У Терека два берега… - Дмитрий Вересов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот теперь Путину настало время с этой тумбочкой разобраться. Раньше за нее ответственным был этот, как его… Бислан Гантемиров — нынешний мэр Грозного, начальник чеченской милиции и зам главы администрации. Он, Бислан, за эту тумбочку даже посидел немножко в Будырках, я правильно название вашей тюрьмы сказал?.. А как вышел — из-за нее, из-за тумбочки, все ссорился с нынешним гудермесским вождем Ахмадом Кадыровым. Вся суть конфликта между ними, как вы понимаете, — не в том, кому назначать грозненских и нажай-юртовских полицейских, а… а в том, кому брать из тумбочки. Вот и Ахмад Кадыров недавно сказал: — «Все хорошо, много у меня ответственности, а вот полномочий — никаких!» Ведь главное полномочие — это открывать тумбочку и брать с полки купюры… А теперь вот Кремль назначил в Грозный специального министра по делам строительства. Из Москвы. Он-то и будет из тумбочки доставать. Вопрос только в том — останутся ли при таком положении дел лояльными и доблестный Бислан, и благочестивый Ахмад? Не убегут ли в горы?
— Значит, вы убеждены, что все дело в этой, как вы выражаетесь, тумбочке? — спросила Айсет. — Я вас правильно поняла?
Тим и Астрид переглянулись.
— Разумеется. — Тим усмехнулся, перехватив строгий взгляд Айсет. — Чем еще, по-вашему, может Москва привлечь на свою сторону влиятельных чеченцев? Увы, приходится признать, что по части подкупа Кремль повел себя столь же глупо, самонадеянно и непрофессионально, как и в том случае, когда дело касалось применения силы. Помните, как в девяносто четвертом тогдашний министр обороны Грачев публично заявлял, что наведет в Чечне порядок в течение пятнадцати минут силами одного десантного батальона? Хотя нет, вы тогда были еще малы…
— Я помню, — тихо проговорила Айсет.
— Ни генерал Ермолов, покоритель Кавказа, ни князь Барятинский, победитель имама Шамиля, подобного бахвальства себе не позволяли…
— Вы историк? — спросила Айсет. Вопрос прозвучал резче, чем она хотела.
— Тим работает на правительство Великобритании, — ответила за Аткинсона Астрид.
— Тогда понятно, — сказала Айсет, вытирая губы и бросая салфетку, — только в вопросе Чечни ваша позиция мне не совсем понятна…
— Наша позиция неоднократно формулировалась на всех уровнях. Британия, как и Евросоюз в целом, считают чеченский конфликт внутренним делом России, но выражают свою озабоченность систематическими нарушениями прав человека…
— Иными словами, предпочитаете грозить пальчиком из-за угла. Помнится, с Милошевичем вы вели себя побойчее.
— Бомбардировка Москвы авиацией НАТО? — Тим усмехнулся. — Милая Айсет, а последствия такой меры, вы о них подумали?
— О бомбардировках никто не говорит. Но дипломатический бойкот, экономические санкции?.. Почему-то, когда русские вошли в Афганистан, у вас на это хватило смелости, а ведь тогда они были намного сильнее.
— Ну, сейчас мир стал совсем другим… К тому же, вы не можете не признать, Айсет, что действия вашей стороны, мягко говоря, не вызывают сочувствия мирового сообщества. Когда вы с оружием вторгаетесь на сопредельные территории, взрываете мирных жителей в жилых домах, в поездах…
— «Вы»? Тим, у вас все в порядке с английскими местоимениями? Вы всех чеченцев отождествляете с террористами или меня лично?
— Простите, милая Айсет, я не хотел вас обидеть, — сказал Тим, глядя ей прямо в глаза, — но разве ваши отец и братья?..
— Если у вас есть доказательства их причастности к терактам, обращайтесь в прокуратуру!
Айсет резко встала и, не попрощавшись, направилась к выходу.
Астрид хотела было догнать ее и вернуть, но Тим тронул ее за локоть.
— Все идет как надо. А ты — ты сделала хороший и правильный выбор.
Глава 2
У одиноких тополей
Бродил я дотемна
Меня в округе знали все,
Не знала ты одна.
Ведь я любил тебя в тоске
Языческой душой,
Что от отцов досталась мне
Из древности глухой.
Сегодня, после долгих лет
Я больше не тужу,
И ты печально смотришь вслед,
Когда я прохожу…
Михай ЭминескуСто лет назад русский генерал Турчин решил, что чеченское селение Дойзал-юрт будет для него легкой добычей. И вправду, путь к нему лежал через плодородную долину, потом проходил ущельем по руслу реки. А там каменными ступеньками в гору поднимались уже и сакли горцев. Не надо было русским солдатам карабкаться через горные перевалы, растягиваться цепочкой по горной тропе. Аул этот считался ставкой самого Давлет-Гирея, злее которого в тот год среди абреков и не было.
Шел русский отряд колонной, маршировал, как по Европе. Понятно, что абреки испугались, такой войны они не знали и не любили. Вошел отряд в пустой аул. Но пока жгли и раскатывали по камешкам нехитрые чеченские постройки, мышеловка захлопнулась. Сунулись назад — завал, за ним чеченцев видимо-невидимо. Попробовали дальше по ущелью, там и вовсе абреки сидят за каменным бруствером. А сверху по склону сбегают уже самые отчаянные горцы, почти на штыки прыгают. Как вырвались из окружения, сколько потеряли русских мужиков, о том победный рапорт генерала Турчина о взятии неприступного аула Дойзал-юрта умалчивал. Но старики-горцы говорили, что все ущелье было усеяно костьми незахороненных урусов, а по берегу реки и сейчас можно встретить солдатские косточки.
Советской власти тоже понравилась плодородная долина, роскошные выпасы, чистая речка. В тридцатые годы здесь построили конезавод. Жителей окрестных аулов, в том числе Дойзал-юрта, самого большого в округе, привлекали к работе, справедливо полагая, что для настоящего горца конь — роднее собственной жены. Первый директор конезавода, бывший питерский рабочий, объездил все аулы, долго говорил перед молчащими мохнатыми шапками об общинных традициях горцев, о любви джигитов к лошадям. Чеченцы ему поверили, даже полюбили по-своему. Но в тридцать седьмом он уехал на какой-то слет конезаводчиков в Ростов и назад уже не вернулся.
Новый директор резко перестроил всю работу. Конезавод отказался от местных горских пород лошадей, за которые так ратовал прежний директор, а стал разводить политически правильную буденновскую. Местные жители стали уходить с завода. Директор сигнализировал, и сверху дали указание усилить агитацию среди горцев, особенно среди чеченской молодежи. Так в ауле Дойзал-юрт появилась Мария Хуторная, освобожденный секретарь комсомольской организации конезавода имени Семена Михайловича Буденного.
Трудно сказать, насколько эффективной была ее работа, потому что началась война, и молодые рабочие конезавода были мобилизованы. Но свой личный кадровый вопрос она решила очень успешно — вышла замуж за Азиза Саадаева, передовика производства на конезаводе, молодого зажиточного чеченца из старинного рода.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});