цыганка и склонилась над Катиной рукой.

— Есть у тебя любимый человек, — начала она низким завораживающим голосом, — только он сейчас далеко…

— Очень далеко! — с тяжелым вздохом согласилась Катерина. — Так далеко, что просто ужас!

— Но ты не переживай, он вернется! Только тебе самой до того придется много перенести…

Цыганка на мгновение отстранилась, словно испугавшись того, что увидела на Катиной руке, и затем продолжила:

— Бойся человека с черными волосами!

— Кукушкина! — послышался голос милиционера. — Прекрати срочно свое мракобесие! А то я тебе сейчас незаконный промысел припаяю, статью сто семьдесят шестую!

— Что ты, Вовик, такой сердитый? — снова подала голос Леля. — Пошутить не даешь, травкой не угощаешь, погадать Ромале — и то не позволяешь! Что ты, блин, прямо как не родной?

— Я тебе сказал, Петухова, — будешь выступать, припаяю двести сорок четвертую статью!

— Да такой и статьи-то нет, — проворчала Леля, но на всякий случай все же замолчала.

Капитан Яблоков вернулся отчего-то очень недовольный. Не обращая внимания на Ирину, он стал доедать яблоко. Ирина с тоской смотрела в окно. Вдруг дверь кабинета распахнулась.

На пороге возник юный милиционер Таранькин с растерянным и виноватым видом.

— Андрей Васильевич, — проблеял он, обращаясь к капитану, — я извиняюсь, тут…

— Ну что там у тебя, Таранькин? — недовольно проговорил Яблоков, убирая недоеденное яблоко в ящик стола. — Ты, это, разве не видишь, что у меня процесс? Допрос, это, знаешь ли, занятие тонкое, психологическое, он, это, суеты не любит, а ты, это, врываешься…

— Андрей Васильевич, я не хотел… — пискнул Таранькин, и его тут же отодвинули в сторону.

На пороге возникла Жанна в самом своем впечатляющем виде. На ней был строгий деловой костюм, если, конечно, можно назвать строгим и деловым костюм цвета подгнивающих экзотических фруктов с юбкой настолько короткой, что капитан Яблоков на мгновение зажмурился.

На другой женщине такая юбка показалась бы вызывающей, но на Жанне она выглядела уместно и официально. Еще Жанна по своему обыкновению нацепила несколько килограммов серебряных украшений ручной работы и вооружилась роскошным итальянским портфелем из кожи антилопы. Пальто, отороченное шиншилловым мехом, она небрежно перекинула на руку.