Карамелька для вампира - Илона Волынская

– Спокойно, я от него оторвалась. Он сейчас сидит в зимнем садике, ругает жену и кидается с поцелуями ко всем женщинам.

– В зимнем садике? – переспросила Кисонька, и голос ее странно изменился: в нем прорезались нотки азарта и предвкушения. – Мурочка, тебе не кажется, что дядя Дима и тетя Альбина ведут себя неприлично и неэтично по отношению и к нам, и к нашим гостям?

– Прямо-таки крайне некрасиво себя ведут, – деловито подтвердила Мурка. – Что ты предлагаешь?

– Вадька же тебе подарил камеру слежения? Ту, первую, неудачную, которую он по чертежам Большого Босса сделал? Он еще жаловался, что у нее радиус охвата получился маленький.

Мурка на миг задумалась, и ее губы растянулись в зловещей улыбке.

– У меня к ней и батарейки есть! – сообщила она сестре.

– Месть! – прошептала Кисонька.

– Смерть и преисподняя! – откликнулась Мурка.

Дружно соскочив с подоконника, сестры вышли в коридор и одновременно – на тропу войны. Если бы приставучий дядя Дима увидал мрачный огонь, полыхавший в глазах Мурки, даже он сообразил бы, что пора бежать без оглядки. Если бы громогласная тетя Альбина поняла смысл Кисонькиной кровожадной ухмылки, у нее от ужаса перехватило бы дыхание. Но они не видели, не понимали, а потому были обречены!

Незаметно подсоединить камеру слежения к плазме в гостиной было для Мурки делом одной минуты. Зря, что ли, она три месяца подряд помогала Вадьке собирать аппаратуру по чертежам Большого Босса! Зажав крохотную камеру под мышкой, она тенью проскользнула в зимний садик. Кисонька, вооружившись пультом управления, встала в дверях гостиной, за спиной у отдыхавших на диванах гостей.

Зимний садик располагался в самом центре огромной квартиры Косинских, и, куда бы человек ни шел, он обязательно проходил через него. Сейчас, когда в доме было полно гостей, там непрерывно сновали люди.

Именно это малопригодное для уединения место и облюбовал дядя Дима для передышки после тяжкого застолья. Устроившись в кресле, он то прихлебывал коньяк, то вскакивал навстречу каждой входившей женщине, издавая невнятные приветственные возгласы. Его поведение и подсказало Кисоньке идею коварного плана отмщения.

Вихрем пронесшись через зимний садик, Мурка по дороге воткнула камеру в ближайшую кадку с фикусом. Затем она расположилась возле одной из дверей так, чтобы видеть весь зимний садик и не выпускать из поля зрения сестру. Послышались шаги, вошла Людмила Федоровна, домработница Косинских, с подносом, полным пирожков. Дядя Дима поднялся, Мурка взмахнула рукой… Сидевшие в гостиной господа с удивлением обернулись к телевизору, который вдруг сам собой включился. На экране возник дядя Дима.

– Какая ж-женщина! – взревел он, бросаясь к домработнице с объятиями, но по дороге передумал и предпочел стащить с подноса пирожок. – Какие п-пирожки! Поедем н-на Канары? – предложил дядя Дима – то ли Людмиле Федоровне, то ли пирожкам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Читайте об этом в книге И. Волынской и К. Кащеева «Полночь в музее» (прим. ред.).