Аргонавтика - Аполлоний Родосский

1040 Стая летит голубей от ястребов быстрокрылых.

     Так беглецы влетали с шумом в ворота. И тотчас

     Город наполнился воплем исхода битвы плачевной.

     Утром те и другие свою опознали ошибку

     Страшную. Всех героев минийцев печаль охватила

1045 Тяжкая, лишь пред собою Энеева сына узрели

     Кизика. Он распростертым лежал в крови и во прахе.

     И напролет три дня рыдали и волосы рвали

     Вместе с людьми долионскими те, кто пришел к ним гостями.

     После в медных доспехах они обошли троекратно

1050 Вкруг могилы, где Кизик был похоронен с почетом.

     Как надлежит, на лугу в долине устроены были

     Игры. Курган там высится в память потомкам и ныне.

     Клита, супруга погибшего, дальше жить не осталась,

     Мужа утратив и ложе. Горем к этому горю

1055 Заплатила себе, накинув петлю на шею.

     Нимфы лесные над ней безутешно и долго рыдали,

     Наземь их слезы лились из юных очей беспрестанно.

     Эти слезы в светлый ручей превратили богини,

     Клитой зовется ручей в память о бедной супруге —

1060 Имя ее живет в веках до сих пор и навеки.

     День тот волею Зевса стал днем печали ужасной

     Для мужчин и жен долионских. Никто был не в силах

     Пищи отведать. И после надолго в скорби всеобщей

     Не вспоминали вовсе они о мельничном деле,

1065 Но так и жили, вкушая неиспеченную пищу.

     Даже теперь, когда ежегодные там возлиянья

     В жертву несут, ионийцы, живущие в Кизике, мелют

     Для лепешек сырых муку на мельнице общей.

     После того бушевали жестокие бури в теченье

1070 Целых двенадцати дней и ночей и мешали им снова

     В плаванье выйти. В последнюю ночь остальные герои,

     Все к отправленью окончив, в изнеможении спали.

     Только Акает и Мопс Ампикид их сон охраняли.

     Вдруг одна гальциона над русой главою Ясона

1075 Стала летать, своим голосом звонким им предвещая

     Бурных ветров прекращенье. Сразу Мопс ее понял.

     Вещий глас распознал он той птицы прибрежной.

     Тут погнала богиня ее, и она, вспорхнувши,

     На вершину кормы красиво изогнутой села.

1080 Мопс же Ясона, на мягких спящего шкурах овечьих,

     Тронул слегка, разбудил и слово тотчас промолвил:

     «Нужно тебе, Эсонид, подняться на эту вершину

     Диндима, столь крутого, чтобы молиться богине

     Матери всех богов, пышнотронной. Буйные бури

1085 Скоро утихнут. Я слышал сейчас морской гальционы

     Крик; кружась над твоей головой, пока почивал ты,

     Все мне сказала она. От нее, от богини, зависят

     Ветры и море до самых глубин, вся земля и обитель

     Снегом укрытой вершины Олимпа. Пред ней отступает

1090 Сам Кронид, когда всходит она с гор к вышнему небу,

     Так и другие бессмертные грозной покорны богине».

     Молвил, и эта речь была желанна Ясону.

     Радостный с ложа он встал и сразу спутников поднял

     Всех поспешно. Лишь только они его обступили,

1095 Он им поведал пророчество Мопса, Ампикова сына.

     Тотчас все юноши, быков согнав со стоянки,

     Прямо направили их к вершине горы высочайшей.

     Прочие же, отвязав от «Священной скалы» все канаты,

     Вышли в Фракийскую бухту. А там, оставив немногих

1100 При корабле, на сушу сошли и тоже взобрались

     В гору. С горы они увидели, как под рукою,

     Макриадские кручи и Фракию всю, что напротив.

     Виден в тумане стал вход в Боспор и Мисийские кручи,

     А на другой стороне течение потока Эсипа,

1105 Город затем и долина Непейская Адрастеи.

     Стебель твердый лозы нашелся в лесу, там возросший,

     Высохший, старый. Они его срезали, чтоб изготовить

     Горной богине кумир. Его искусной рукою

     Вырезал Арг, и его на гребень горы поместили,

1110 Как полагается, скрьвз под сенью дубов исполинских, —

     Эти дубы выше всех корнями в земле утвердились.

     Жертвенник после сложили из мелких камней, увенчали

     Листьями дуба его и жертву свершить поспешили,

     Многовладычную Диндимийскую мать призывая,

1115 Каждые девять лет Фригийской ее величают.

     Тития также с Киленом совместно они умоляли —

     Только этим одним, согласным и сопрестольным,

     Право дается носить Идейской матери имя,

     Жившей на Крите средь тех чародеев Идейских,

1120 Коих когда-то, руками коснувшись земли Эаксийской,

     Нимфа Анхиала явила в Диктейской пещере.

     Много и долго молился Ясон на коленях, просил он

     Бури от них отвести и свершал возлиянье на жертву,

     Тлевшую на костре. Меж тем молодые герои,

1125 Лире Орфея послушны, с оружием в пляске кружились

     И ударяли мечами в щиты, чтобы в воздухе не был

     Слышен зловещий вопль, который над царской могилой

     Люди еще испускали. С тех пор постоянно фригийцы

     Бубнами и тимпанами славят Рею богиню.

1130 К чистым жертвам пловцов богиня сердце склонила, —

     Раньше сердясь на них, теперь явила им чудо.

     Дали деревья плодов без конца, и земля под ногами

     Вдруг сама по себе травой и цветами покрылась.

     Дикие звери, покинув свои берлоги и норы,

1135 Вышли на горы, махая хвостами. И чудо другое

     Рея свершила. До сей поры на вершине Диндима

     Не было вовсе воды, а теперь вдруг с жаждущей кручи

     Плеск зазвучал непрерывно. Источник зовут «Ясонийским»

     С тех времен и поныне кругом живущие люди.

1140 Пир был устроен тогда на горе по прозванью «Медвежья»

     В честь Великой богини. Многовладычную звали

     Рею они. С зарей же, ветры как только утихли,

     Остров покинули и на веслах дальше поплыли.

     Стали спорить они о том, кто самым последним

1145 Бросит весло, уставши грести. Ибо в полном затишье.

     Море разгладило волны и спокойно заснуло.

     Силою весел они подгоняли корабль, вверяясь

     Глади морской, и Арго так быстро по морю несся,

     Что Посидона проворные кони догнать не сумели б.

1150 Но вот на море зыбь поднялась под порывами ветра,

     Ветра, который с морских берегов в предвечерье повеял.

     Стали герои тише грести, сказалась усталость.

     Изнемогавших совсем подменил силой рук своих мощных

     Зевсов сын, он один тащил корабль крепко сбитый.

1155 Но когда миновали, стремясь к берегам Мисийским,

     Риндакийские устья они и курган Эгеона,

     Из-под Фригийской земли вблизи на все это глядя,

     Тут Геракл, взрезая волны бурного моря,

     Переломил весло пополам. Сжимая обломок,

1160 С ним в руках на скамью неожиданно он повалился,

     Море другой поглотило обломок. Геракл, озираясь,

     Сел и молчал. Ведь руки его не привыкли к безделью.

     Час наступил, когда с поля идет садовник иль пахарь

     Радостно к месту ночлега, лишь об еде помышляя,

1165 И на пороге свои утомленно склоняет колени,

     Черные пылью и солнцем, взирая на стертые руки,

     Многие беды суля своему ненасытному чреву.

     В это время достигли герои границ Кианиды

     Возле Арганфонейской горы и Киосского устья.

1170 Приняли их дружелюбно, прибывших гостями, мисийцы,

     Жители этой страны; и все, в чем нуждались пришельцы,

     Туши баранов и много вина, принесли им в подарок.

     После одни стали хворост сухой собирать, а другие,

     Срезав зелени мягкой в лугах, несли в изобилье

1175 Для подстилок, а третьи усердно крутили огниво;

     Все остальные, вино разведя, готовили ужин,

     Аполлону Экбасию справив вечернюю жертву.

     Зевсов сын, друзьям наказав пир наладить на славу,

     Сам отправился в лес, надеясь весло себе выбрать

1180 Новое и по руке взамен того, что сломалось.

     Там побродив, он сосну увидал без веток обильных

     И не цветущую вовсе, скорее сравнить ее было

     С отпрыском тополя стройного, ибо такою широкой

     Видом была и длиною. Быстро наземь он сбросил

1185 Лук свой и колчан, вмещающий острые стрелы,

     С плеч широких затем он скинул львиную шкуру.

     Палицей, медью обитой, снизу ударил по древу,

     Ствол обхватил руками, на силу свою полагаясь,

     Ноги широко расставив, плечом могучим уперся