Мой нежный цветок - Кэтрин Спэнсер

— Любви, дружбы, доверия, страсти — ничего подобного ты, как я вижу, мне предоставить не намерен.

— Почему же ничего? — лениво вопросил он. Разве ты забыла канун прошлого Нового года?

Забыла? Она бы рассмеялась нелепости вопроса, если бы внезапно не погрузилась в нежелательные воспоминания, такие яркие, что лицо ее вспыхнуло.

— Не забыла. И как я уже, кажется, сказала, единственный раз не может быть показателем.

— Но даже сегодня воспоминания о той нашей встрече возбуждают тебя. Думаю, могу обещать тебе повторение.

Румянец Касси разгорелся сильнее.

Иногда, проинформировал ее гинеколог, уточняя, чего ей ожидать в последующие шесть с половиной месяцев, женщины во время беременности практически теряют интерес к сексу. Другие, наоборот, возбуждаются от самой малости.

Неужели, мрачно подумала Касси, я принадлежу к последней группе? Будет ли конец унижениям сегодняшнего дня?

Пытаясь скрыть признаки возбуждения, она ерзала в кресле, презирая себя за слабость. А Бенедикт.., улыбался. Он знал!

— Я не собираюсь вести с тобой подобные разговоры, тем более здесь! — воскликнула она.

Он легко поднялся.

— В таком случае мы продолжим сегодня вечером. Я закажу ужин себе в гостиничный номер или мне прийти к тебе?

Ни то, ни другое. Но решимость, написанная на его лице, утвердила ее в мнении, что, откажись она от приглашения сегодня, завтра он снова явится в офис. И кто знает, может быть, будет вести себя куда менее корректно.

Она схватила ручку. Взяла блокнот, быстро написала пару строк, вырвала страницу, протянула ему.

— У меня дома, — прошипела сквозь зубы. — Тут адрес.

По крайней мере она будет на своей территории. Сможет при удобном случае указать ему на дверь.

— Во сколько?

— В семь. Но не жди кулинарных изысков. В последнее время еда вообще превратилась для меня в пытку.

— Я понимаю. — Он кивнул. Предполагая, — что уже пора ему удалиться, она с нетерпением ждала его ухода. Вместо этого он подошел к ее креслу.

Касси быстро поднялась.

— До свидания, — сказала она, протягивая ему правую руку. Довольно нелепый жест, учитывая, что она носит его ребенка, а он только что сделал ей предложение. Но безопаснее держать дистанцию.

Вместо того чтобы пожать ей руку, он повернул ее и, наклонив голову, поцеловал в запястье, там, где бился пульс.

С ее губ сорвался возглас удивления. Тогда он распрямил сжавшиеся пальцы и запечатлел другой поцелуй на ее ладони. Потом слегка приподнял голову и пробормотал:

— Amvederci, Кассандра. — И через мгновенье дверь за ним захлопнулась.

После заката стало прохладно, и Кассандра зажгла камин. Когда пламя занялось, она подложила еще пару поленьев.

Лампа с шелковым абажуром отбрасывала мягкие тени на потолок, отблески света легли на стеклянные дверцы встроенных книжных шкафов по обе стороны камина.

Букет роз, высокие свечи и бабушкин фарфор на столе в нише. В кухне в печи томилась телятина. В холодильнике — бутылка бургундского.

Не перестаралась ли она? Разве ей не все равно, что подумает Бенедикт Константине о ее вкусах? Может, не стоило усложнять — подать на стол пиццу, включить телевизор с вечерними новостями вместо прелюдии Дебюсси, льющейся из проигрывателя? А самой вместо длинного вечернего платья и жемчуга надеть джинсы со свитером?

Вконец запутавшись в своих мыслях, она готова была уже броситься в спальню переодеваться, когда зазвонил звонок. Выглянув из окна гостиной, она увидела стоящего под навесом подъезда Бенедикта, изучающего список жильцов дома. Он был в том же темном костюме, что и в прошлый раз. Должно быть, и рубашка с галстуком те же.

Может, он и намерен на ней жениться, но производить на нее впечатление — видно, такой цели у него нет.

— Чем-то восхитительно пахнет, — сказал он, появившись в дверях ее квартиры. Потом, отметая предположение, что его замечание относится к ее духам, добавил:

— Я думал, в вашем дуэте кухня в руках Патриции.

— Так и есть. По пути домой я зашла в кулинарию. Единственное, к чему пришлось приложить руки, — салат.

Костюм, при ближайшем рассмотрении, оказался другим. Тоже безупречно сшитым, темно-серого цвета, с рубашкой в тон и шелковым галстуком. Он выглядел просто роскошно — не чета ей. Чтобы не пялиться слишком откровенно, она спрятала лицо в принесенные им цветы.

— Ммм, фрезии! Откуда ты узнал, что они мне больше всего нравятся?

— Зачем иначе ты стала бы выращивать их на балконе офиса?

— Ты заметил? Что ж, спасибо. Они прелестны.

— Prego! — Он улыбнулся — улыбка, разящая наповал.

Проведя его в гостиную, она сказала:

— Располагайся, пока я найду для них вазу.

— Я мог бы принести вина, — заметил он, следуя за ней в кухню, — но решил, что сейчас ты отказываешься от алкоголя.

— Ты правильно решил. Но на тебя такие ограничения не распространяются. Могу предложить на выбор виски, херес, вино.

— Тогда, пожалуй, бокал вина. Но попозже, во время обеда. А пока мне хочется полюбоваться на тебя.

Ее щеки залил румянец.

— Не говори лучше ничего такого.

— Почему? Мне нравится на тебя смотреть, что совсем неплохо, поскольку ты станешь моей женой и мы будем проводить в обществе друг друга довольно много времени.

— Ничего еще не решено, Бенедикт, — твердо сказала она. — Для начала следует убедить меня в том, что от такого брака будет хоть какая-то польза.

— Но это очевидно, — сказал он, его итальянский акцент внезапно стал гораздо заметнее. — В моей стране человек женится на матери своего ребенка. Проще простого.

— Но тут не Италия, а Соединенные Штаты. И на вещи смотрят несколько иначе.

— Иначе, возможно. Но отнюдь не правильнее. Он тронул ее за щеку. — Тебя беспокоит, что мы не влюблены друг в друга? Но там, где я родился, при заключении брака обращают куда больше внимания на другие факторы — уважение между будущими супругами, желание вместе растить детей. Если любовь, о которой ты говоришь, и присутствует, то на вторых ролях и по случайному стечению обстоятельств.

— Другими словами, ты толкуешь о браках по расчету. — Она презрительно тряхнула головой. Вероятно, есть женщины, согласные поступить в полное распоряжение того, кто предложит большую цену. Но я не из их числа.

— Ты за меня выйдешь, — с непоколебимой уверенностью заявил он. — Единственное, что пока требуется выяснить, — сколько времени мне придется затратить, чтобы тебя убедить.

Она поглядела на часы, стоящие на камине.

— Ориентируйся на два часа, Бенедикт. Не позже чем в половине десятого я собираюсь лечь спать. Одна.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Если не считать легких приступов тошноты, я в полном порядке, — солгала она, не желая давать ему еще один повод для шантажа. — Мой врач говорит — все идет превосходно.