Пасхальный детектив - Татьяна Ахтман

Из бурного монолога следовало, что супруги приехали ещё в прошлом месяце и даже успели получить багаж, где лежали вещи на выход, без которых они бы не смогли пойти в гости. И вообще, багаж, слава богу, дошёл отлично, и даже сервиз, из-за которого она больше всего волновалась, был в целости. А у её знакомой пропало два ящика, но, может быть, и не пропало, а муж продал втихаря, как и новую каракулевую шубу и демисезонное пальто с норкой, а деньги заначил. Потом женщина сообщила, что приличные вещи есть на специальных складах для вновь прибывших, и мужа она одела там с ног до головы, и что Иисус Христос — кто бы мог подумать — еврей, а арабы двоюродная родня, и что их пригласили на ужин в порядочную семью, но сейчас все пошли молиться по-ихнему, как они с мужем ещё не умеют, но научатся, а пока их просили немного подождать здесь. Дочка тоже хотела пойти, но не пошла, потому что вышел скандал из-за джинсов, но вообще-то, она очень интеллигентная, хотя нервная, и пишет такие красивые стихи, что их печатали в газете октябрьского района, а здесь она хватает язык так, что скоро сумеет писать стихи и на нём, и, пожалуй, быть поэтом — для женщины — отличная профессия: и чисто, и на виду, и денежно…

И дверь впустила Риту и Машку. Блиц знакомства был коротким: «Нас выбросили — сказала Рита — как мусор… подонки…» Женщины сели в угол и горестно умолкли. На небе загорелись три первые звезды; из смежной комнатки вышел человек, одетый в длинную серую рубаху, подпоясанную ремешком. Он мельком оглядел компанию и неопределённо хмыкнув, приготовил себе чай. За шторкой послышался шум и оттуда появились, блея и толкаясь, два белых барана. Немного покружив, они остановились в Красном Уголке и замерли, прижавшись друг к другу.

«Отличный чай — сказал мужчина — В прошлый раз был фруктовый, но я люблю чёрный — покрепче и послаже; в конце-концов, раз в году можно себе позволить…»

Первой опомнилась женщина в дефицитных туфлях: «Кто Вы?»

«Разве я не представился? — удивился мужчина — Простите, Бога ради: Ангел — к вашим услугам. А Вы — Бела — инженер по соцсоревнованию, а это Шура — Ваш коллега и муж… очень приятно.»

«И я — по соц… — опомнился от удивления Юлий Семёнович — Очень приятно, слышал… что-то…»

«Ах, так это Вы шесть месяцев недопосылали нам инструкции, срывая квартальный план по инструктажу» — грозно придвинулась к Юлию Семёновичу Бела.

«У нас не было фондов, и потом я уже на заслуженном отдыхе, хоть и продолжаю активно работать в ЖКО на общественных началах. А вы не проявляли должной инициативы…» — в голосе Юлия Семёновича звякнул металл.

«Хмм… какой странный язык — покачал головой Ангел — Стиль похож на египетский времён Тутанхамона: должной инициативы… противоестественно, но я справлюсь, конечно. Пожалуй, хорошо, что я не взял более двух баранов» обратился он к Рите и Машке, молчащим столь красноречиво, что, казалось, на их лицах бегут светящиеся строчки из вопросительных и восклицательных знаков.

«Дело в том — сказал Ангел, любуясь живостью их лиц, вспыхивающих то надеждой, то отчаянием… Дело в том, что если бы кто-то из тех, кто оказался в рабстве именно в эту ночь, решился бы на исход, я бы принёс за него в жертву барана — для поддержки обмена веществ. Конечно, де-юре это недопустимо, но де-факто можно сделать исключение: чудо, так сказать… Впрочем, до сих пор чудес не было, и мне приходится кормить эту парочку бездельников тысячи лет по вашему счёту.»

На глазах у Риты выступили злые слёзы: «Мы совсем отчаялись — никому не верим… Так надеялись… но сейчас… больше не верим — пусто в душе, страшно…»

«А я верю — тоненько сказала Машка — хочу верить…»

«Это ещё не одно и то же — улыбнулся Ангел, впрочем, пора объяснить всё по-порядку. Товарищи, внимание, инструктаж. Он захлопал в ладоши, умело остановив стихийный диспут инженеров по соцсоревнованию, грозивший перейти в драку — Инструктаж по исходу из рабства! Прошу внимания…»

«Займите место за кафедрой, как положено» — впервые подал голос Шура.

«Хорошо» — кротко ответил Ангел и зашёл за кафедру, немного потеснив дремлющих там баранов.

«Немного из истории вопроса» — начал он…

«Конспектировать? — перебил его Шура — Или есть печатные тезисы доклада?»

«Как не быть? Ради Бога, давно приготовлены, рекомендую: „Библия“ полный конспект, но, конечно, специфика первоисточника: нужны уши, так сказать, чтобы слышать… Советую также вольное изложение на русском языке: Пушкин Александр Сергеевич, Чехов Антон Павлович — гениальные конспекты для личного осознания. Или, Шекспир Вильям: „Быть или не быть — вот вопрос. Что для души достойней? Покориться превратностям судьбы, или восстав, сразиться в поединке с роком?“ …Впрочем, я увлёкся: уже зажглись все звёзды, луна вошла в зенит, и у нас мало времени…»

Юлий Семёнович поднял руку: «Можно в туалет?»

«Конечно, перерыв на пять минут, и прошу не задерживаться. Пора-пора…»

«Итак, несколько слов по сути вопроса. Как известно, присутствие людей на обитаемых планетах такого размера как Земля рентабельно лишь при условии, что среди них будут пребывать не менее двух тысяч шестисот двадцати трёх свободных душ, то есть, личностей, осознающих себя и Мир, в котором им приходится жить. Душа разумная способна на милосердие, то есть, на ответственное отношение к жизни. Простите за банальность, так сказать, аз-буки, но без милосердия — к себе самому, прежде всего, человечество обречено на болезни, войны и прочие извращения, отвлекающие его от счастья. И это бы не беда — мало ли: „Бог дал — Бог взял“, но нарушается экология Космоса, а этого мы, конечно, не можем себе позволить.»

«Правильно — энергично взмахнув рукой, воскликнула Бела — Не можем позволить: иш, чего захотели!»

«Не выкрикивайте с места — сказал Юлий Семёнович — Берите слово в порядке очереди»

«Вас никто не выбирал в председатели» — защитил жену Шура.

«У нас демократия» — продолжила, было, дискуссию Бела, но тут строго прозвучало «Бээ» потревоженного барана, и Ангел, воспользовавшись поддержкой, перехватил инициативу:

«Как показала история, люди, в отличие от всех других божьих тварей, агрессивны, более всего, к самим себе. Вот, простите за вторжение в частную жизнь, простенький пример: ступни и пальцы Ваших ног, уважаемая Бела, покрыты кровавыми волдырями от ужасной обуви, которую Вы сами — лично выбрали, отвергнув удобные тапочки, из тех, что в количестве двадцати пяти пар привезли в своём багаже в ящике с пометкой „домашняя обувь“. Вы страдаете, но не осознавая причины, набрасываетесь на Юлия Семёновича, а завтра, если не исходёте из этой ситуации, то есть, не переоденете обувь, непременно поскандалите и с дочкой…»

Шура вздохнул. Бела открыла рот для ответа, но Ангел возвысил голос: «Человечество прошло сложный исторический путь к гуманной обуви, защищающей, а не уничтожающей бренную плоть, а по высокому счёту, и вечную душу! — он залпом допил свой чай и продолжил уже спокойно — Исход в скверной обуви просто невозможен, и всё же, идя навстречу мольбам человечества, и согласно плану по спасению Космоса от катастрофических последствий глупости, раз в году — в пасхальную ночь — происходит встреча делегатов от рабов с Ангелом во всех пятых углах, вписанных в шары подсистем, с целью коррекции координат относительно Божьей истины» — Ангел отёр пот со лба и оповестил, что торжественная часть окончена и можно задавать вопросы.

«Не понял» — сказал Шура.

«Это вопрос или декларация? — уточнил Ангел, и, не дожидаясь ответа, продолжил — Всё очень просто. Раз в году, в полнолуние месяца Нисан, я прихожу к людям, оказавшимся в тупиковой ситуации, и предлагаю исход…»

«В коллективном порядке?» — спросил Юлий Семёнович.

«Бог с Вами, Юлий Семёнович, коллективный исход — нонсенс, то есть, чушь собачья. Исход — явление очень личное, я бы даже сказал — одинокое, и решительно невозможен в толпе, или, как Вы выразились, „в коллективе“».

«Мероприятие добровольное или принудительное?» — привстал Шура.

Ангел покачнулся, взявшись за сердце: «Вы решительно не понимаете о чём идёт речь. Вот, например, Вы — кто?»

«Я — инженер по социалистическому соревнованию».

«А ещё?»

«Всё».

«Как это „всё“? Вы — человек или кто?»

«Конечно, не рыба же…»

«И что вы здесь делаете?»

«Жду. За нами должны прийти.»

«Кто должен?»

«Хозяева».

«Значит, у Вас всё хорошо?»

«Хорошо».

«Ничего не хорошо, много ты знаешь — заволновалась Бела — товарищ Ангел, помогите нам пожалуйста материально: квартира, небольшая пенсия и порядочный молодой человек для моей дочери-поэта».

«Какого поэта? — подумал Шура — неужели Ложкина из пятого подъезда?»

«Я не подаю — сухо проронил Ангел — только советы, так сказать, пророчества…»