Рыцарь золотого веера - Кристофер Николь

– Грешно, – продолжал настаивать на своём Уилл, сидя на краю кровати. – Это мера нашей низменности как мужчин. Нет необходимости доводить дело до конца. Плотская любовь предназначена для продолжения рода после женитьбы. Люди похотливы и ищут удовольствий там, где их не должно быть, так же как многие ищут удовольствия в драках и убийстве других людей – а сражение и убийство должны считаться гнусной необходимостью. Но завершить преступление… Вот ты, Кит, приставив шпагу к горлу противника и зная, что ты должен убить его, – разве ты сначала, ради удовольствия, отрежешь ему нос и уши?

Марло обдумывал такую перспективу. – Вообще-то мог бы, если бы мне не была противна кровь. В нашей жизни не так уж много удовольствий, а в загробную я не верю. Нет на свете мужчины – если он не евнух, – который бы хоть раз не вонзил своё приспособление в другую женщину, кроме своей жены, или по крайней мере не мечтал бы об этом – а это, в сущности, одно и то же.

– О Боже! – Мэг поднялась с пола и взяла платье. – Вы нанимали меня для того, чтобы покувыркаться со мной в постели, а не для разговоров. Давайте мой шиллинг, я ухожу.

– Не выполнив своего дела?

– Дела? – Она негодовала. – Какого дела, господа? Я разливала вам вино и подавала еду. Если я сейчас лягу на спину, то только для того, чтобы уснуть. Посмотрите на себя. Вам не удастся поднять ваши отвисшие закорючки, если даже вы вставите в них деревянные подпорки. Давайте сюда шиллинг, и по-хорошему разойдёмся.

– Не видать тебе его, милашка Мэг.

– Ошибаешься, дорогой Кит. Давай его сюда, иначе я так закричу, что даже мёртвые сбегутся.

– Спаси меня Господь от этой обозлённой ведьмы! – Марло дотянулся до штанов, пошарил рукой в кармане и кинул ей монету. – По крайней мере не шуми, уходя.

Она повертела монету у свечки.

– Не поддельная, – пробормотала она. – Радостный сюрприз! Не забудьте помолиться за меня, мастер Уилл. Этой ночью я ещё на шаг приблизилась к аду.

– Жаль, – сказал Марло. – Из-за тебя я потерял целый шиллинг. Ну ничего. В любом случае, женщины – только незначительные обстоятельства в жизни мужчин. Они слишком нетерпеливы. Все бы им поскорее, поскорее, поскорее. Мужчины же лучше знают, что им надо, и поэтому могут приняться за дело не в такой спешке. – Он взял бутылку: – Пустая. Это тоже Божье благословение, только в другом обличье. Спиртное притупляет чувства, Уилл. В небольших количествах оно помогает замедлить плотские процессы. Но когда его слишком много, оно может испортить весь вечер.

– Боюсь, что я уже испортил вечер тебе, – проговорил Уилл, собирая с пола одежду. – В конце концов я простой моряк, мастер Марло. Я не люблю долго тянуть, когда мне подворачиваются маленькие радости жизни. Когда мне хочется женщину, я стремлюсь вонзить ей своё оружие как можно быстрее и как можно глубже. Я всего лишь плебей, мастер Марло.

– Не прибедняйся, Уилл. Что ты делаешь?

– Как что? Одеваюсь. В постель затащить вам больше некого.

– Уилл, Уилл, – обнял его за плечи Марло. – Ты думаешь, я собирался лечь в постель с той шлюхой? Она должна была только раззадорить нас, так сказать, нагулять нам аппетит для того, что должно последовать дальше. Ты только положись на меня и представь, что я не Кит, а прелестная Китти. Разве я не обещал стать твоей любовницей? Твоей Зенократой. Для меня существует только одна женщина – та, которую создал я сам, в своём воображении. Но даже она не сравнится с красотой истинной мужественности. Я сочинил для тебя отрывок из пьесы, Уилл. Как необычно для моего пола, моего умения владеть оружием, моей природы и моего имени, – как необычно быть в мыслях столь женственным и слабым. Но каждый воин, которого не обошла Фортуна и который жаждет славы, богатств и побед, падёт жертвой Красоты и Любви… Ну, как? Если Тамерлан мог сказать это, понять это – кто мы такие, чтобы подавлять наши инстинкты?

Уилл натянул рубашку.

– Ты смущаешь меня своим красноречием, Кит. Боюсь, что ты слишком высокого происхождения для меня. Ты пьёшь вино, а я существую, накачиваюсь пивом.

– Тогда скажи мне одну вещь, Уилл. Эта мысль часто приходила мне в голову. Ты – моряк, а моряки проводят в море долгие месяцы, не имея никого рядом, кроме таких же мужчин. Как вы там обходитесь с этим делом?

Уилл нахмурился:

– Должен признаться, никогда об этом не думал. Мне не доводилось быть в море дольше нескольких месяцев за раз. Я предпочитаю дожидаться возвращения на берег.

– Так мне лучше было бы позвать сюда Шоттена? Подумай сам, Уилл. По два года и больше в море, и даже если удаётся раздобыть женщин, то только иссушенных цингой. Будь уверен, к концу того путешествия каждый человек на судне нашёл себе подходящего товарища. Как и я теперь. Уилл, Уилл… – Кит обнял его сзади, руки двинулись вниз, пальцы коснулись уже трепещущего заветного места… Господи, думал Уилл, я не должен сидеть здесь. Я не должен поддаваться этому – этому чудовищу. Мне надо оттолкнуть его, вырваться отсюда. Боже, как я околдован. А Марло уже стоял перед ним на коленях. – А вот и он, – прошептал он. – Стоит, как боевой флаг, вызывая на бой всякого. А мой… – он бросил презрительный взгляд вниз, – иначе как ничтожным его не назовёшь. Нет. Только не двигайся, Уилл. Сиди так и дай мне полюбоваться на тебя. Я мог бы стоять так, на коленях, целую вечность. Знаешь, что бы я сделал, если бы ты был моим? Я бы выдернул все волоски с твоего живота. Выдернул все, один за другим. Какая изысканная пытка! И когда я закончил бы, этот жезл остался бы один, во всей своей красе.

– Ради Бога, Кит! – Уилл сомкнул колени. – Ты живёшь в мире своего воображения слишком долго. Моя одежда…

– Нет, подожди. Расскажи мне о Мэри. Я знаю, я нарушаю своё обещание. Но я хочу помочь тебе, Уилл. Посмотри на себя – высокий, сильный мужчина, пышущий здоровьем и энергией, красивый, талантливый и умный, честолюбивый и настойчивый. И несчастный. Из-за того, что она не любит тебя? А ты – ты её любишь?

– Я женился на ней, Кит.

– Это не ответ, Уилл.

– Я любил её долгие годы. Я действительно любил её. – Уилл вздохнул. – И я всё ещё люблю её. Мои пальцы зудят – так мне хочется коснуться её тела. Но она считает физическое влечение нечестивым и с трудом его переносит.

– И такой человек, как ты, Уилл, терпит такое обращение от своей жены?

– А что, ты посоветовал бы совершать бесконечное насилие в своей собственной постели?

Марло хихикнул:

– По крайней мере занимательно.

– И поверь, Кит, я делал это не раз. Но чего ради? Она лежит неподвижная, как труп, пока я занимаюсь своим делом. А когда я выдыхаюсь, она встаёт на колени рядом с постелью и молится за спасение моей души. И ведь она права. В Библии написано то же самое, что говорит Мэри.

– Да будь она проклята, эта Библия, Уилл! Если бы Господь Бог не предназначил наши инструменты для такого пользования, будь уверен, он нашёл бы другой способ оплодотворения женщины. И всё же, ты ведь рассказал мне не все. Обладание прекрасной женщиной, которая всё-таки должна уступать, как бы неохотно она это ни делала, – оно бы удовлетворило любого мужчину. Но не тебя.

Уилл рассматривал своё тело. Как билось его сердце при мысли о том, что он не выйдет отсюда, пока Марло не добьётся своего! Да и сам он не так уж торопился уйти. Не из-за Марло, нет. Но сдаться этим страждущим пальцам… И как он хотел рассказать свою историю! Как он хотел этого с той самой первой ночи! Но кому? Кому? Тиму Шоттену?

– Завоёвывать, – пробормотал он. – Бесконечно. Как твой Тамерлан, Кит.

– А-а, – отозвался Марло. – Вот мы и дошли до истины. Это я и подозревал. Ты хотел бы, чтобы тебя понимали. Хотел бы не обладать, но разделить все поровну.

– Не только тело, клянусь тебе, Кит. Я хотел разделить рассудок. Я хотел разделить надежду и страх, боль и восторг, честолюбие и разочарование…

– Но перво-наперво – тело. Ведь оно и есть источник нашей надежды, наших страхов, нашей боли и восторга, наших устремлений и разочарований. Да, чувствовать нежные женские руки или, ещё лучше, губы, тянущиеся к сокровищу, которым ты обладаешь, – и всё же ты отказался от Мэг.

– Обычная шлюха? Понимания не купишь за деньги. – Уилл вздохнул, взял в руки пустую бутылку и посмотрел на неё. – Кроме того, это грешно. Как говорит Мэри, задача женщины – принимать, а не давать.

– А-а, – протянул Марло. – Ты разговаривал с ней об этом.

– И зря сделал. Я думал, что понимание может прийти через обсуждение, через проникновение в душу друг друга. Но с тех самых пор она смотрит на меня глазами, в которых затаился ужас.

– И она выражает мнение всех женщин, по крайней мере, в Англии. В Европе. Во всём мире. Женщины есть женщины, а мужчины – мужчины, и от этого никуда не деться. Чтобы получить больше, мы должны погрузиться в мир своей фантазии. Так было с Зенократой. Она моя, Уилл, потому что я создал её. Когда я прибегаю к помощи своих рук, я представляю, что это её руки. Создай в своём воображении такую женщину, Уилл. Представь её красоту, представь себе её, жаждущую твоих объятий. Она может стать твоей, Уилл, каждый раз, как ты закроешь глаза. Я дарю её тебе. Закрой же глаза, Уилл, позволь мне стать на время такой женщиной.