Конькобежцы - Аэгис

– Что с тобой? – спросила Маша. – Ты какой-то бледный.

– Моя фамилия тоже Бестужев.

– Ты хочешь сказать, что сейчас сюда зайдет твой батя? – изумился Искандер. – Индийское кино отдыхает. У моего целая коллекция.

Сергей не знал, что такое “индийское кино”, но по тону понял, что это издевка. Он еле удержался, чтобы не заехать Искандеру по лицу. С огромным трудом взял себя в руки, отошел и встал к стене, делая вид, что изучает дипломы в золоченых рамках.

Вскоре в кабинет вошел мужчина средних лет, в белом халате поверх голубой рубашки. Он поправил очки на переносице и поздоровался.

– День добрый. У меня буквально десят минут. Слушаю, Ирина Петровна.

Сергей обернулся и посмотрел мужчине прямо в глаза. Он не мог выдать ни звука, тело будто оцепенело, голос застрял в горле рваной паклей. Без лишних слов стало понятно, что эти двое – отец и сын, настолько они были похожи.

Профессор Бестужев тоже смотрел на Сергея, и с каждой секундой выражение его лица становилось все тревожнее и мрачнее.

– Что здесь происходит? – проговорил, наконец, он. – Кто эти молодые люди?

– Вроде как пришельцы. Из параллельного мира. Звучит как розыгрыш, но у них есть доказательства.

Маша повторила трюк со шрамом и предложение посмотреть на колосса. А затем заговорил Сергей.

– В моем мире Надежда и Иван Бестужевы погибли в автокатастрофе. Выжил только их сын, то есть я. Меня растили в детдоме, потом отправили в кадетский корпус. И вот теперь в “Заслон”. Своих родителей я не помню.

На глаза вдруг навернулись слезы, и он замолчал, чтобы не заплакать. А все ошарашено смотрели то на Сергея, то на его отца. Оба не шевелились и не могли вымолвить ни слова.

Вдруг распахнулась дверь, и в кабинет влетела Рита в сопровождении тренера и двух студентов. Она сразу бросилась к матери, видимо забыв, что находится не в своем измерении.

– Мамочка, прости, прости меня пожалуйста, – ревела Рита на плече у чужой по сути женщины. Та стояла как вкопанная и боялась пошевелиться.

– Да сегодня прям день родительских свиданий, – громко сказал Искандер. – Позовите еще моих предков для полного состава.

– Ты можешь заткнуться? – зашипела Маша.

– Ну, конечно, теперь вас двое на мою голову.

А Рита тем временем осторожно отстранилась и внимательно смотрела на Ирину Петровну.

– Простите, я просто очень скучаю по маме. И когда увидела вас, то подумала… но теперь я вижу, что вы совершенно на нее не похожи.

Ирину задели слова “дочери”. Впервые за много лет ее задели чьи-то слова.

Решение

Дом Бестужевых оказался огромным. Сергей сначала подумал, что это еще один корпус университета. Он и представить не мог, что кто-нибудь может жить в такой громадине. Похожий на мрамор светло-серый материал с желтыми вкраплениями сверкал на солнце, и издалека казалось, что здание светится. Полностью прозрачная крыша состояла из нескольких раздвижных частей.

Позже выяснилось, что впечатление не обмануло Сергея – в доме Бестужевых располагалась лаборатория, и большая часть комнат предназначалась для научных сотрудников.

Сам профессор с женой ютились под самой крышей, в небольшой комнатке с выходом к телескопу. Только кровать отличала жилище от рабочего кабинета. На столе разложены чертежи, стены завешаны бумагами с формулами и вычислениями. Все исписано красивым и ровным почерком.

Возле окна стояла невысокая женщина в голубой форме со знакомой шестеренкой внутри треугольника. Эмблема “Заслона”, только фиолетовая, а не красная.

– Надя… – сказал профессор. – Знакомься, это Сергей – наш с тобой сын.

Повисла немая пауза.

Из глаз женщины покатились крупные слезы. Не сговариваясь, супруги шагнули к юноше и обняли с двух сторон. Теперь плакали все – Сергей, его родители, Маша, Рита и даже Искандер утирал глаза.

Ирина Петровна заговорила первой:

– Ладно, потом наобнимаетесь. Сейчас есть дела поважнее. Их надо отправить обратно, а у меня времени в обрез. Еще не помешает поменять этих, – тонкий палец показала на Машу с Ритой, – как было…

– Подождите, – сказал Сергей, вытирая рукавом мокрое от слез лицо. – Раз уж мы здесь и оказывается, что на ваш мир не нападали анахроны, то мы должны выяснить почему? Если узнаем, то возможно спасем и нашу реальность.

– Ну и как ты собираешься это узнать? Любое событие, даже самое незначительное могло запустить или не запустить цепочку реакций и…

– Подождите, Ирина Петровна, – оборвал Бестужев. – Пусть расскажут. Мы же ученые как никак. В том мире ведь и вы сами живете, и ваша дочь…

Она всплеснула руками.

– Делайте что хотите. Но у меня полчаса. Если не улечу на этом рейсе, то уже точно не успею выступить на конференции.

– Езжайте, мы разберемся сами, – сказала Нина Бестужева, поджав губы.

– Точно?

– Обязательно, – ответил профессор.

И женщина ушла даже не попрощавшись. Несмотря на грозный вид впервые в жизни она гордилась своей дочерью.

– Немыслимо… Моя мама никогда бы так не поступила, – тихо сказала Рита.

– А моя поступает только так, с самого моего рождения. Поэтому я живу с отцом. Видела бы ты ее лицо, когда вы обнимались…

– Но как это возможно? Это ведь один и тот же человек, почему в одном мире она бессердечная стерва, а в другом заботливая, внимательная и добрая мама?

– Тот самый икс-фактор, – вмешался Искандер. – Эффект бабочки. Может, ей кто-то соль не подал в кафе или слово кривое сказал, вот и бесится всю оставшуюся жизнь. Может, если бы ты почаще ее обнимала…

– Очень смешно, – пихнула его в бок Маша.

– На самом деле парень не так уж неправ, – сказала Нина Бестужева, продолжая держать сына за руку. – Согласно моей теории, реальностей бесконечное множество, и все они представляют собой многомерное переплетение “квантовых рельсов”. Иногда эти “рельсы” пересекаются – как правило, это решающие события. От этих событий по большому счету и зависит, куда “покатится поезд”. Расскажите, что такое эти ваши “анахроны”? Как и когда они впервые напали на человечество?

– Нам в кадетском рассказывали, – начала Рита, – что первый контакт произошел на орбите Марса. Там сначала какую-то аномалию обнаружили, но вроде бы она тут ни при чем. А потом, через несколько лет, на Марс напали анахроны. Я лично их своими глазами не видела, но говорят, жуткие твари. После них остается только выжженная чернота, а те, кто пережил нападение, потом быстро стареют и мучаются от кошмаров.

– Подожди-подожди, – перебил профессор Бестужев. – А речь случайно не об аномалии Хиггса? Мы с Ниной как раз ее изучаем.

– Как удачно мы зашли к вам в гости, – съязвил Искандер, косясь на Машу, которая