Зима не вечна - Виктор Сапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот наступила Великая суббота. В воздухе как будто бы повеяло тонким ароматом ладана. Наталья Ивановна возвращалась с утренней службы в благодатном настроении. По правде говоря, ей совсем не хотелось возвращаться, так бы и провела день в храме до всенощной. Но ей нужно было помочь и по дому, закончить вышивку праздничных полотенец, которые она хотела подарить семье Зарефьян.
Она вышла из Собора, который окружали по старой ростовской традиции прилавки старого базара. Базар сегодня был не тот, что раньше, но всё-таки народ по привычке толкался. Наталья Ивановна отвернулась от праздного зрелища и хотела было уже уйти, как её окликнули:
– Эй, барыня-сударыня, ты это куда же? Милостыньку не подашь?
Она обернулась на этот странный, охрипший, но знакомый голос и увидела Анфису Слепцову. Та стояла в солдатской шинели, старых галошах, с непокрытой головой. Волосы её были растрёпаны, а под левым глазом темнел синяк. Она была пьяна и стояла не совсем твёрдо. Глаза её блестели каким-то дурным блеском, лицо выражало вызов.
Наталья Ивановна пожалела, что обернулась. Но её доброе сердце шевельнулось также и жалостью к бывшей работнице.
– Здравствуй, Анфиса… Как поживаешь?
– А то не видишь! Живу, понимаешь, полной жизнью, как хочу, так и живу!
– Ну, дай Бог тебе здоровья! – мягко ответила Наталья Ивановна.
– Всё вам, барыня, надо мной издеваться! Какое тут здоровье? От этих красноармейцев только одни болезни – ха-ха-ха! – тут она покачнулась и закашлялась.
– А что же ты, Анфисонька, не шьёшь?
– Аа! Ты меня машинкой той попрекнуть решила? Да только не брала я её, машинку ту. Она жене этого комиссара, Гомельского, приглянулась. Так и осталась я, дура, ни с чем!
– И кто ж в этом виноват?
– Виноват? Да всё они, сволочи виноваты! Связалась я с ними, дура! Обманули честную девушку, вот во что превратилась, видишь? Смейся теперь надо мной, барыня, смейся!
– Не смешно мне, Анфиса. Но Бог всё видит и всех прощает, кто покается. Завтра Пасха Светлая. Оденься по-людски, приходи вечером в храм…
– Дудки! Видеть не хочу вашу церковь, и рожи ваши святопостные! Лучше так помру! И креста не ношу давно! – С этими словами она распахнула шинель, под которой была лишь грязная сорочка. – Тьфу, да будь вы прокляты!
Анфиса сплюнула на землю, хотела сказать ещё что-то гадкое, но наткнулась лихорадочным своим взглядом на твёрдый взор бывшей работодательницы. Отвела глаза, погрозила кулаком храму и, развернувшись, ушла, растворилась в толпе.
В душу Натальи Ивановны толкнулось неприятное. Но она решила не поддаваться.
«Бог каждому за грехи его воздаёт. Вот Анфиса – тому наглядный пример. Жалко её, но ведь не понимает ничего, словно дитё, винит всех, кроме себя. А день сегодня такой светлый, как перед Чудом. И ни к чему его себе портить».
Перекрестившись на купола, Наталья Ивановна направилась на Восьмую линию, прибраться там, подготовится к Светлому Христову Воскресению. А вечером, вновь возвращаясь к Собору, услышала доносящиеся из-за Темерника выстрелы. Вроде бы даже пушечную пальбу. Но значения не придала. В Ростове по вечерам стреляли частенько. Кто знает, какие бандиты что не поделили? И смело пошла дальше.
Внутри старого ростовского храма было многолюдно, даже не протолкнуться. Началась служба, торжественно запел хор, и тревога унеслась прочь. «Благословен Бог наш»!
Когда вышли идти крестным ходом, выстрелы доносились уже ближе. Но страха не было. Страх был совершенно уничтожен Христом.
«Христос Воскресе из мертвых, смертью смерть поправ…»
Пространство храма заливал свет паникадила и сотен свечей. Но свет исходил отовсюду и ото всех. Наступал миг Воскресения.
Наталья Ивановна вдруг заметила, что внутрь вошли какие-то люди в военной форме. Люди недоумённо расступались перед ними, рассматривали их блестевшие от пота лица, вместе с тем, лица одухотворённые, какие уже отвыкли видеть у людей военных. Вошедшие крестились на образа, кланялись. На их плечах золотом горели погоны. Погоны!
– Христос воскресе, мадам! – выдохнул совсем рядом чей-то голос. Наталья Ивановна обернулась. Рядом стоял молодой офицер, немногим старше её сына, с маленькими чёрными усиками и красивым лицом. На лице его играла улыбка.
– Воистину воскресе, – прошептала она. – Но кто вы?
– Мы – из отряда полковника русской армии Дроздовского. Идём из Румынии, от Ясс. Пришли освободить вас от красных.
– Спаси Господи! – Наталья Ивановна обняла офицера, и они трижды похристосовались. Слёзы облегчения и радости неудержимо хлынули у неё из глаз.
***
Часы в квартире Вериных пробили полдень. В окна струился солнечный свет, из открытых форточек доносилось разноголосое птичье пение. В конце мая в Ростове и Нахичевани лето уже потихоньку вступало в свои права. Совсем недавно прошёл сильный ливень, и в воздухе была разлита бодрящая свежесть.
За накрытым круглым столом сидели Верины: Павел Александрович в светлом штатском костюме, Елена Семёновна в длинном бежевом платье, Георгий в гимнастёрке, с перебинтованной левой рукой, куда он был легко ранен в бою под Выселками. И Ксения, лёгкая, воздушная Ксения, сменившая облачение сестры милосердия на милое девичье платье в горошек. В их компании были и Тепловы: Наталья Ивановна в своём лучшем кружевном платье собственного пошива, и Пётр, так же, как и Георгий – в гимнастёрке, подчёркивающей его возмужавший вид.
На столе стоял хрустальный графин, с анисовой – для Павла Александровича и Георгия, и бутылка «Цимлянского», чудом раздобытая им – для дам. Пётр и Ксения пили чай из фарфоровых чашечек с китайскими узорами. Домашнее ароматное яблочное варенье, кусочки коричневого сахара, свежеиспечённые пирожки с лебедой – составляли их скромную трапезу. Посуда и прочая домашняя утварь были чудом сохранены пожилой соседкой Вериных от разграбления. Когда мародёры пришли и стали ломиться в пустующую квартиру, она вышла на лестницу и заявила, что в квартире этой проживает важный красный комиссар, который сейчас в отъезде. Мародёры струхнули и ушли, и таким образом квартира осталась цела.
Сейчас в городе царил относительный порядок, который держался благодаря усилиям новоизбранного Донского атамана, Петра Николаевича Краснова, и… благодаря немцам, которые оказались в Ростове из-за «похабного Брестского мира», заключённого с ними Лениным и Троцким, отдавшими Кайзеру всю Украину. Но германцам этого показалось мало, и они оккупировали также и Ростов, сыграв свою роль в его освобождении от большевиков. Теперь между
