Мой нежный цветок - Кэтрин Спэнсер

— Если ты настаиваешь, — сказал он таким тоном, словно она назначила ему свидание на городской свалке.

— Настаиваю.

— Ты как будто не в своей тарелке, — хихикнула Патриция по окончании разговора. — Он, похоже, кажется тебе неотразимо привлекательным, да? Впрочем, ничего удивительного. Как иначе он смог бы добиться нынешнего своего положения?

Ему положено иметь характер. Да и вообще, ты не позволила бы соблазнить себя какому-нибудь бармену. — Внезапно глаза Патриции ехидно блеснули. — Или это ты его соблазнила?

— Что за чушь!

— Никаких завлекающих взглядов из-под ресниц? Или мимолетных улыбок?

Касси открыла рот, чтобы отпереться от подобных предположений, но промолчала, охваченная внезапными воспоминаниями, лишь частично подтверждающими ее невиновность.

— Потанцуете со мной, синьорина?

— Не могу. Я на работе.

Но он все равно взял ее в свои объятия. Над заливом Сан-Франциско вспыхнули яркие огни фейерверка, рассыпались у них над головами переливами зеленых, красных, синих звездочек.

— Не ожидал увидеть вас здесь в одиночестве, улыбаясь, заметил он.

— Я сама не ожидала, что окажусь здесь, — ответила она, — но наша сотрудница, отвечающая за ведение таких вечеров, слегла с простудой. Найти так быстро замену оказалось невозможно.

Бенедикт прижал ее крепче, многозначительно стиснул ее ладонь.

— Вашей сотруднице очень не повезло, зато повезло мне.

Его подбородок мягко касался ее макушки, пальцы поглаживали ее ладонь, вливая в нее тепло. А по ее телу разливалось нарастающее возбуждение, туманящее голову и совершенно неуместное для человека, желающего точно выполнять свои профессиональные обязанности.

— Я очень рада, синьор Константине, что вы довольны вечером, но прошу вас извинить меня.

Мне действительно надо работать, убедиться, что гости мистера Занетти имеют все необходимое.

— Вы уже работаете, — ответил он. — Лично я имею все, что мне нужно.

Горячая волна поднималась выше и выше.

Каждое сказанное им слово волновало ее, лишая способности к сопротивлению. Потерянная, она не знала, как обороняться, как контролировать ситуацию.

Словно почуяв, что она готова уступить, Бенедикт прижал ее ближе.

Но разве она оттолкнула его? Смерила презрительным взглядом? Гордо удалилась?

Нет и нет! Тая, она прильнула ближе и, даже когда музыка закончилась, высвобождалась из его объятий медленно, с неохотой, пока единственной точкой их соприкосновения не оказались кончики пальцев. Если не считать пламени, полыхающего в его темных глазах, он казался абсолютно спокойным. А она горела, начиная от щек и заканчивая коленями.

— Спасибо за танец, — пробормотала она, безнадежно пытаясь обрести утерянную холодность обращения и терпя горестное поражение.

Но он, сохраняя спокойствие, заметил:

— Grazie [1], Кассандра! Но скорее я должен быть польщен оказанной мне честью. Жаль только, что удовольствие было столь кратковременным.

Боясь, что если не отвернется, то упадет в его объятия, Касси поспешила — с максимальной скоростью, допустимой ее высокими каблуками, назад в центральный салон. Там Патриция уже занималась приготовлениями перед началом ужина.

На протяжении следующего часа Касси не давала себе ни минуты отдыха. Но в то время, как пальцы ее порхали над столом, мысли постоянно возвращались к Бенедикту Константине.

Она, вероятно, должна была насторожиться, когда появившийся вдруг член экипажа сообщил ей, что ее присутствие срочно требуется на нижней палубе. Забеспокоившись, что кто-то внезапно плохо себя почувствовал, она последовала за пришедшим проводником вниз, где были расположены частные каюты.

Она обернулась к матросу, желая сказать, что теперь сама справится, но обнаружила, что тот уже удалился, мягко прикрыв за собой дверь. Озадаченная, она пересекла комнату, заглянула в соседнее помещение и ахнула.

В каюте горело десять, а то и более свечей. На столе, покрытом белоснежной скатертью, стояло серебряное ведерко с бутылкой шампанского. Два хрустальных бокала и красная роза в тонкой вазе довершали убранство. А у окна в кресле удобно расположился Бенедикт Константине.

Не зная, сердиться ей или смеяться, Касси сказала:

— Надеюсь, у вас имеется объяснение. Меня уверили, что возникли какие-то экстренные обстоятельства.

— Но так и есть, Кассандра, — ответил он невозмутимо. — Мне просто позарез необходимо побыть с вами наедине.

Досадуя на всплеск радости, вызванный его словами, она как можно спокойнее отозвалась:

— Очень мило, синьор Константине. Но едва ли приемлемо для меня заниматься единственным гостем в ущерб всем прочим.

Он подошел, поймал ее руки. Скомандовал:

— Послушай! — Привлек ее к себе и кивком головы обратил ее внимание на звуки веселья, доносившиеся сверху. — Похоже, что там кто-то страдает от недостатка внимания?

— Отсюда трудно судить, — слабо возразила она. — Как оправдание не пойдет.

— Не пойдет, конечно, — согласился он. — Но зато пойдет вот что.

И поцеловал ее. Очень крепко.

И она.., она не смогла преодолеть себя. Она вернула ему поцелуй. В то мгновение, когда их губы соприкоснулись, желание поглотило ее.

К счастью, он лучше контролировал себя.

— Это вовсе не та причина, что побудила меня заманить тебя сюда, — хрипло проговорил он, отрываясь от нее.

— Тогда в чем же причина"?

— В желании встретить Новый год наедине с тобой.

— Но это невозможно! Меня ждут на верхней палубе.

— Не в ближайшие двадцать минут, сага [2], — сказал он, оставив ее, чтобы заняться открыванием бутылки. — Конечно, не идеальный интервал времени, но определенно достаточный для того, чтобы мы могли поздравить друг друга наедине.

Он подал ей бокал.

— Я действительно не должна, — едва слышно возражала она.

— Грех невелик, — заявил он, обволакивая ее певучим голосом и нежным взглядом. Поднял свой бокал, слегка звякнул им о край ее бокала. Buona fortuna [3], Кассандра! Пусть в наступающем году сбудутся все твои мечты.

— Спасибо. — Она не могла смотреть на него.

Не смела. Боялась того, что он может увидеть в ее глазах. — Ты всегда отмечаешь Новый год так?

— Не совсем, — ответил он. — Я стараюсь избегать вечеринок типа тех, что шумит сейчас наверху. Не имею привычки целовать каждую из присутствующих женщин. Но буду просто счастлив поцеловать тебя.

И поцеловал. Опять. Крепче, чем раньше. С жарким, трепетным, нежным исследованием ее рта, оставившим ее бездыханной.

Касси теперь трудно было припомнить, когда дело зашло дальше поцелуев. В тот момент ей было сложно даже думать, не говоря о связной речи.