Таинство веры - митрополит Иларион (Алфеев)

«Познать Отца и Создателя этой Вселенной дело нелегкое, а нашедши, вы все же не в состоянии будете о Нем возвестить всем, потому что тайна Его существа – не так, как другие учения, не может быть выражена словами», – говорит искренний друг истины Платон. Он слышал, без сомнения, то, что сказано о Моисее, в котором жила также мудрость, – как он, готовясь взойти на гору, чтобы созерцать лицом к лицу эту наиболее величественную из таин, ощутимых разумом, принужден был воспретить народу следить за этими неисповедимыми откровениями. И когда Писание говорит: «И вошел Моисей во мрак, где Бог» (Исх. 20:21), для человека, способного понимать, обозначали, что Бог не может быть видим глазом или изображен словом человеческим.

Подобает Ей как всеобщей Причине приписывать все качества сущего и еще более подобающим образом их отрицать, поскольку Она превыше всего… И не надо при этом считать, что отрицание противоречит утверждению, так как Она намного первичней и выше… всякого и отрицания, и утверждения… Божественный Моисей… лишь после всяческого очищения услышал многогласные трубы и увидел светы многие, чисто сияющие, и разнообразные лучи. После этого он покинул толпу и с избранными священниками достиг вершины божественных восхождений. Но и там он собеседовал не с самим Богом, и видел не Его самого, ибо Тот незрим, но место, где Тот стоял. Это указывает, как мне кажется, на то, что божественнейшие и высочайшие из предметов созерцания являются всего лишь некоторыми предположительными выражениями подножий все Превосходящего, с помощью которых обнаруживается присутствие Того, Кто опирается на умственные вершины Его святейших мест. И тогда Моисей отрывается от всего зримого и зрящего и в мрак неведения проникает, воистину таинственный, после чего прекращает разумное восприятие и в совершенной темноте и незрячести оказывается, весь будучи за пределами всего, ни себе, ни чему-либо другому не принадлежа.

Итак, мы утверждаем, что Причина всего, будучи превыше всего, и несущностна, и нежизненна, не бессловесна, не лишена ума и не есть тело, не имеет ни образа, ни вида, ни качества, или количества, или величины; на каком-то месте не пребывает, невидима, чувственного осязания не имеет, не воспринимает и воспринимаемой не является; Ей не свойственны беспорядок, смута и беспокойство, возбуждаемые страстями материи; Она не бессильна как не подверженная чувственным болезням, не имеет недостатка в свете; ни изменения, ни тления, ни разделения, ни лишения, ни излияния не претерпевает; и ничего другого из чувственного Она не представляет Собой и не имеет. Далее восходя, говорим, что Она не душа, не ум; ни воображения, ни мнения, ни слова, ни разумения Она не имеет; Она не есть ни слово, ни мысль; Она невыразима словом и неуразумеваема; Она не число, не порядок, не величина, не малость, не равенство, не неравенство, не подобие, не отличие; Она не стоит, не движется, не пребывает в покое, не имеет силы и не является ни силой, ни светом; Она не живет и не жизнь; Она не есть ни сущность, ни век, ни время; Ей не свойственно умственное восприятие; Она не знание, не истина, не царство, не премудрость; Она не единое и не единство, не божественность или благость; Она не есть дух в известном нам смысле, не сыновство, не отцовство, ни что-либо другое из доступного нашему или чьему-нибудь из сущего восприятию; Она не что-то из не-сущего и не что-то из сущего… Выше всякого утверждения совершенная и единая Причина всего, и выше всякого отрицания превосходство Ее как совершенно от всего отвлеченной и для всего запредельной.

Итак, что Бог есть – ясно. А что́ Он по существу и природе – это совершенно непостижимо и неизвестно… Нерожденное и Безначальное, и Неизменяемое, и Нетленное… – означает не то, что Бог есть, но что Он не есть. А желающему сказать о сущности чего-либо должно объяснить – что оно есть, а не то, что оно не есть. Однако сказать о Боге, что Он есть по существу, невозможно. Скорее, более свойственно говорить (о Нем) через отрицание всего. Ибо Он не есть что-либо из сущего не как Не-сущий, но как Сущий выше всего, что существует, и выше самого бытия… Итак, Божество беспредельно и непостижимо. И только одно это – беспредельность и непостижимость в Нем – постижимо. А что говорим о Боге утвердительно, показывает не природу Его, а то, что около природы. Назовешь ли ты Его благим, или праведным, или мудрым, или чем бы то ни было другим, ты скажешь не о природе Бога, но о том, что около природы. Также некоторое (из того), что о Боге говорится утвердительно, имеет значение превосходного отрицания; как например, говоря о мраке в отношении к Богу, мы разумеем не мрак, но то, что не есть свет, а – выше света; и говоря о свете, разумеем то, что не есть мрак.

По Писанию, Бог спит (Пс. 43:24), пробуждается (Дан. 9:14), гневается (Втор. 11:17), ходит и престолом имеет херувимов (Ис. 37:16)… Соразмеряясь со своим понятием, мы и Божье назвали именами, взятыми из себя самих. Когда Бог, по причинам, Ему самому известным, прекращает свое попечение и как бы нерадит о нас, это значит – Он спит, потому что наш сон есть подобная бездейственность и беспечность. Когда, наоборот, вдруг начинает благодетельствовать, значит – Он пробуждается… Он наказывает, а мы сделали из этого – гневается, потому что у нас наказание бывает следствием гнева. Он действует то здесь, то там, а по-нашему – Он ходит… А также всякая другая Божия сила и всякое другое Божие действие изображены у нас чем-либо, взятым из телесного.

Глава III. Троица

Тайна Троицы

Христиане веруют в Бога Троицу – Отца, Сына и Святого Духа. Троица – это не три бога, но один Бог в трех Ипостасях, то есть в трех самостоятельных персональных (личностных) существованиях. Это тот единственный случай, когда 1=3 и 3=1. То, что было бы абсурдом для математики и логики, является краеугольным камнем веры. Христианин приобщается к тайне Троицы не через рассудочное познание, а через покаяние, то есть всецелое изменение и обновление ума, сердца, чувств и всего нашего существа (греческое слово «покаяние» – metanoia – буквально означает «перемена ума»). Невозможно приобщиться к Троице, пока ум не сделается просветленным и преображенным.

Учение о Троице не является изобретением богословов – это богооткровенная истина. В момент Крещения Иисуса Христа Бог впервые со всей ясностью являет Себя миру как Единство в трех Лицах: «Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился – отверзлось небо, и Дух Святой сошел на Него в телесном виде, как голубь, и был голос с небес, говорящий: Ты Сын Мой возлюбленный, в Тебе Мое благоволение» (Лк. 3:21–22). Голос Отца слышен с небес, Сын стоит в водах Иордана, Дух сходит на Сына. Иисус Христос многократно говорил о Своем единстве с Отцом, о том, что Он послан в мир Отцом, называл Себя Сыном Его (Ин. 6–8). Он также обещал ученикам послать Духа Утешителя, Который от Отца исходит (Ин. 14:16–17; 15:26). Посылая учеников на проповедь, Он говорит им: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28:19). Также и в писаниях апостолов говорится о Боге Троице: «Три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святой Дух, и сии Три Суть Едино» (1 Ин. 5:7).

Только после пришествия Христа Бог открылся людям как Троица. Древние евреи свято хранили веру в единого Бога, и они были бы не способны понять идею троичности Божества, потому что такая идея воспринималась бы ими однозначно как троебожие. В эпоху, когда в мире безраздельно господствовал политеизм, тайна Троицы была сокрыта от человеческих взоров, она была как бы спрятана в самой глубинной сердцевине истины о единстве Божества.

Однако уже в Ветхом Завете мы встречаем некие намеки на множественность Лиц в Боге. Первый стих Библии – «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1:1) – в еврейском тексте содержит слово «Бог» во множественном числе (Eloghim – букв. «Боги»), тогда как глагол «сотворил» стоит в единственном числе. Перед сотворением человека Бог говорит, как бы советуясь с кем-то: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт. 1:26). С кем может Он советоваться, если не с Самим Собой? С ангелами? Но человек создан не по образу ангелов, а «по образу Божию» (Быт. 1:27). Древнехристианские толкователи утверждали, что здесь речь идет о совещании между Собою Лиц Святой Троицы. Точно так же, когда Адам вкусил от древа познания добра и зла, Бог говорит Сам с Собой: «Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло» (Быт. 3:22). И в момент сооружения вавилонской башни Господь говорит: «Сойдем и смешаем язык их, так чтобы один не понимал речи другого» (Быт. 11:7).

Некоторые эпизоды Ветхого Завета рассматриваются в христианской традиции как символизирующие троичность Божества. Аврааму является Господь у дубравы Мамре. «Он возвел очи свои и взглянул, и вот три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер и поклонился до земли, и сказал: Владыка! Если я обрел благоволение перед очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего… а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши, потом пойдите, так как вы идете мимо раба вашего… И сказали ему: где Сарра, жена твоя? Он отвечал: здесь, в шатре. И сказал один из них: Я опять буду у тебя в это же время, и будет сын у Сарры» (Быт. 18:2–3, 5, 9–10). Авраам встречает Трех, а поклоняется Одному. Ты = Вы, пройди = идите, сказал = сказали, 1=3…