Пасхальный детектив - Татьяна Ахтман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я — инженер по социалистическому соревнованию».
«А ещё?»
«Всё».
«Как это „всё“? Вы — человек или кто?»
«Конечно, не рыба же…»
«И что вы здесь делаете?»
«Жду. За нами должны прийти.»
«Кто должен?»
«Хозяева».
«Значит, у Вас всё хорошо?»
«Хорошо».
«Ничего не хорошо, много ты знаешь — заволновалась Бела — товарищ Ангел, помогите нам пожалуйста материально: квартира, небольшая пенсия и порядочный молодой человек для моей дочери-поэта».
«Какого поэта? — подумал Шура — неужели Ложкина из пятого подъезда?»
«Я не подаю — сухо проронил Ангел — только советы, так сказать, пророчества…»
«Пожалуйста, можно мне пророчество — сказала Рита — мне и Машеньке…»
«Какое? Есть пророчества двух сортов: исходные и безысходные. Первый сорт — истина, скрытая ото всех, кроме самого пророка, который в определённой мере видит её — в общих чертах — понятно?»
«Почему не все видят истину?» — спросила Рита.
«Такова данность — тайна бытия, так сказать… Истина, как и сам Господь Бог — одна на всех, но один познаёт, другой — нет. Это как таблица умножения: для одного, то, что „семью семь равно сорок девять“ — истина, а для другого — тайна; или, например, один знает, что ложь — зло, а другой без понятия. Конечно, мы могли бы с вами приятно поговорить сейчас о том о сём: о жизни и смерти, о Боге и человеке, добре и зле — обо всём, о чём никогда не беспокоились говорить все те, кто угодил в пятый угол… Но, увы, время на размышления вышло — истрачено на суету, и без посторонней помощи, то есть, без чуда — не выбраться… Выживание не возможно без осознания… впрочем, пардон, я увлёкся. Короче, придётся — по счёту три — совершить выбор, так сказать… Простите за жёсткость, но я — только Ангел посредник, и говорю не от себя. И „Раз, два, три“ — скажу на исходе этой ночи, когда угаснут последние три звезды — вы не заметите, а я увижу и вам сообщу — вот и вся моя скромная миссия…»
«Осветите, пожалуйста, вопрос о международном положении» — поднял руку, вздремнувший было, Юлий Семёнович.
«Господи, не всё ли равно, ну, пожалуйста: Советский Союз, как и все деспотии, распадётся в ближайшие десятилетия на криминальные общины, Израиль сделает выбор: и либо реально создаст своё Государство с действующим законодательством, освободившись от притязаний на исключительность, либо исчезнет с политической карты Мира, как это было с ним не однажды….»
«А дружественный нам Гондурас?» — спросил Шура.
«Заткнись, сука! — простонала Рита — мы — в дерьме, и время на исходе не понял?»
«Попрошу не выража…айй» — Бела энергично ткнула мужа в бок.
«Я хочу познать истину, Сударь — Машка сама не ожидала, что произнесёт слово не из своего лексикона: „Сударь“…»
«И я с ней» — сказала Рита.
«Напоминаю, решение каждый должен принять отдельно — мягко сказал Ангел — личный выбор, о котором никто не узнает. В тот момент, когда прозвучит „Три“ ничего не произойдёт — все останутся на своих местах. Изменится только внутреннее состояние, и оно будет зависеть от выбора каждого: принять или нет знание об истине, которое подарю я в своём пророчестве.»
«Хорошо» — согласилась Рита: «Но вы говорили о двух видах пророчества или мне показалось?»
«Действительно, если человек выбирает исход, то я говорю ему истину одну для всех, а он уже должен сам, по своим возможностям, отправиться а путь. Но если человек не согласен на исход, то я могу ему на прощание сообщить о его безысходности: какой она для него будет в будущем „предсказать судьбу“».
«А можно для начала предсказать безысходность, чтобы посмотреть, так сказать, перспективу, а потом уж…» — спросила Бела.
«Абсурд. Ну какая же перспектива у безысходности? И потом, выбор явление всегда немного авантюрное. Пятый угол, в конце концов, это… чёрт знает что — беспредел — абсолютное рабство. Короче: или-или. Могу немедленно сообщить каждому „что будет… чем сердце успокоится…“»
«А я, вот, слышал недавно, что нужно ходить сорок лет по пустыне, а у меня одышка и печень пошаливает…» — сказал Шура.
«Пустыня — это исторический пример, используемый как метафора…»
«Значит, не надо ходить?»
«Откуда я знаю, что надо Вам? Может быть, Вас занесёт в джунгли, или в Воронежскую область? Я даю только общие рекомендации, многие из которых, кстати, у всех на слуху, и, были бы уши… Предупреждаю: вы можете быть крайне разочарованы истиной, настолько она проста, вроде того, что, мол, хочешь изойти из одышки и развивающегося цирроза — делай зарядку и перестань пить…»
«А нервы?» — спросила, шумно дыша, Бела.
«Обувь нужно носить… милосердную — устало сказал Ангел — и кушать меньше…»
«Я — пожилой человек…» — начал было Юлий Семёнович.
«Возраст — не более, чем обстоятельство времени. А исход — явление вечности… Как бы проще объяснить — событие не только жизни, но бытия — не только тела, но и души… То есть, тело-то бренно, а душа вечна, и настоящий исход — не перемещение тела с места на место или от молодости к старости, а осознание самого себя — покаяние… Чтобы вывести себя из тупика обстоятельств на истинный путь, нужно осознать себя. И кто вас только учил?! — Проще договориться с людоедами из племени Зулусов, они хоть о переселении душ слышали…»
«Я — пожилой человек; — упорствовал Юлий Семёнович. — Нахожусь на заслуженном отдыхе, как ветеран по социалистическому соревнованию, поэтому, уважаемый докладчик, прошу изложить мне мою долю пророчества, так сказать, наличными. Меня интересует следующий вопрос: в прошлом году у меня из шкафа пропало пять тысяч старыми, и я подозреваю зятя, но он сказал, что это Борька спёр — мой друг детства. Так какова же истина?»
«Нет проблем — вздохнул Ангел — Спёр, как Вы справедливо подозреваете, зять, а Борис — невиновен, так как не нашёл вашу заначку. Прощайте, Юлий Семёнович».
«И мне, пожалуйста, чем сердце успокоится…» — сказала Бела…
«Внучка родится через три года. Правда, на русском не будет говорить, но у ребёнка будет отличный аппетит. Работать будете с мужем на конвейере текстильной фабрики — десять лет до пенсии… Квартирку получите льготную, правда, автостоянка под окном, но жить можно… Прощайте, Бела и Шура!»
«Машка, сказала Рита, давай изойдём, а то будем и мы на текстильной фабрике…»
«Мама, ты же слышала: по-одному — вместе нельзя; не держись ты за меня…»
«Не буду… только, как же…» — прошептала Рита.
Лицо Ангела стало суровым: «Раз!» — произнёс он, словно ударили часы на неведомой башне…
«Мама, — заплакала Машка, — мне страшно…»
«Беги, девочка!» — и Рита, болезненно вскрикнув, ударила дочь по щеке.
«Два» — пробило на башне.
«Три!»
«Свободна» — всплеснул женский голос…
Погасла последняя звезда, и небо стало светлеть на востоке… По весенней пустыне — в сторону Мёртвого моря — шли двое: человек в длинной серой рубахе, подпоясанной ремешком, и белый — без единого пятна — баран.
Первый день песаха: Нисан 5760 года.
(Ташас — тав 400 — ши — 300 — син — 60)
19 апреля 2000 года.
