Я у мамы зельевар - Марина Сергеевна Комарова

Торговцы для фейской пыльцой имею специальную тару — аккуратные деревянные ящички с множеством ячеек внутри. Так удобнее потом засыпать товар из особых трубочек, в которые он собирается, чтобы не рассыпался.

Феи — очень необычные, красивые и в то же время нелюдимые существа. В самом прямом смысле. С ними даже договор на официальную торговлю заключили каких-то пятнадцать лет назад — больно уже они сторонились человеческих поселений. Но потом всё же правители сумели усмотреть безусловную выгоду от дружбы с людьми, и зельевары, а также те, кому необходима пыльца, выдохнули спокойно. За редкими ингредиентами больше не надо было охотиться и доставать через третьи… а временами тридцать третьи руки.

— Так, а это у вас что-то такое? — Я с интересом указала на перламутровый порошок, нежно переливавшийся розовым серебром.

— О, — довольно улыбнулась пани Рута. — Это русалочья пудра. Отлично работает в основах зелий, имеет очень сильный компонент притяжения.

Хм, притяжения. Интересно, сработает на притяжение денег? Нет, ну а что? Вдруг придется искать новую лавку, без денег тогда вообще будет грусть-боль-печаль. Цена, конечно, кусается, но известно: всё, что удается выторговать у русалок, превосходного качества. Поэтому не буду жаться — беру!

— И этого тоже, — кивнула я, наблюдая, как пани Рута аккуратно насыпает русалочью пудру в изящную раковину.

Вот, кстати, не последнее в торговом деле — упаковка! Покупателя ею одной, конечно, не удержишь, но оформление товара очень важно. В конце концов, зрительный контакт с товаром — это первая ступенечка к желанию потратить немного денег. Ну или много, зависит от платежеспособности клиента.

Завернув покупки, я осмотрелась. Так, травы пока не нужны, нагребать не буду. Южные лакомства с орехами и сушеным виноградом в меду манят сильно, но я… сильнее. Сдержусь. Надо пока придержать средства, а не фунькать их направо и налево. Хотя и очень хочется.

Ага, а вон та самая лавочка, которая мне нужна. И даже открыто, хотя никого и не видно.

— Пани Рута, — спросила я, не отводя взгляда от приоткрытой двери. — А вы не видели, гончары сегодня не проходили?

Она проследила за моим взглядом и кивнула.

— Были-были, как же. Полторы недели нарабатывали, ничего не продавали, а сегодня смотрю — суетятся.

А новость-то приятная!

Поблагодарив пани Руту за информацию и пожелав удачной торговли, я пошла к лавке. В груди заполошно заколотилось сердце. Я бы даже сказала, что предательски, хотя основательных причин тому нет уже несколько месяцев. Но вдруг здесь он? Тот самый человек, мысли о котором…

Я тряхнула волосами. Так, а ну-ка прекратить бредовые мысли! Очень не вовремя эти все эти фантазии не о… горшках. А надо бы о них.

Лавка выделялась на фоне других: крепкая, светлая, в отличном состоянии — не зря семейство Раудис следит за ней, как за родной дочкой. За лавкой находится святая святых — гончарная мастерская, куда абы кого не пустят. Мне удавалось побывать там, но только исключительно из-за симпатии хозяев. Их трое: дед, отец, сын. Они жили где-то на севере Лиритвы, но потом перебрались сюда. Талантливейшие гончары — глина сама принимает нужную форму под их пальцами и разве что не поет от счастья. Верно говорят, что гончарный круг Раудисов зачаровал сам Ловкорукий — покровитель ремесленников.

При желании они могли давно перебраться в столицу и жить там, отбоя от клиентов не было бы. Но что-то сдерживало: то ли нелюбовь к большому скоплению людей, то ли… родовое проклятие.

Я постучала в дверь, но, не услышав ничего в ответ, тихонько зашла внутрь. Солнечный свет, проникавший через аккуратные окошки, золотил волосы склонившегося над широкой макитрой мужчины. Неважно, что голова у уважаемого пана Раудиса практически вся седая — оставшиеся рыжие пряди всё равно отливают яркой медью. Ему уже к семидесяти годам, однако выправка до сих пор привлекает взгляды женщин. Серые глаза внимательно смотрят через узенькие стекла очков на выдавленный узор на боках макитры. Руки пусть и покрыты морщинами, но силы до сих не потеряли.

— Кто крадется рыжей кошкой? — поинтересовался он, не отводя взгляда от гончарного изделия.

Я замерла, едва не вцепившись в сумку. И как у него это получается делать? Чувствует, что ли?

— Доброго дня вам, пан Раудис. Рада, что вы открылись.

Он посмотрел на меня поверх очков. Серые глаза напоминали затянутое тучами грозовое небо, хмурое и… а, бялт его укуси, было бы хмурое, если бы не плясавшие в них смешинки.

— Доброго-доброго, Ядвига. Совсем позабыла про нас.

— Как это? — возмутилась я. — Я ходила, но лавка была закрыта!

— Как-будто ты не знаешь, где тут черный ход, — усмехнулся пан Раудис, откладывая макитру в сторону и едва заметно улыбаясь тонкими губами.

— Ну знаете, туда ходят либо воры, либо те, кого очень ждут, — заметила я. — Но хорошие люди, если хотят назначить свидание в тайне от других, присылают листик.

Пан Раудис рассмеялся и оперся руками на прилавок:

— Понял-понял, панна зельевар, и не поспоришь. Ну, рассказывай.

По лицу было ясно, что он рад меня видеть, несмотря ни на что. Впрочем, я испытала к мужчине сходные чувства. Всегда.

Я подошла ближе, с интересом разглядывая горшки на полках за его спиной.

— Видите меня насквозь, пан Раудис. Я поняла, что созрела, вступила, так сказать, в тот возраст, когда женщина готова на всё.

Он приподнял седую бровь, явно заинтригованный моим вступлением.

— Я хочу говорящий горшок.

— А звучало так, словно взобраться на замковую стену обнаженной и призвать на состязание всех славных мужей Янтарного Союза за ночь любви, — с иронией прозвучал за спиной чарующий бархатный голос.

Глава 4. Куда идем мы с некромантом?

— Что это?

— Не что, а кто. Это Сифиздилла.

— Боги! Называется так же, как и выглядит!

Повисла пауза. Кажется, мой дом полон хамов и паскудников, которые не имеют совершенно никакого представления, как надо общаться с поважными паннами. Кошмар. С кем приходится жить!

— Муррис, ты совершенно невоспитанный котик. Ну кто такое говорит девушке? — попеняла я, любовно поглаживая тёмно-зелёные мясистые листья.

Муррис фыркнул и спрятался за Жужей. Жужа в свою очередь спряталась за казанок от греха подальше. Казанку было прятаться некуда, поэтому он просто принял грозный вид, раскачиваясь на цепочке.

Дело в том, что никто не ожидал, что с рынка любимая хозяйка вместо вкусняшек притащит горшок с деревом. Точнее, с милым цветочком из рода фейских мухоловок. Мне его продал смешливый пацаненок, стоявший на краю рыночной площади и очень искренне заглядывавший