Мои охотничьи рассказы - Геннадий Табаков

Пока шли по дамбе к месту охоты, подняли несколько сизокрылых крякашей, тяжело взлетающих вертикально вверх, громко крякая и хлопая крыльями. Мы только проводили их взглядами, так как шли с незаряженными ружьями. У небольшого кустарника подняли крупную косулю, которая посмотрев на нас, спокойно ушла в камыши, показав только зеркало хвоста, видимо привыкла к визиту таких гостей. Прибыв на место, коротко рассказал о порядке охоты и мерах безопасности. Генерала поставил на самое лётное место на углу пруда, на единственном мостике через глубокий канал, на другой стороне которого было большое озимое поле. Сам же встал на дамбе метрах в сорока от генерала, чтобы видеть его.

Он сел на раскладной стульчик и его светло – зелёная рубашка хорошо была видна мне. Одиночные гуси иногда пролетали надо мной, но я не стрелял, стараясь не пугать их, надеясь что налетят они на генерала, который иногда стрелял по ним, несмотря на то, что были высоко. Гуси пугались, взметнувшись вверх и быстро улетали.

Я сидел на корточках спиной к озимому полю, а солнце, опускающееся к горизонту, приятно грело мне спину. Оглядывая небо, в ожидании первых стай гусей, боковым зрением увидел, что по зелёному полю будто движется мотоцикл. Немного подумав, как же он туда проехал через болото и почему едет прямо по озимому полю, я быстро оглянулся.

Прямо на мостик, где сидел генерал, по зелени поля тяжело бежал огромный кабан, от которого шёл пар, как будто он только что выскочил из бани. Генерал сидел спиной к нему и смотрел в небо, а я махал ему рукой, показывал в сторону поля, но безрезультатно. Тогда я, как на стометровке, только пригнувшись, побежал к нему, на ходу вставляя в ружьё патроны с пулями, мысленно благодаря жену, вручившую их мне.

Увидев меня или услышав тяжёлое дыхание кабана, генерал оглянулся и мгновенно развернувшись, стал стрелять по кабану, который был уже в десятке метрах от него. Но кабан не изменил курс, выдержав своим «бронежилетом» из шерсти и сала гусиную дробь и проскочил мимо, успевшего отскочить в сторону генерала, сбив только его стульчик.

Когда я подбежал, кабан был уже в метрах тридцати от мостика и приближался к высоким камышам. Мелькнувшая мысль, что подранка упускать нельзя, дала сигнал рукам, привычно вскинувшим ружьё, а глаз мгновенно поймал цель. Выстрел показался сухим и негромким, только услышав щелчок пули, попавшей в кость, я понял, что попал в кабана.

Генерал суетливо вставлял патрон с пулей в нарезной ствол, сожалея, что не сделал этого перед охотой. Зарядив ружья, мы осторожно пошли к камышам, откуда слышался шум и треск. Огромный секач сидел на заднице, видимо пуля попала ему в позвоночник и задние ноги его не слушались. Увидев нас, он дёрнулся в нашу сторону так, что мы попятились назад, вскинув ружья, но выстрелить прицельно не могли, так как он начал крутиться по кругу. От него шёл пар, пасть была открыта, в которой виднелись большие жёлтые клыки и красный язык.

Я впервые так близко видел большого кабана и, казалось, что он сейчас сорвётся с места и порвёт нас в клочья, столько свирепой злости горело в его маленьких колючих глазах. Генерал долго целился в крутящегося кабана, который не хотел быть неподвижной целью и, наконец, выстрелил. Пуля, взвизгнув, пошла рикошетом вверх, видимо попав в наклонную часть лба кабана. Я не стрелял, давая возможность генералу завершить дело, но у него заклинило стреляный патрон в стволе, который он и старался вытащить.

Поняв это и улучив момент, я прицелился под лопатку кабана и выстрелил пулей, которая была у меня последней. Секач осел, как пробитый мяч, выпустив струю воздуха из тела. Осмотрев его и вырезав «хозяйство», чтобы не было запаха, мы пошли продолжать охоту на гусей. Вечерело и гуси, после дневной кормёжки, пошли косяками на ночной отдых. Но, после встречи с кабаном, особого желания охотиться на гусей уже не было.

Убив по одному гусю, мы решили закончить охоту. До сих пор вспоминаю, как вчетвером тянули к машине, делая отдых после каждых десяти метров, этот внеплановый трофей. Сделав петлю из верёвки и затянув её на рыле кабана, мы, как бурлаки, тянули его метров сто. А как пыжились от натуги, заталкивая в багажник твердеющее и грязное тело секача, ноги которого никак не хотели входить в багажник автомобиля. И чем дольше мы возились, тем чаще я думал о том, что зачем этот кабан встретился нам, побежав прямо на генерала, мог бы форсировать канал где-нибудь в другом месте.

Наконец, загрузив кабана, мы смогли поделиться между собой впечатлениями от полученных эмоций. После чего решили поужинать, разложив продукты прямо на плащ-палатке, развёрнутой на траве. Генерал достал блестящую фляжку и разлив в металлические стаканчики коньяк, сказал, что впервые на такой охоте, где пришлось сильно попотеть. Охота удалась!

Клыки первого кабана… ГСВГ, 1975 г

После ужина он довёз нас до нашего дома, где мы и выгрузили кабана. Поблагодарив нас за оперативную организацию охоты и пожав руки, он уехал, а мы ещё до глубокой ночи возились, разделывая остывшую тушу.

С тех пор прошло немало времени, но я часто вспоминаю эту охоту, глядя на клыки секача, с которых-то и начал пополнять свою коллекцию.

Желанный трофей

Много раз за годы службы в ГСВГ я участвовал в коллективных охотах на крупного зверя, но все охоты не опишешь, а хочется рассказать о необычных моментах, запомнившихся навсегда. Охотились мы на зверей обычно в лесных угодьях Райнсберга или Гюлен-Глиннике, где преобладали густые леса, насыщенные молодняками хвойных пород. Часто молодые ельники, видимо в целях их сохранения, обносились высокими проволочными изгородями, но именно в этих загонах скапливалось много зверя, пытавшегося найти там надёжное укрытие от охотников.

Дело в том, что почти во всех воинских частях Нейруппинского гарнизона были охотничьи коллективы, поочерёдно охотившиеся здесь почти каждые выходные дни. Не все руководители охот знали, что за изгородью могут быть кабаны и олени, да и большие массивы, почти непроходимых густых ельников, требовали много загонщиков.

Однажды, охотясь объединённым коллективом охотников из двух полков, мы прогнали несколько больших загонов в сосновом лесу, но почти безрезультатно. Увидели только несколько косуль, ушедших в обратную сторону загона и легко прошедших между стрелками, высоко подпрыгивая, а прозвучавшие им вслед запоздалые выстрелы, только ускорили их бег. На фоне тёмного леса хорошо были видны раскрытые белые» зеркала» их хвостов, как светлячки, метавшиеся то вверх, то вниз.

Во второй половине дня, по подсказке немецкого егеря, решили прогнать один из таких загонов, огороженных от леса. Загонщики, перелезли между проволокой и, рассредоточившись, пошли между рядами ёлок, покрикивая на все голоса. Обычно в таких, почти полностью окружённых загонах, загонщики гнали туда и обратно, по опыту зная, что зверь не всегда выходит на номера в первом загоне.

Так случилось и на этот раз. Пройдя до конца ёлочного массива и развернувшись, загонщики пошли обратно. Это можно было понять по вновь зазвучавшим их крикам после некоторой тишины, медленно приближающимся к нашим номерам. Я стоял спиной к загону у самых ёлок, как и все охотники на номерах, расставленных егерем вокруг питомника. А передо мной, где-то в пяти – шести метрах, стояла двухметровая изгородь, окружающая весь ёлочный массив, состоящая из столбов и натянутых между ними параллельных рядов проволоки. Вот на этой полосе и надо было успеть поразить пулей прорывающегося из загона зверя.

Ещё не закончился загон в одну сторону, как я услышал за спиной треск сломанной ветки. Было ясно, что это крупный зверь, готовившийся идти на прорыв, учуяв перед собой стоящих охотников. Я стоял и думал, что это, скорее всего кабан, ведь только он мог преодолеть забор под проволокой, в отличие от крупного оленя, да ещё с рогами. Тело ощутило волнующий прилив адреналина, поступающего к конечностям, от чего дрожали напряжённые ноги, а руки, до боли в пальцах, стискивали двуствольную «Тулку».

Перед охотой егерь предупредил всех охотников, что категорически запрещается стрелять оленя с большими рогами, имеющими более пяти больших отростков и заканчивающиеся букетом малых отростков, который называется «Короной». Разрешалось стрелять только по молодым быкам с рогами, имеющими до пяти отростков. Оленей я видел на предыдущих охотах только издалека и они казались мне маленькими, чуть больше косули, скорее всего это были самочки оленей или лани без рогов.

Конец ознакомительного фрагмента.