Играем реальную жизнь в Плейбек-театре - Джо Салас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«СЦЕНЫ»: ИНТЕРВЬЮ
- А теперь мы перейдем к историям - историям о том, что случилось с вами, может быть, сегодня утром, может быть, когда вы были детьми, а может быть, во сне, - ведущий делает паузу. - Кто из вас хотел бы стать нашим первым рассказчиком сегодня?
До сих пор люди откликались на вопросы со своих мест в зрительном зале. Но теперь настало время кому-то выйти на сцену, сесть на стул рассказчика рядом с ведущим и начать рассказывать.
Ничего не происходит. Кое-кто из зрителей посматривает на остальных с легкой тревогой - а вдруг ни у кого не найдется истории? Но ведущий и актеры спокойны. Они знают, что в этот период затишья созревают многие истории. Нужно только набраться терпения и одна из них, наконец, «сорвется с ветки».
Мужчина поднимает руку, сразу же вставая со своего места. Это один из тех, кто часто посещает наши ежемесячные перформансы.
- Привет, Ричард. У тебя сегодня есть история?
- Ну, я почему-то все время думаю об этом. Это случилось, когда я был ребенком.
Сейчас мы находимся на первом из пяти этапов разыгрывания истории. Этот этап - «интервью». Ведущий задает вопросы, чтобы выявить историю. С самого начала задача состоит в том, чтобы отыскать ключи, которые позволят актерам создать театральное действие из сырого материала рассказа. Как мы показали в предыдущей главе, главное, что нам нужно, - это понимание сущности истории, причины, по которой она была рассказана, и эстетическое ощущение истории, без которого «сцена» не сможет приобрести ясную и убедительную форму. Посредством интервью ведущий пытается обнаружить основные факты истории - с кем, где и что случилось - максимально придерживаясь делового тона. Ведущий предлагает рассказчику выбрать актеров на каждую из ролей, которые возникают в ходе рассказа. Он также может попросить актеров сыграть абстрактные или неодушевленные образы, если они важны для понимания истории. После того как роли распределены, актеры встают, внутренне подготавливаясь к своим ролям, но пока еще не действуя.
- Итак, тебе шесть лет, и ты живешь на ферме. Выбери кого-нибудь из актеров, кто мог бы сыграть шестилетнего Ричарда.
- Энди мог бы сыграть меня.
- Прекрасно. Кто еще присутствует в твоей истории?
- Мой отец.
- Хорошо. Выбери кого-нибудь на роль твоего отца.
Когда актера выбирают, он становится перед ящиком, на котором сидел. Пока что он не играет, а слушает историю, зная теперь о своей особой роли в ней. Процесс выбора актеров сам по себе драматичен. В нем есть визуальное обещание, что этот разговор между ведущим и рассказчиком является преамбулой к действию. Будущая сцена начинает вырисовываться в нашем воображении на пустом пространстве между актерами и рассказчиком.
Интервью заканчивается кратким подведением итогов и, возможно, некоторыми предположениями о том, какова должна быть постановка истории. На этом работа ведущего на время прекращается, так же как и работа рассказчика. «Итак, вот история Ричарда о стремлении к свободе и наказании. Давайте посмотрим».
ПРИГОТОВЛЕНИЯ
Второй этап, приготовление, переносит нас в реалии постановки. Свет приглушается до полумрака. Музыканты играют, импровизируя музыку, которая создает настроение ребяческого веселья. Актеры молча и не спеша занимают свои позиции. Некоторые из них выбирают цветные куски ткани в качестве импрессионистических костюмов или реквизита. Другие расставляют на сцене ящики, создавая простые декорации. Все это делается без обсуждений[4]. Когда все готово, музыканты прекращают играть. Снова зажигается свет, и сцена начинается.
Для зрителей это что-то вроде магии, особенно когда «сцена» удается очень хорошо. Откуда актеры смогли узнать, что делать, если не было обсуждений? Секрет заключается в том, что в отсутствие сценария или плана действий актеры полагаются на свое высокоразвитое ощущение истории, на свою эмпатическую способность схватывать смысловые уровни в переживании этого человека, а также на свою открытость друг другу. Обязательное условие создавать «сцену» без вербального ее планирования оттачивает эти необходимые им способности.
РАЗЫГРЫВАНИЕ
Третий этап - это разыгрывание само по себе.
Сцену начинает Энди, актер, играющий маленького Ричарда. Он без устали бегает возле своего отца, фермера, который пытается починить какую-то машину. Ребенок то и дело попадает под ноги отцу.
- Слушай, перестань мешать мне, Ричи, - в конце концов говорит отец с некоторым раздражением.
- Пап, можно я поиграю в сенном сарае? - спрашивает мальчик.
- Хорошо, только без баловства, - говорит отец, в его угрожающем тоне слышится: «Помнишь, что было в прошлый раз?»
Ричи убегает в сарай на другом конце сцены. Трое актеров стоят там без движения, обмотанные яркими кусками ткани. Теперь, когда к ним подошел Ричи, они начинают немного двигаться. Актер, играющий мальчика, бегает вокруг, пронзительно кричит от восторга, прыгает на груды сена, не связанного веревками. Все это выражается в пантомиме, конечно, но мы слышали историю, мы с готовностью присоединяемся к актеру в том воображаемом мире, который он создает. Музыка сопутствует действию высокими нотами переливчатого свиста. Другие актеры усиливают выражение радости мальчика импрессионистическими звуками и движениями. Они - духи сенного сарая.
Ребенок скачет вокруг них. Он начинает снимать рубашку, затем останавливается: «Папа сказал...» Но его снова охватывает чувственная свобода. Забыв обо всем, он снимает всю свою одежду.
Музыка становится громче, с ней слышится угрожающая нота. Внезапно она прерывается. В установившейся тишине появляется отец Ричи. Духи сарая отступают.
«Ах ты, чертенок! Я тебе что сказал?» Он грозно идет к мальчику, снимая ремень. Освещение становится тусклым, синеватым. Под медленный ритм барабана, демонстрирующий мрачную атмосферу, отец бьет своего сына.
Мужчина выходит из сарая. Свет остается слабым. Актер-рассказчик, свернувшись калачиком, лежит на полу. Духи сенного сарая эхом повторяют его тихий плач.
БЛАГОДАРНОСТЬ (ВЗГЛЯД НА РАССКАЗЧИКА)
Четвертый этап «сцены» - короткий, но важный момент благодарности. История рассказана, и действие завершено. Оставаясь в своих позах на сцене, актеры поворачиваются и смотрят на Ричарда. Они сейчас и в роли, и вне ее. Их вид свидетельствует: «Мы слышали твою историю и сделали все, что в наших силах, чтобы изобразить ее. Пожалуйста, прими наш подарок». Есть определенное выражение смирения, уважения и смелости в том, чтобы принять игру актеров, какой бы несовершенной она ни была.
ВОЗВРАЩАЯСЬ К РАССКАЗЧИКУ
На пятом и последнем этапе внимание снова обращено на рассказчика и ведущего. Ричард шмыгает носом. Ведущий мягко дает ему шанс прокомментировать игру.
- Это было похоже на твою историю, Ричард?
Ричард кивает, он пока не готов довериться своему голосу.
- Иногда в Плейбеке, как ты знаешь, мы можем совершить трансформацию, мы можем изменить концовку действия или что-нибудь еще, если ты хочешь.
Ричард размышляет над этой возможностью. Затем он качает головой.
- Все нормально, я бы оставил так, как есть.
Он смотрит на актеров, которые все еще на сцене.
- В каком-то смысле с тех пор вся моя жизнь и есть трансформация. Я сочиняю музыку, я все время танцую с теми духами сенного сарая.
- В одежде и без нее, - говорит ведущий. Ричард смеется, и зрители тоже смеются.
- Точно, - говорит он.
- Что ж, большое спасибо за эту историю. Довольно сильное начало у нас сегодня.
ИСПРАВЛЕНИЯ И ТРАНСФОРМАЦИИ
Когда история Ричарда была завершена, ведущий сделал так, чтобы у рассказчика была возможность сказать последнее слово. Если он отмечает, что в действии было что-то, серьезно отличающееся от его истории, умаляющее для него эффект сцены, тогда ведущий может попросить актеров внести исправления - переиграть сцену с учетом комментария Ричарда. Однако Ричард ясно дал понять, что он удовлетворен, что разыгранная сцена вполне соответствует его переживанию.
Поскольку история была не простая, ведущий спросил Ричарда, не хочет ли он увидеть свой рассказ с другим исходом - трансформацию. На этот раз рассказчик почувствовал, что нет необходимости трансформировать историю на сцене. Он понимал, что сама его жизнь дала ему целительное продолжение этого опыта.
