Король плоти и костей - Лив Зандер

М-м-м-м-м!

Собственный непотребный стон привел меня в чувство, и я торопливо отдернула руку от лона. Божьи кости, что это со мной? Почему я пробуждаюсь мокрая, как шлюха, услышавшая звон монет, почему корчусь и трусь о собственную ладонь?

Вытерев пальцы о меховое покрывало, я встала и огляделась. Итак, я заперта в четырех стенах. Явного источника света нет, но вездесущий алебастр источает магическое мерцание. Что сейчас, ночь? День? Как долго я…

Я вздрогнула.

Опять этот шум.

Я уснула под эту «колыбельную», нескончаемую какофонию несущихся из коридора стонов. За дверью ворчали, хрипели, сопели ломкие тела, теряющие конечности, всего лишь сталкиваясь друг с другом. Я видела! Если я выйду сейчас туда, они защелкают коричневыми зубами, вцепятся костяными пальцами в мои руки, запуская ногти под кожу.

Знаю.

Потому что уже пыталась.

Дважды.

Взгляд мой упал на сорочку, разложенную кем-то (наверное, Орли) в изножье кровати – выстиранную, накрахмаленную, аккуратно сшитую из обтрепанных лоскутов ткани. Я нырнула в нее, а ноги сами собой вернулись на вытоптанную вчера моими беспрестанными хождениями тропу на полу.

Взад и вперед, взад и вперед, мерила я шагами пустую комнату, то и дело косясь на дверь. Сколько же трупов я видела в коридоре? Пять? Семь? Проклятье, это шатание туда-сюда не даст мне ответа.

Ни ответа, ни плана побега.

На негнущихся ногах я шагнула к двери. Сердце подпрыгивало от каждого раздавшегося снаружи кряхтения. От каждого шороха шаркающих шагов тряслись тянущиеся к дверной ручке пальцы. Кстати, а быстро ли трупы бегают?

Я надавила на ручку.

Дверь со скрипом приотворилась.

– Даже не думай о побеге, девка, – стоящая на пороге Орли махнула рукой. За ней стояло два трупа… три, пять…

Женщина протиснулась в комнату и захлопнула дверь.

Дьявол, умею же я выбрать время!

– Донесешь на меня?

– Не-а, – тепло ответила она, но сейчас мне нужна была не подружка-хохотушка, а настоящий союзник. – Выспалась?

Выспалась? Или проспала вечность?

Я вздохнула, не рискуя спросить, сколько же я провалялась в постели – час или сутки.

– Я слышала, твой хозяин говорил что-то насчет других ворот. А сколько их здесь?

– Четыре.

– И куда они ведут?

– К четырем владениям людей, от заснеженных гор за Ноктенскими вратами, тех гор, откуда я родом, до каменистых степей за Солтенскими. – Орли подцепила черными кончиками пальцев подол висящего на сгибе ее руки платья и приподняла его, развернув и продемонстрировав мне наряд во всей его искрящейся красоте. – Глянь-ка, чо сделал для тя хозяин.

Ну вот, опять это слово… «сделал».

Я осторожно погладила мягкий шлейф платья, сшитого из сотен вырезанных в форме листьев кусочков, нежно покалывающих ладонь. Легчайшие шелковые нити всех оттенков коричневого сплетались, точно затейливая золотая филигрань, в ткань столь тонкую, что больше она походила на папиросную бумагу.

Орли с ободряющим кивком расправила передо мной платье, и я с замиранием сердца влезла в него.

– Никогда не видела ничего подобного. Как будто собрали тысячи листьев, прогладили, высушили – а потом сшили из них эту красоту.

Орли поджала губы:

– Хозяин желает видеть тя.

Она так сильно затянула шнуровку корсажа, что у меня перехватило дыхание. Косточки лифа впились в ребра, едва не проткнув легкие, и в душе поселилось дурное предчувствие.

Но, кроме страха, я ощутила еще и решимость.

Если уж мне придется встретиться с Королем, то это мой шанс разузнать порядки Бледного двора. Куда ведут Эфенские врата? Когда Король трапезничает? Где его покои и когда он удаляется в них?

– Твоя кожа потемнела. – Я указала на черные разводы на ногтевых пластинах Орли. – И что это такое у тебя на пальцах?

– Это гниль, девка. Бледный двор хочет упокоить мое тело, но хозяин гонит порчу, шоб мы, трупы, не рассыпались.

Вблизи эта гниль была так… отвратительна.

Но говорить это вслух было бы невежливо, поэтому я кивнула:

– Вот, значит, как ты выходила за едой для меня в ближайшие деревни, оставаясь незамеченной. Видит Хелфа, ни один селянин не доверился бы трупу, который бы вдруг заговорил да потребовал жаркого.

– Аха, девка. Я-то в курсе, потому как меня как-то раз распознали и ну давай рубить голову. Больше всего мы боимся того, чего не понимаем.

Мне стало ее жалко:

– Король сказал, что пока я служу ему, меня не коснется возраст. Что он имел в виду?

– Король плоти и костей. – Усмехнувшись, она вытащила из карманов своего платья пару домашних туфелек, и они с мягким стуком упали на пол. – Аха, он долго смеялся, когда вышел из твоей комнаты. Понимаешь, девка, мой хозяин распоряжается всей плотью, всеми костями. Время морщит твою кожу, а он разглаживает.

Это застало меня врасплох.

– Значит, он управляет и мертвыми, и живыми?

Женщина кивнула.

Да, это должно быть правдой.

Иначе почему я встала на колени по его приказу?

Я сунула ноги в туфли, сделанные из мягкой кожи и украшенные белыми бусинами.

– Почему он связал твою душу? Почему держит тебя при себе, как слугу?

Орли ловко расправила шлейф: видимо, ее пальцы помнили, как должны ниспадать складки шелка.

– Ох, девка, я украла кое-что у хозяина.

– Что украла?

Ее губы на миг сжались в тонкую темно-красную линию.

– Кое-что очень ценное для него; потеря была так велика, что свела его с ума.

Слова ее прозвучали довольно убедительно.

– Какое-то сокровище? – Женщина молчала, но я продолжала докучать ей, добиваясь ответа. – Поэтому он и проклял наши земли? Сделал так, чтобы мертвые не гнили в земле?

– Это не проклятье, девка. – Она протянула руку и пригладила мои спутанные пряди. – Просто мой хозяин больше не покидает Бледный двор, чтобы объезжать земли и распространять гниль.

Объезжать и распространять гниль? Никогда не слышала об этом прежде. Но, опять-таки, первосвященники сожгли большинство книг о Короле, и истории о нем были ничем иным, как искаженными слухами и постепенно меркнущими воспоминаниями. Если Орли говорит правду, то бросится ли Король в погоню за мной, если я убегу? Принесет ли гниль в Хемдэйл? Упокоит ли тело Джона?

Ну вот, еще одна причина бежать.

– Прошло, верно, много времени с тех пор, как он выходил. – Возможно, он и не удосужится преследовать меня, и теперь я не знала, хорошо это или плохо. – Трупы снаружи просто разваливаются. Один схватил меня – и потерял палец.

– Они старые, очень старые, и не подпускать к ним гниль стоит хозяину больших трудов.

Ага, значит, если я решусь прорываться с помощью грубой силы, то могу и уйти.